Шелби Махёрин - Змей и голубка

– Извинений не проси, не дождешься! – У меня зазвенело в ушах, и я кинулась к нему и толкнула в грудь. Он даже не шелохнулся, и я зарычала: – Я до последнего буду защищать тех, кто мне дорог. Ясно тебе? До последнего.

Я снова толкнула его в грудь, на этот раз посильнее, но муженек поймал меня за руки, и вырвать их я уже не могла. Наклонившись ближе, он изогнул медную бровь.

– Вот как, значит? – Голос его снова стал мягким. Опасно мягким. – Ты поэтому помогла своему любовнику сбежать?

– Любовнику? – Изумившись, я вздернула нос и гневно посмотрела на него. – Не представляю, что ты такое несешь.

– То есть ты это отрицаешь? Что он твой любовник?

– Я сказала : не представляю, что ты несешь, – повторила я, в упор глядя на его руки поверх моих. – Бас мне не любовник и никогда им не был. А теперь отпусти меня.

К моему удивлению, он и правда меня выпустил – поспешно, будто изумившись тому, что вообще ко мне прикоснулся, – и отступил назад.

– Я не смогу тебя защитить, если ты будешь меня обманывать.

Я кинулась к двери, даже не глядя на него.

– Va au diable.

Иди ты к черту.

Приглушенные голоса доносились до нас из алтарной, а на иконах вокруг мерцали блики света от каминного огня. Зевая, я разглядывала ближнюю ко мне икону – на ней была изображена ничем не примечательная женщина со скучающим выражением лица. Я, в общем-то, разделяла ее чувства.

– Я все еще помню свою первую попытку. Сразу же попал в цель. – Архиепископ довольно хмыкнул – он заметно оживился, как нередко случается со стариками в минуты ностальгии. – И прошу вас заметить, я тогда явился прямиком с улицы, семилетний парнишка, за душой ни кроны, ни умений, ни опыта. Даже не держал еще в руках лука, не говоря уже о том, чтобы стрелять. Прежний епископ провозгласил, что сам Господь помог мне.

Губы моего мужа дрогнули в ответ.

– Я в это верю.

Я опять зевнула. В молельне оказалось очень душно, а от шерстяного платья, что было на мне – скромного, унылого и очень теплого, – становилось только хуже. У меня слипались глаза.

Может, Господь и мне поможет, – продержаться до конца службы и не захрапеть, например.

После происшествия в библиотеке я сочла разумным принять от мужа приглашение на вечернюю мессу. Я не знала, поверил ли он в нашу с Анселем историю про учебу, но затея пришлась ему по вкусу, и поэтому весь оставшийся день я зубрила Писание – беспощаднейшее из возможных наказаний.

– «Непрестанная капель в дождливый день и сварливая жена – равны», – процитировал он тогда, с раздражением глядя на меня и ожидая, пока я повторю. Явно все еще злился.

– Что дождь, что мужики – все одно заноза в заднице.

Муж нахмурился, но продолжил:

– «Кто хочет скрыть ее, тот хочет скрыть ветер и масть в правой руке своей, дающую знать о себе».

– Кто-то там что-то делает правой рукой и хочет это скрыть… – Я коварно поиграла бровями. – Quel risque! [16] Рисковое дело! ( фр. ) Интересная у вас книжечка, однако…

Он перебил меня, пока я совсем не осквернила его честь:

– «Железо железо острит, и человек изощряет взгляд друга своего».

– Железо железо острит, и поэтому то ты меня бесишь, то я тебя, так по кругу и ходим.

Это продолжалось бесконечно.

Честно, я даже рада была принять приглашение на мессу и наконец передохнуть.

Сейчас Архиепископ снова хмыкнул и сжал плечо моего мужа.

– Со второй попытки я, конечно же, промахнулся напрочь.

– И все же вы справились лучше меня. Я смог попасть в цель только через неделю.

– Ерунда! – Архиепископ покачал головой, все еще улыбаясь воспоминаниям. – У тебя природный талант. Да, ты определенно справлялся заметно лучше остальных новобранцев.

Звон колоколов раздался очень вовремя – я уже готова была запрыгнуть в камин.

– Ах да. – Вспомнив о насущном, Архиепископ отпустил моего муженька, выпрямился и поправил воротник. – Служба сейчас начнется. Прошу простить, я должен присоединиться к другим пришедшим. – Он замер на пороге и обернулся, посерьезнев. – И не забудьте о том, что мы сегодня обсуждали, капитан Диггори. Более пристальное внимание крайне необходимо.

Мой супруг кивнул, заливаясь краской.

– Да, господин.

Как только Архиепископ вышел, я тут же накинулась на мужа.

– «Пристальное внимание»? Это что еще значит?

– Ничего. – Он быстро откашлялся и протянул мне руку. – Пойдем?

Я прошествовала мимо него в алтарную.

– Пристальное внимание. Ага, как же.

Освещенная сотнями свечей, алтарная собора Сан-Сесиль казалась видением из сна – или ночного кошмара. Больше половины горожан собрались в огромном зале, чтобы послушать проповедь Архиепископа. Те, что побогаче, разместились на скамьях и были одеты в пышные наряды: платья и костюмы насыщенно-бордовых, аметистовых и изумрудных цветов с золотой отделкой, кружевными рукавами, меховыми муфтами и шелковыми галстуками. У них в ушах сверкали жемчуга, а на шеях и запястьях демонстративно сверкали бриллианты.

В дальнем конце алтарной собрались прихожане победнее – лица их были печальны и грязны, руки сцеплены. Там же стояли и несколько синеполых шассеров, в том числе Жан-Люк. Он поманил нас к себе.

Я чертыхнулась про себя, когда мой муж подошел к нему.

– Мы что, всю службу будем стоять?

Он с подозрением посмотрел на меня.

– Неужели ты никогда не бывала на мессах?

– Бывала, конечно, – соврала я, неохотно шагая вперед. Я пожалела, что не надела капюшон – на мессу пришло гораздо больше людей, чем я ожидала. Возможно, ведьм среди них и не было, но как знать… меня-то ведь сюда занесло. – Пару раз.

Увидев в его лице недоверие, я обмахнула себя рукой:

– Я же преступница, забыл? Уж прости, что не выучила наизусть все правила.

Он закатил глаза и толкнул меня вперед на последние пару шагов.

– Шассеры стоят в знак смирения.

– Но я-то не шассер…

– И слава тебе, Господи, за это. – Жан-Люк отошел, чтобы освободить для нас место, и мой докучливый супруг силком заставил меня встать между ним и Жаном-Люком. Они обменялись рукопожатием. – Я не знал, присоединитесь ли вы к нам сегодня, учитывая последние события. Как Его Высокопреосвященство отнесся к новостям?

– Нас он винить не стал.

– А кого же тогда?

На короткий миг муж покосился на меня, а затем снова посмотрел на Жана-Люка.

– Новобранцев, что были тогда на посту. Их освободили от обязанностей.

– Так им и надо.

Я знала, что с этим спорить не стоит. К счастью, они замолчали – прихожане встали и начали петь. Мой супруг и Жан-Люк присоединились к ним, когда Архиепископ со свитой вошел в зал и поклонился перед алтарем. Я не смогла разобрать ни единого слова их занудной баллады и так озадачилась, что решила сочинить свой собственный текст.