Андрей Белянин - Бесогон на взводе! [litres]

Минуточку, но, с другой стороны, мы же знаем, что Пикассо выжил и много работал в послевоенные годы. Значит, у нас всё получится. История не знает сослагательного наклонения, мы сию же минуту изгоним беса и спасем великого художника! Вот только почему я не вижу рогатого? И Гесс молчит. Ох не-э-эт…

– Где нечистый?

– Стучит в дверь, – откликнулся маэстро, яростно комкая листы бумаги. – Откройте, друг мой, иначе они всё тут разнесут.

Я свистнул добермана, который в ту же секунду понятливо занял оборону у ног Марты, потом я выровнял дыхание и дважды повернул медный ключ в замке.

– Гутен морген, херр Пикассо. – В мастерскую вошли четверо.

Высокий очкастый тип в штатском, одетый в кожаное пальто и фетровую шляпу, с ним трое солдат в шинелях и касках. Автоматов ни у кого не было, только штурмовые винтовки через плечо. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, кто перед нами. Знакомые всё лица!

– Большая честь застать вас за работой. – Без малейшего акцента очкастый чёрт перешёл на французский. – Прошу, взгляните, это ваша работа?

Он выложил на стол фотографию «Герники», гордого испанского города, полностью стёртого с лица земли немецкими бомбардировщиками.

– Нет. Это ваша работа, – не задумываясь, ответил Пикассо.

Трое чертей неторопливо сняли винтовки, но тут главный заметил нас.

– Тео и Гесс?! Вы чего, парни? У вас хоть капля совести есть? Куда ни ткнёшься, там везде вы! Ох, дер тойфель! [5] дьявол! (нем.) дайте уже себя убить?!

Мгновением позже мастерская великого живописца превратилась в ад. Рыжеволосая Марта ловко закатилась под кровать и верещала уже оттуда как резаная на одной истерической ноте смеси восторга, испуга и бешеного веселья! Фашисты палили во все стороны, действуя меж тем достаточно профессионально, чтобы не попасть в драгоценные картины. Мой пёс, выпрыгнув из фуфайки, профессионально накинул её главному чёрту на голову и пошёл в психическую атаку на остальных:

– Я вас всех кусь, кусь, кусь, нехорошие дяденьки!

Если кто видел, с какой скоростью движется резвый доберман в узком пространстве комнаты, по никому не понятной траектории, непредсказуемо отталкиваясь от стен и бегая по потолку с пастью, полной жутких клыков, роняя пену во все стороны, то вы меня поймёте. Собаченька ведёт себя так, если любимый хозяин «пропал уже целых пять минут назад!», а телефон психологической поддержки рекомендует старательно повыть в окно, после чего начинать нервно грызть диван.

Я же сцепился в клинче с очкастым. Он оказался куда ловчее прочих, дважды выстрелил в меня, но не попал. Мой наган так же дважды рявкнул в ответ, но серебряные пули этого гада не останавливали. Пришлось перейти на бокс, он врезал мне скользящим в челюсть, я приложил его с размаху перстнем отца Пафнутия в лоб! Впрочем, веселье не затянулось.

Горячий испанец с руганью выскочил за дверь, стучась ко всем соседям и в голос крича:

– Вива ля Франс!

А уже через минуту или две (никто же точно на секундомере не подсчитывал) в мастерскую вломилось с десяток яростных французских патриотов. Бедных чертей гвоздили всей толпой всем подряд, пощады не было никому! Москва, Мадрид и Париж в едином порыве героического вдохновения показывали высокомерному Берлину, что они думают о мировом господстве арийской расы!

Очкастый, потеряв и очки и шляпу, в брызгах стёкол вылетел в нераскрытое окно с четвёртого этажа, следом за ним, доламывая остатки рамы, были выкинуты и остальные. Смятые фашистские каски валялись на мостовой. Победа являлась полной и безусловной!

Я как раз успел поднять с пола чудом не затоптанный лист бумаги, где чёрным пером была изображена Марта, сидящая в кресле. Волосы вьются, один глаз выше другого, половина головы лысая, на руках по шесть пальцев… Несколько… э-э… объёмная, но странным образом гармоничная. Впрочем, кто я такой, чтобы судить о творчестве великого художника?

Пикассо достал две бутылки вина. Пока французы плясали, отмечая победу, мы с Гессом отошли в сторонку. Никаких бесов не было, но, наверное, с заданием мы справились, черти-то изгнаны.

– Вполне похоже. – Присев на корточки, я показал рисунок Марте.

– Я там толстая! Только попробуй хоть кому-нибудь показать. – Моя рыжая любовь, краснея словно маков цвет, погрозила мне кулаком из-под кровати.

Что ж, в свою очередь и мне оставалось только улыбнуться в ответ, сунув рисунок за пазуху. Кажется, в мастерской резко потемнело, нет? Хорошо ещё, что доберман успел цапнуть в зубы фуфайку и шапку, потому что практически сразу нас вернули домой.

– Распаренные, довольные, живые, чую от, после драки, да? – поднял взгляд зевающий батюшка, перекрестил рот и сощурился. – А это у тебя что от такое, паря?

– Это Марта в кресле. Портрет работы Пабло Пикассо.

– Ох ты ж, прости и помилуй господи со пресвятыми угодниками! До чего ж от страшна-то, а?! Аж от передёрнуло всего! Тьфу, спрячь от сие куда подальше! Ночью же спать не смогу от, как вспомню…

Ой, да Диоген мне в бочку, пожалуйста! Главное, что теперь я счастливый владелец работы бессмертного гения, за один этот набросок на аукционе «Сотбис» можно, наверное, шикарную трёхкомнатную квартиру в столице купить, да ещё и на машину останется. Хороший банковский вклад по-любому!

Поскольку мой героический напарник уже вовсю лаялся с Анчуткой на кухне, я поспешил умыться и до завтрака дать подробный отчёт о деле. Согласно заданию Дезмо направлялись спасать Пикассо, никакого беса там не было, зато была Марта и уже знакомые нам черти-фашисты. Убить никого не убили, но, подбив на сопротивление несколько сознательных французских граждан, изрядно отмутузили нечистое племя со свастикой.

Таким образом, особых претензий за подставу нет, жаловаться на чёрного ангела некому и бесполезно, он всё равно выкрутится. С последним батюшка был категорически не согласен, но это уж его дело, мы-то с напарником как раз никаких иллюзий по этому поводу не питаем. Кому-то там наверху, в руководстве Системы или даже ещё выше, по своим собственным причинам очень нужен такой Дезмо. А то, что кому-то нужно, никогда не тонет…

– Пабло Диего Пикассо. – На мгновение прикрыв глаза, я вспомнил яркие ряды картин, закрывавших стены от потолка до пола, и Марту в кресле. В висках зазвучали знакомые строки великого испанского поэта, убитого фашистами. Как это было…