Наталья Осояну - Белый фрегат [litres]

Феникс шевельнул крыльями. С каждой минутой они становились все более весомыми – тяжелыми и мощными. Если подождать достаточно долго, он сможет взлететь. Но тогда та его часть, которой летать не суждено, умрет навсегда.

Он вздохнул.

Крылья погасли и растворились; тотчас же вернулась боль – она стала сильнее, чем прежде. Чуть ниже правого колена была новая рана. К счастью, неглубокая, и кровь текла не очень сильно. Тяжело дыша и хромая, он подошел к стене, которую Эсме освободила от лжеплоти, и уперся в нее обеими руками, сам не понимая, что делает.

Тотчас же вокруг его правой ладони, испачканной в крови, появилось пятно бледно-голубого свечения. Он торопливо убрал руки, но пятно не исчезло. Оно начало расти, изменило форму и вскоре превратилось в ровную вертикальную линию, разделившую стену напополам.

Дверь отворилась бесшумно, словно была сделана из дыма, а не из металла. По ту сторону царил полумрак, в котором смутно угадывалась лестница, уходящая вверх. Далеко позади раздался плеск воды; один из уцелевших паразитов залаял, а потом издал заунывный плач, похожий на зов. В просторном чреве Белого Фрегата наверняка обитало куда больше пяти многоногих тварей. Впереди была неизвестность, а позади – верная смерть, поэтому он не стал больше раздумывать, а подхватил Эсме и ринулся прочь из брюха.

Дверь за спиной закрылась, по-прежнему беззвучно.

Несколько секунд он просто стоял, борясь с головокружением, болью и усталостью, а потом медленно огляделся. Позади высилась глухая стена – ничто не говорило о том, что на самом деле здесь был какой-то проход. Впереди смутно виднелась довольно крутая лестница, через несколько десятков ступеней теряющаяся во мгле. Никаких источников света он не увидел и не понял, каким образом удается вообще хоть что-то разглядеть. Воздух был спертым и слегка отдавал плесенью. Он только теперь понял, что на самом деле в чреве жутко смердит гнилой рыбой. Но, по крайней мере, здесь кругом были твердые поверхности и никакой омерзительной губки, пропитанной – как теперь он признался себе – смесью воды и крови.

– Нож… – прошептала Эсме ему прямо в ухо. Опомнившись, он поставил ее на пол словно куклу. – Я его уронила…

Значит, они остались без оружия.

– Ничего страшного, – сказал он, гадая, какие еще живые и негостеприимные существа могут обитать внутри Белого Фрегата. – Мы справимся. – Он вдруг понял, что ее глаза смотрят мимо него, куда-то в сторону, но не видят там ничего. – Ты меня не видишь?

– Здесь же полный мрак, – растерянно проговорила она. Лестница призывно маячила впереди, заставляя думать, что кто-то из них сошел с ума. – Что мы будем делать?

– Для начала просто пойдем вперед, – сказал он и обнял ее за плечи. – Осторожно, здесь ступеньки.

– Эй, вставай. Все проспишь, братишка.

Кристобаль открыл глаза. Он лежал в просторной кровати с пологом: кровать была незнакомой и располагалась определенно не дома, в Алом замке. В его голове словно пронесся шторм, перемешав воспоминания и поломав все, что только можно было поломать. Он лихорадочно вцепился в какой-то обрывок – чей-то кабинет, сад под куполом, высокий человек с ледяными глазами и отец…

– Отец! – Кристобаль резко сел и чуть не стукнулся лбом с наклонившимся над ним темноволосым юношей, который добродушно улыбался, хоть и смотрел встревоженно. – Что с отцом? Где он? А ты откуда тут взялся, почему ты не в Росмере?!

– Где же еще быть отцу, как не в порту, на «Ведьме»? – Бастиан Фейра удивленно вскинул брови, и тревога в его взгляде сделалась сильней. Последний вопрос он почему-то пропустил мимо ушей. – Около часа назад он собрал всех наших местных агентов и выясняет, как дела. Думаю, кое-кого из них к этому времени уже изрядно, хм, укачало. Я отпросился – хотел проведать тебя.

– А… как же встреча с капитаном-императором? – растерянно проговорил Кристобаль, потирая лоб. – Что там с ним… произошло? Я видел…

Бастиан нахмурился:

– В каком смысле «видел»? Тебя же там не было.

«Как это не было?» – хотел спросить Кристобаль, но от удивления потерял дар речи и просто уставился на брата.

Бастиан тоже некоторое время смотрел на него, не говоря ни слова, а потом начал объяснять. Оказалось, что за день до прибытия в Облачный город Кристобаль сильно заболел – у него начался жар, за считаные часы перешедший в беспамятство и бред. Кто-то другой на месте Марко Фейры испугался бы, что потеряет сына, но Пламенный Князь отлично знал, что эта загадочная болезнь есть не что иное, как один из первых признаков скорого раскрытия дара. Потому он приказал разместить мальчика со всеми удобствами и обеспечить уход за ним, пока не наступит улучшение. А по прибытии в Облачный город отправился в цитадель, чтобы встретиться с его величеством. О том, что происходило во время этой встречи, никто не знал, но он вернулся через шесть часов – живой и здоровый.

С тех пор прошли сутки.

– Мне снились странные сны… – сказал Кристобаль с виноватой улыбкой, надеясь, что брат не принял его за сумасшедшего. Опасения оказались напрасны – Бастиан Фейра коротко хохотнул и признался, понизив голос, что и сам когда-то прошел через подобное испытание. У Кристобаля камень упал с души, и он, расслабившись, снова рухнул на подушки. Бастиан поболтал с ним полчаса о всяких пустяках и о том, чем можно заняться в столице, после чего вспомнил о собственных делах и ушел, пообещав вернуться к ужину.

Пришли слуги, помогли Кристобалю привести себя в порядок и принесли обед. Когда его вновь оставили в одиночестве, мальчик понял, что спать ему совсем не хочется. Потом он вспомнил о белой книге и решил проверить, не была ли и она плодом воображения, разгоряченного болезнью. Он выбрался из постели и открыл сундук с одеждой.

Книга лежала там же, где он ее оставил в предполагаемом бреду. Мало того, ее обложка источала бледное свечение, похожее на лунный свет. Не сдержавшись, он открыл ее прямо рядом с сундуком, усевшись на пол, и жадно уставился на белые страницы.

Он снова увидел девушку-подкидыша – Незнакомку. Теперь уже не оставалось сомнений, что именно она и Человек-с-тенью – главные герои этой истории. Теперь Незнакомка была замужем за высоким, явно более взрослым мужчиной. Муж, насколько мог судить Кристобаль, ее очень любил. Он дарил ей платья, цветы и прочие подарки, он привел ее в красивый дом – странно знакомый белый замок на высокой горе, – и вообще всячески старался ей угодить. Но когда он обнимал ее, она отворачивалась, а после его поцелуев пряталась в укромном уголке и плакала. Рисунки сменяли друг друга, время шло. Вскоре у Незнакомки и ее супруга появились двойняшки – мальчик и девочка, – но ее поведение не изменилось. Супруг же постепенно стал другим: он больше не пытался демонстрировать Незнакомке свою любовь, вел себя с ней так, словно они чужие, и часто подолгу замирал, глядя в окно или сидя за столом. Его явно обуревали мрачные мысли.