Шелби Махёрин - Змей и голубка [litres]

Крючконосая девушка обняла меня, бережно помогла встать и повела за кулисы. Два крепких работника театра возникли рядом, схватили шассера и поволокли его следом. Толпа при виде этого разразилась одобрительными криками. Я оглянулась, удивляясь, что шассер не сопротивляется, но лицо его было так же бледно, как и у меня.

Девушка взяла с ящика простыню и завернула меня в нее.

– С вами все хорошо?

Я проигнорировала этот нелепейший вопрос. Разумеется, все со мной плохо. Что вообще сейчас произошло?

– Надеюсь, его бросят в тюрьму. – Она смерила свирепым взглядом шассера, который, остолбенев, так и стоял среди работников театра. Зрители все еще бесновались в зале.

– Не бросят, – сказала я мрачно. – Он ведь шассер.

– Мы расскажем, что случилось. – Девушка вздернула подбородок и указала на других актеров и работников. Они смущенно толпились вокруг, явно не зная, что делать. – Мы всё видели своими глазами. Хорошо, что ты была здесь, а не где-нибудь еще. – Она, сверкая глазами, посмотрела на мое порванное платье. – Кто знает, что могло произойти?

Я не стала ни в чем ее разубеждать. Мне просто нужно было поскорее уйти. Я всего лишь пыталась сбежать, и у меня оставался последний шанс это сделать. Теперь шассер меня уже не остановит, но скоро должны приехать констебли. И им будет неважно, что там видели зрители. Они заберут меня в тюрьму, и шассеры очень быстро предадут меня суду, как только разберутся в случившемся. И я знала, чем это закончится. Костром.

Я уже решилась отбросить все предосторожности и просто кинуться бежать – может быть, сунуть в рот кольцо Анжелики, как доберусь до лестницы, – но тут дверь сцены скрипнула и открылась.

Мое сердце остановилось. В комнату вошел Архиепископ.

Ростом он был меньше, чем мне казалось, но все равно выше меня. Волосы с проседью, глаза – холодно-синие. Они слегка расширились, когда Архиепископ оглядел меня – избитое лицо, растрепанные волосы, простыня на плечах, – а затем сощурились, когда он оценил беспорядок вокруг. Архиепископ с отвращением скривил губы.

Затем кивнул на дверь.

– Оставьте нас.

Работников театра дважды просить не пришлось. Равно как и меня. Я чуть на ровном месте не споткнулась, спеша покинуть комнату, но рука шассера змеей взвилась и схватила меня за локоть.

– Не ты, – отчеканил Архиепископ.

Крючконосая девушка замешкалась, с сомнением оглядывая нас. Но одного взгляда Архиепископа хватило, чтобы она быстро выскочила за дверь.

В тот же миг шассер отпустил меня и поклонился Архиепископу, приложив к груди кулак.

– Это женщина из дома Трамбле, Ваше Высокопреосвященство.

Архиепископ кивнул и снова посмотрел мне в глаза. Снова оглядел мое лицо, снова посуровел – будто взвесил меня на весах и нашел очень легкой. Он заложил руки за спину.

– Так, значит, ты и есть наша беглая воровка.

Я кивнула, не смея вздохнуть. Он сказал «воровка». Не ведьма.

– Из-за тебя, дорогая, мы все оказались в весьма любопытном положении.

– Я…

– Молчать.

Я захлопнула рот. Чтобы не спорить с Архиепископом, ума мне еще хватало. Если кто и был превыше закона, так это он.

Он медленно подошел ко мне, все так же держа руки за спиной.

– Но воровка ты хитрая, верно? Весьма одаренная в искусстве побега. Как тебе удалось скрыться с той крыши прошлой ночью? Капитан Диггори уверял меня, что дом был окружен со всех сторон.

Снова это слово. Воровка – не ведьма. Внутри затрепетала надежда. Я посмотрела на медноволосого шассера, но по его лицу невозможно было ничего прочесть.

– Мне… мне помогла подруга, – солгала я.

Он вскинул бровь.

– Твоя подруга-ведьма.

Вдоль моего позвоночника змеей пополз ужас. Но Коко была уже в милях отсюда, в безопасности под сенью Ля-Форе-Де-Ю – Леса Очей. Там шассерам ее ни за что не найти. А даже если бы им это удалось, ковен Коко защитил бы ее.

Я не отвела взгляда, стараясь не дрогнуть, не шевельнуться и ничем не выдать себя.

– Да, она ведьма.

– Каким образом?

– Каким образом она ведьма? – Я знала, что дразнить Архиепископа не стоит, но просто не могла удержаться. – Ну, полагаю, когда ведьма и мужчина сильно-сильно любят друг друга…

Он ударил меня по лицу. Звук пощечины эхом прокатился по пустому залу. Зрители успели разбежаться так же быстро, как и работники. Схватившись за щеку, я уставилась на Архиепископа с немой яростью. Шассер нервно шевельнулся рядом со мной.

– Омерзительная девчонка. – Глаза Архиепископа зловеще расширились. – Каким образом она помогла тебе сбежать?

– Я не стану выдавать ее тайн.

– Ты смеешь скрывать от меня сведения?

С правой стороны сцены послышался стук, и в комнату вошел констебль.

– Ваше святейшество, снаружи собралась толпа. Некоторые посетители и работники театра… отказываются уходить, пока не узнают о судьбе девушки и капитана Диггори. Они начинают привлекать… внимание.

– Мы скоро выйдем. – Архиепископ расправил плечи и поправил рясу, глубоко вздохнув. Констебль поклонился и снова исчез.

Архиепископ вновь повернулся ко мне. Несколько секунд мы просто молча сверлили друг друга взглядами.

– Что же мне с тобой делать?

Я не смела отвечать. На моем лице достаточно уже побоев.

– Ты преступница и якшаешься с демонами . Ты прилюдно оболгала шассера, обвинив его в нападении и… не только . – Он снова скривил губы и оглядел меня с осязаемым отвращением.

Я тщетно пыталась не думать о стыде, который закопошился внутри. Все ведь вышло случайно. Я не намеренно подставила этого шассера. И все же… если ошибка зрителей поможет мне избежать костра…

Человеком чести я никогда и не звалась.

– Репутация капитана Диггори висит на волоске, – продолжил Архиепископ. – Я буду вынужден отстранить его от службы, дабы праведность шассеров не оказалась под сомнением. Дабы моя собственная праведность не оказалась под сомнением. – Он впился в меня взглядом. Я постаралась изобразить крайнее огорчение, дабы он опять кулаками не размахался. Слегка успокоившись при виде моего покаяния, Архиепископ стал расхаживать туда-сюда. – Что мне с тобой делать? Что мне делать ?

Ему явно было неприятно смотреть на меня, и все же его холодный взгляд снова и снова ко мне возвращался. Как мотылек к огню. Казалось, он что-то во мне искал, пристально изучая мои глаза, нос, рот. И горло.

К своему ужасу, я поняла, что во время драки с шассером бархотка сползла с моей шеи. Я быстро ее затянула. Архиепископ поджал губы и продолжил меня разглядывать.

Я едва сдержалась, чтобы не закатить глаза при виде бессмысленной борьбы, которая происходила у него внутри. В тюрьму сегодня я не собиралась, равно как и на костер. По некой причине Архиепископ и его питомец решили, что я не ведьма. И разубеждать их в этом я определенно была не намерена.