Екатерина Мекачима - За Северным ветром [litres]

– Слушай, друг, – сказал Мухома, когда они все вместе пошли по дороге за водяным, – мне тебя будет очень не хватать. Ты уверен, что не хочешь в мире остаться?

Водяной обернулся и с удивлением посмотрел на Зайца.

– Нет! – сказал он резко и так замотал головой, что полетели брызги. – Я хочу вернуться в свой мир, туда, откуда был насильно извлечён. Только поэтому я вам помогаю.

Дорога вела по степи и убегала за туманный горизонт. На мокрой земле заледенелыми островками лежал снег, и над степью стелился сизый туман. Серебрились инеем ветви низкорослых деревьев. Солнце ещё не взошло, и высокое небо украшали серпы двух лун: большой и румяный – Дивии, малый, серебристый – Луны. Над горизонтом проступали очертания грандиозных гор.

– Сколько мы уже тут находимся, – проговорила Яра, – а я всё не налюбуюсь этой красотой. Какой же высоты горы?

– Все они разные, – ответил водяной. – Они поднялись из вод вместе с землёй, поэтому я, как дух воды, хорошо их знаю. Фавор-гора, под которой Индрик обитает, высотой почти в семь вёрст!

– Вот это да, – присвистнул Заяц. – Но, надеюсь, нам не надо подниматься туда?

Дух воды рассмеялся:

– Нет. Индрик под горой живет. А дом его хранит роща Мироведов.

– Живые дерева? – спросил Веслав. – Так это не легенда?

– Живые, да, – согласился с царевичем водяной. – Как и все деревья в тайге. Просто в тайге дерева глубоким сном спят, а Мироведов можно разбудить.

– Они могут не пустить нас? – нахмурился Витенег.

– Не знаю, – хитро пожал плечами дух воды. – Это от вас зависит. Я их разбужу и всё им расскажу. И коли души ваши чисты, Мироведы пустят вас к царю зверей, – водяной посмотрел своими большими зеркальными глазами на Зайца, и тот невольно вздрогнул.

– Я уже давно простил его, – сказал духу воды Веслав, который заметил недоверчивый взгляд водяного. – Заяц хоть эгоист и жулик, но в душе он не злодей.

– Совсем нет! – подтвердил Мухома. – И ворую я, правда, только чуть.

– Все-таки признался! – хохотнул Яромир. – А я жалел, что Веслав позволил тебе ехать с нами. А ты, оказывается, прозрел. Ну что ж, Отец Сварог свидетель.

Над степью взошло солнце, в его лучах замерцали талая вода и снег. Ещё веселее и радостнее запел дух воды. И ещё крепче уплотнилась наворожённая тропа.

Дорога вела в горы. На отдых останавливались прямо на тропе: водяной волхвовал плотную поляну, на которой обедали путники; ночью же дух воды, как и прежде, сторожил людской сон. Теперь прозрачный человечек от радости скакал и пел всё время, а не только тогда, когда рушилась его тропа. Водяной сказал Василисе, что поначалу переживал, что его обманут. Но теперь он видит, что его спутники честны и правда к Индрику путь держат. Дух воды не спрашивал, зачем, – дела людей его не волновали, он просто хотел домой.

С каждым днём горы делались всё выше, и на четвёртый день пути стало видно, как их основание утопает в раскинувшемся на горизонте лесе, а белые вершины возрастают из тёмных, с разводами, каменных тел. Горы стали ещё величественнее и грознее. Между снежными пиками клубились облака.

– К вечеру будет сильный дождь, – сказал водяной, показывая на тучи. – Надо успеть дойти до леса.

Днём из-за сизых облаков выглянуло солнце, и туча, отдыхающая на вершинах гор, в свете Хорса налилась гнетущей синевой.

– Грядёт буря, – хмуро осмотрев небо, проговорил Витенег. Охотник шёл рядом с духом воды, в то время как Василиса шла рядом с царевичем. Василиса и Веслав весь день о чём-то говорили, и Витенег невольно злился. Он не мог понять, почему смелая и сильная Василиса говорит не с ним, а с тем человеком, кто даже боится признаться ей в чувствах.

– Ещё какая буря! – радостно подпрыгнул водяной, который чувствовал себя свободно на краю мира, вдали от пленивших его людей. Витенег заставил себя отвести взгляд от охотницы и рыбака. Грядёт буря, сокрушённо думал Витенег. Неизвестно чем закончится путешествие, да и всё меньше верил Витенег в то, что Веслав сможет стать царём. И что бы было, размышлял Витенег, если бы он тогда не испугался и остался на «Вериладе»? Кто знает, может, был бы сейчас Витенег князем или царским веденеем и жил бы в богатом тереме, а не шёл неизвестно куда, терпя холода зимы и весенние бури. Неужели то видение в чаре Белозара Витенег неверно истолковал?

Путники достигли леса к вечеру, и заморосил дождь. Наливная туча будто бы ждала, когда странники придут в укрытие. И когда путники углубились в лес, мир померк, и разверзлись небеса. Дождь, первый весенний дождь, пошёл такой силы, что земля быстро наполнилась бурлящей водой. Странники прижались к раскидистой, могучей сосне, но сквозь хвою также лилась вода; Огонь-Сварожич плясал в огнивицах. А водяной, светясь от радости, прыгал по лужам, скакал и танцевал.

– Наколдуй нам крышу, как тогда, в метель, – обратился к нему Заяц, но дух воды ему не внял.

– Он чувствует свою силу, – объяснила Василиса. – Чем ближе мы к его дому, тем меньше слушается он нас.

– Он уже не будет слушать нас? – спросила Яра. Она прижималась к Яромиру, который, подняв свой плащ над головой, старался укрыть жену и себя от проливного дождя.

– Будет, только не так, как прежде, когда прогневать нас боялся, – предположил Витенег. – Я прав? – он посмотрел на Василису.

– Думаю, прав, – согласно кивнула охотница.

Дух воды резвился. Он прыгал по лужам, топал и хохотал.

– Помоги нам, помоги ещё разок, – обратилась к нему Василиса. Но водяной не слышал волхву, дух воды так возрадовался проливному дождю, что забыл обо всём на свете.

Воздух будто засиял: сгустившийся сумрак посветлел, но дождь не перестал идти. Капли, бурлящая вода, лес – всё тихо, неясно сияло. Вторя сиянию, разгорался ярче Небесный Огонь в огнивицах, которые держали Витенег и Веслав.

– Опять чудо будет? – дрожа от холода, спросил Мухома.

Тихое сияние делалось ярче, и ярче светился резвящийся водяной. Вдали, между деревьями, показались еле видимые голубые огоньки.

– Отец Сварог, – прошептала Яра.

– Я не чувствую зла, – ответила Василиса и шагнула к огням, но Веслав взял её за руку, и охотница опомнилась. Опомнилась, но взгляда отвести не могла. Огни манили её, звали. Огни разгорались, делались всё ярче, приближались сквозь пелену дождя.

Огни остановились на небольшой прогалине, где резвился водяной. Огни собрались вместе, отчего их сияние сделалось ещё ярче, а водяной, крутанувшись вокруг своей оси, благоговейно замер. В его зеркальных глазах отражались синие огоньки, которые кружились и кружились. Огни кружились до тех пор, пока не слились в единый свет. Свет мерцал, и сквозь его мерцание медленно проступали человеческие черты.

– Отец Небесный, – охнул Заяц.