Рик Риордан - Гробница тирана [litres]

Толпа солдат снаружи снова взорвалась восторженными возгласами. Коммод опять повернулся к ним, чтобы вдоволь насладиться льстивыми выкриками. Стыдно признаться, но вместо того, чтобы радоваться лишним секундам жизни, я злился, что он не убил меня сразу же.

Каждая клетка моего жалкого человеческого тела вопила « Покончи с этим!». Смерть едва ли принесла бы мне больше страданий, чем я испытывал в тот момент. А умерев, я, возможно, вернулся бы в виде зомби и сумел бы откусить Коммоду нос.

Теперь я был уверен, что Диана не придет на помощь. Возможно, как опасалась Элла, я испортил ритуал. Возможно, моя сестра пропустила звонок. А возможно, Юпитер запретил ей помогать мне, пригрозив, что в противном случае ей придется разделить со мной наказание.

Как бы то ни было, Фрэнк, тоже, по-видимому, понял, что наше положение безнадежно. Мы давно прошли фазу «тянем время». Наступила фаза «бессмысленной и наверняка мучительной гибели».

Я теперь мало что видел и словно смотрел на мир через размытую сужающуюся трубку красного цвета. Но мне удалось сосредоточиться на икрах Коммода, который разхаживал передо мной, благодаря своих поклонников.

На внутренней стороне его икры были закреплены ножны с кинжалом.

В прошлом он всегда носил при себе такое оружие. Если ты император, паранойя никогда тебя не покидает. Тебя ведь может убить экономка, официант, прачка, лучший друг. И в конце концов, несмотря на все предосторожности, твой божественный бывший, принявший облик тренера по борьбе, утопит тебя в ванне. Сюрприз!

«Обездвижь Коммода», – сказал мне Фрэнк.

У меня не осталось сил, но я обязан был исполнить последнюю волю Фрэнка.

Мое тело отчаянно сопротивлялось, когда я протянул руку и выхватил кинжал. Он легко выскользнул из ножен – его хорошо смазывали, чтобы можно было сразу достать при необходимости. Коммод ничего не заметил. Я ударил его по задней стороне левого, а затем и правого колена так быстро, что он не сразу почувствовал боль. Но потом он закричал и упал ничком, изрыгая латинские ругательства, каких я не слышал со времен правления Веспасиана.

Успешно обездвижен. Я безвольно выронил кинжал. Оставалось ждать, что же убьет меня. Императоры? Яд зомби? Тревожное ожидание?

Я вытянул шею, чтобы посмотреть, как дела у моего друга, черного стрижа. Выяснилось, что не слишком хорошо. Плоскостью клинка Калигула отшвырнул Фрэнка в стену. Птица бессильно упала, и Фрэнк превратился в человека – как раз вовремя, чтобы его лицо встретилось с асфальтом.

Калигула улыбнулся мне. Его раненый глаз был закрыт, но в голосе звучала гнусная радость:

– Ты смотришь, Аполлон? Помнишь, что будет дальше? – Он занес меч над спиной Фрэнка.

– НЕТ! – завопил я.

Я не мог смотреть, как умирает еще один друг. Каким-то чудом я вскочил на ноги, но двигался слишком медленно. Калигула опустил меч… который раскололся пополам как ершик для трубки, ударившись о плащ Фрэнка. Спасибо вам, боги военной моды! Преторский плащ Фрэнка отражал удары оружия – правда, мог ли он превращаться в накидку, так и осталось загадкой.

Калигула зарычал от досады и выхватил кинжал, но у Фрэнка уже было достаточно сил, чтобы стоять. Он швырнул Калигулу к стене и схватил императора здоровой рукой за горло.

– Пора! – заревел он.

Пора. Постойте… это же команда мне. Я должен был бежать. Но я не мог. Застыв от ужаса, я смотрел, как Калигула вонзил кинжал в живот Фрэнку.

– Да, – прохрипел Калигула. – Тебе пора.

Фрэнк сдавил горло императора сильнее, отчего лицо Калигулы вздулось и побагровело. Раненой рукой – что наверняка было очень мучительно – Фрэнк достал из мешочка деревяшку.

– Фрэнк! – всхлипнул я.

Он бросил на меня взгляд через плечо, молча приказав: «УХОДИ!»

Я не мог этого вынести. Только не снова. Не так, как Джейсон. Я смутно понимал, что Коммод пытается подползти ко мне, чтобы схватить за лодыжки.

Фрэнк поднес деревяшку к лицу Калигулы. Император бился и вырывался, но Фрэнк был сильнее – наверное, он бросил на эту борьбу все остатки своей человеческой жизненной силы.

– Если мне суждено сгореть, – сказал он, – то я сгорю ярко. Это за Джейсона!

Деревяшка вдруг вспыхнула, словно годами ждала этой возможности. Глаза Калигулы округлились от ужаса: наверное, только в этот момент он начал что-то понимать.

Пламя с ревом охватило тело Фрэнка, искры попали в один из желобков в асфальте. Жидкость загорелась, и огненные дорожки побежали в обоих направлениях – к бочкам и к ящикам у стены. Не только у императоров был в запасе греческий огонь.

Тем, что случилось дальше, я не горжусь. Когда Фрэнк превратился в столб пламени, а император Калигула рассыпался на раскаленные добела угольки, я исполнил последний приказ Фрэнка. Перепрыгнув через Коммода, я рванул к выходу. За моей спиной в туннеле Калдекотт раздался взрыв, подобный извержению вулкана.

Это не я

Взрыв? Я ее не знаю [64] Отсылка к ситуации, когда Мэрайя Кэри на вопрос о Дженнифер Лопес ответила журналистам «Я ее не знаю». Ее ответ стал интернет-мемом.

Наверное, это все Грэг

Ожог третьей степени – это меньшее, что мучило меня, когда я выбрался из туннеля.

Когда я вышел на шоссе, моя спина пылала, от рук валил пар, а каждую мышцу в теле будто исполосовали лезвиями. Я оказался лицом к лицу с остатками императорской армии – сотнями готовых к бою воинов. Вдали, в заливе, ждали, выстроившись в ряд, пятьдесят яхт, с заряженными смертоносными орудиями на борту.

Но больше всего меня мучило то, что мне пришлось бросить Фрэнка Чжана в огне.

С Калигулой было покончено. Я чувствовал это: казалось, сама земля вздохнула с облегчением, когда его сознание было уничтожено взрывом раскаленной плазмы. Но какой ценой. Фрэнк. Прекрасный, нескладный, неуклюжий, отважный, сильный, милый, благородный Фрэнк.

Я бы заплакал, но мои слезные протоки пересохли как ущелья в пустыне Мохаве.

Вражеские солдаты были ошарашены не меньше меня. Даже у германцев отвисла челюсть. А довести императорских стражников до такого состояния не так-то просто. Но можно: эффектно взорвите их боссов где-нибудь в горном туннеле прямо у них на глазах.

У меня за спиной раздалось клокотание:

– ЭГКХХХ…

Я обернулся.

Смертельная отрешенность настолько завладела мной, что я не почувствовал ни страха, ни отвращения. Конечно, Коммод был все еще жив. Опираясь на локти, он выполз из задымленного туннеля, доспехи его наполовину расплавились, а кожу покрывал слой пепла. Когда-то красивое лицо императора теперь напоминало подгоревшую буханку томатного хлеба.

Не слишком хорошо я его обездвижил. Умудрился не попасть в артерии. Я всё испортил, и даже последнюю волю Фрэнка не смог исполнить.