Джей Кристофф - Темный рассвет [litres]

Было до ужаса странно читать о подвигах Мии и ее размышлениях, но страннее всего – о его собственной роли в ее истории. Изучать эти страницы было все равно что смотреть на свое отражение в черном зеркале, но не лицом к лицу, а так, словно он подпирал стекло плечом. Читая о себе, он почти чувствовал, как кто-то выглядывает из-за его спины.

– Слушай, как, ради бездны, это вообще возможно? – спросил Меркурио, поворачиваясь лицом к Элиусу. – Как эти книги могут существовать? Они рассказывают историю, которая еще не закончена. И на них мое имя, хотя я никогда не писал эту хрень.

– Именно. – Элиус кивнул на читальню за черными каменными стенами его кабинета. – Для этого и существует это место. Библиотека мертвых. Книг, которые сожгли. Или забыли с течением веков. Или книг, которым даже не дали шанса пожить. Они не существуют. И поэтому находятся здесь.

Летописец пожал худыми плечами и выдохнул дым.

– Забавное старое местечко.

На читальню Черной Матери опустилась тишина, нарушаемая лишь дальним ревом одного рассерженного книжного червя во мраке.

– Ты перечитывал вступление? – тихо поинтересовался Элиус. – Внимательно?

– Да, – буркнул Меркурио.

– Гм-м-м.

– Слушай, это ни хрена не значит.

Элиус наклонил голову, в его молочно-голубых глазах читалась жалость. Он перевернул страницы с алым обрезом к началу первой «КНИГИ»и зачитал вслух:

– « Примите к сведению, что страницы в ваших руках повествуют о девушке, которая дирижирует убийством, как маэстро – оркестром. О девушке, которая разделалась с «долго и счастливо», как пила – с кожей. Сама она уже мертва – слова, ради которых грешники и праведники отдали бы последнее, лишь бы их услышать. Республика пошла прахом. От ее руки рухнул на дно …»

– Да-да, я все это читал, – прорычал Меркурио. – Это ничего не значит.

– Это – ее история, – ласково ответил Элиус. – И так она заканчивается. «Республика пошла прахом». Это хороший конец, Меркурио. Лучше, чем многие.

– Ей восемнадцать! Она пока не заслуживает никакого конца!

– С каких пор «заслуга» имеет к этому какое-либо отношение?

Старик подкурил сигариллу крючковатыми пальцами, добавив еще одно облако серого дыма к мареву в кабинете.

– Ладно, тогда где гребаная третья часть?

– А?

– Я почти закончил вторую, – Меркурио постучал по черному волку на обложке. – И в обеих частях упоминается третья. Рождение. Жизнь. И смерть. Так где она?

Элиус пожал плечами.

– Откуда ж мне знать.

– Разве ты ее не искал?

Летописец часто заморгал.

– Зачем?

– Чтобы мы узнали, чем все закончится! Как она умрет!

– И какой от этого прок? – Элиус нахмурился.

Меркурио театрально вздохнул, встал и, опираясь на трость, зашагал по комнате.

– Если мы узнаем, к чему все идет, то, возможно, поможем ей избежать конца, о котором в этой , – его трость с глухим стуком ударила по первой «КНИГЕ», – говорится.

– Кто сказал, что ты можешь что-либо изменить?

– Ну, а кто сказал, что нет? – огрызнулся старик.

– Ты действительно хочешь узнать будущее? По мне, так это настоящее проклятье. Лучше плакать по тому, что могло бы случиться, чем по тому, что, как ты знаешь, неминуемо произойдет.

– Мы ничего не знаем !

– Мы знаем, что все истории когда-нибудь заканчиваются, мелюзга. Включая ее.

– Еще рано, – Меркурио покачал головой. – Я не позволю.

Элиус прислонился к столу и выдохнул серый дым с клубничным ароматом в миазмы над своей головой. Меркурио запустил дрожащую руку в волосы.

– Читать обо всем этом… Это кажется неправильным. Кажется…

– Слишком грандиозным? – подсказал Элиус.

– Ага.

– Все равно что быть богом, да?

Меркурио сложил хрупкие, как ветки, руки на еще более хрупкой груди. Ни разу за всю жизнь он еще не чувствовал себя таким старым.

– Ебаные боги…

– Ты тоже должен сыграть свою роль во всем этом, – сказал летописец. – Мать привела тебя сюда не без причины. Она позволила мне найти эти книги, показать их тебе, не случайно .

– Слишком уж тонкий намек, тоньше гребаного волоска, чтобы уловить его.

– Это все, что она может сделать из своей тюрьмы, – Элиус вздохнул. – Немножко тут. Немножко там. Использует всю ту жалкую силу, которой наделяют ее немногие верующие. А сейчас ей совсем тяжко. Однажды люди, управлявшие этой Церковью, поистине верили. Для тех верующих, кто создал ее столетия тому назад, Мать действительно была важна. Тут у нее была настоящая власть. Но что теперь?

– Пустые слова, – пробурчал Меркурио. – Эти стены окрашены золотом, а не алым.

– Мать делает все, что может, теми силами, что у нее есть. Но равновесие между Светом и Тьмой восстановят не руки божеств, – летописец показал на крючковатые, запачканные чернилами руки Меркурио. – А всего лишь эти.

– Я не пошевелю и гребаным пальцем, если это ускорит конец Мии.

Элиус выдохнул дым, задумчиво рассматривая Меркурио.

– Не начинай с конца, мальчик. Тебе не нужно читать всю ее биографию, чтобы понять, куда она направляется сейчас.

– Да уж. Прямиком в мир горящего дерьма.

– И потому нам лучше подготовиться к ее приходу, – Элиус пожал плечами. – Иначе можно не беспокоиться о конце ее истории. Она закончится прямо здесь. В коридорах этой горы.

– Что мы можем сделать? – рыкнул Меркурио, потирая ноющую руку. – Я на полпути к смерти, а ты уже пересек финишную черту. Ты даже не можешь выйти из этой гребаной библиотеки. Чем мы можем ей помочь?

Элиус склонился над второй «КНИГОЙ», лежавшей на столе. С небесно-голубым обрезом, волком на обложке и кожей столь черной, будто на нее не падал свет. Он облизнул палец и начал перелистывать страницы. Наконец найдя нужное место, повернул книгу к Меркурио и постучал по тексту.

Старик прищуренно изучил слова, его сердце забилось чаще. Затем посмотрел на свои сухие, старые руки.

«Такой тонкий волосок…»

– Верно. Я поговорю с ними.

В комнате разило кровью.

Древней и потрескавшейся до крошечных черных хлопьев; столько лет прошло с момента кровоизлияния, что запах ныне напоминал разве что невыполненное обещание. Старая, темная, затвердевшая до корки в трещинах между плитами. Несколько горьких капель там и сям – свернувшихся и отслоившихся, как скисшее молоко, объятых вонью гнили. Но над всем этим – густой запах с привкусом железа и соли, вплывающий через открытые двери невидимыми клубками, пропитывающий собой весь этаж…

Запах крови. Свежей, новой, спелой крови .

Глубоко в камне был вырезан треугольный бассейн, багровая жидкость в нем бурлила и шла волнами, словно поверхность моря во время бури. Стены были разрисованы алыми колдовскими символами, окружавшими карты крупных городов республики – Годсгрейв, Галанте, Кэррион-Холл, Фэрроу, Элай. Старик Меркурио видел там и другие города. Города, стертые в пыль и обращенные в руины подошвой времени. Города столь древние, что мало кто вообще помнил их названия. Но вещатель Адонай помнил.