Наталья Осояну - Белый фрегат [litres]

Айлантри ждал, что капитан захочет с ним поговорить, позовет за собой, но этого не случилось. Фейра подошел к капитанам двух кораблей, с которыми они соединились крючьями, – ворон знал, кто они такие, но все еще не мог поверить, что действительно видит перед собой короля Окраины и сына капитана-императора, – и пожелал им счастливого пути. А когда корабли разъединились, все и впрямь разбрелись кто куда, чтобы заняться своими делами, связанными или не связанными с коротким путешествием, которое им предстояло совершить. Вскоре на палубе остались немногие, и среди них – Сандер, который выглядел как утопленник, разве что не мокрый, еще два моряка-человека и огромный молчаливый гроган. Та самая уменьшенная команда, с которой феникс и прибыл в вороний город.

– Идем знакомиться, – дружелюбно сказал один из матросов, постарше. Айлантри понял, что знает: его зовут Гвин. – Раз уж времени мало, не будем тянуть.

И они пошли. В кубрике собрались еще несколько матросов, чьи имена Айлантри тоже знал. Он поразился тому, насколько аккуратно действовала «Невеста ветра», подсказывая нужные сведения, и испытал полузабытый восторг алхимика, у которого наконец-то получился опыт. Только теперь он сам был одним из веществ, что перемешались в колбе и произвели некий замысловатый результат. Или, возможно, колбой. Или горелкой. Или результатом?..

Мир как будто уменьшился до размеров кубрика «Невесты ветра», и Айлантри показалось, что наступило прекраснейшее время его жизни, когда никто не изумляется и не ужасается его внешности, когда собеседников интересует он сам, а не его дела с Верховным Вороном, Духом Закона или кем-то еще. Они расспрашивали его о жизни в Росмере, чутко избегая разговоров о родне, но не чураясь добродушных шуток о подружках, которых не было. Он краснел и смеялся вместе со всеми, а потом сказал самому себе, внутренне напрягаясь: «Так не бывает». Что-то должно случиться.

За спиной послышался шорох – отъехала в сторону дверь. Кай, сидевший напротив Айлантри за длинным столом, вытянул шею и, увидев вошедшего, изумленно приподнял брови. Схожие чувства отразились на лицах других моряков, которые сидели лицом к двери, и ворон, вместе с теми немногими, кто сидел к ней спиной, повернулся.

В кубрик вошла женщина – одна из тех, кто участвовал в собрании с Фейрой, но не принцесса. В моряцкой одежде, рыжая и худая, с жестким лицом и неприятными нечеловеческими глазами. «Марис, – вспомнил Айлантри. – Марис Гансель». Он слышал, как Фейра рассказывал Рейнену Корвиссу, что в городе очарованных морем сделала для них эта женщина, если ее вообще можно было так называть.

– Не пугайтесь, мальчики, – весело сказала она, взмахнув рукой. – Я пришла проведать музыканта.

Сандер, с отрешенным видом сидящий неподалеку от Айлантри, поднял голову.

– Боюсь, с музыкой покончено. – Это была самая длинная фраза, которую он произнес за все время после своего приступа, и теперь Айлантри отчетливо слышал кратчайшие паузы после каждого слова, будто оно, вылетев изо рта, достигало ушей моряка необычно длинным путем.

– Об этом я и хочу поговорить, – сказала Марис, делаясь серьезной. Она окинула взглядом собравшихся матросов, прежде чем снова обратиться к Сандеру: – Выйдем отсюда?

Он равнодушно пожал плечами:

– Мне нечего скрывать.

– Ну, как хочешь. – Очарованная обошла стол, подошла к музыканту и остановилась рядом с ним, изучающе глядя сверху вниз. Он не сделал попытки встать, а просто смотрел на нее в ответ все с тем же безучастным выражением лица. Наконец Марис картинно вздохнула и, подняв руку, ткнула его пальцем между глаз.

Палец вошел ему в голову, как нож в арбуз.

Кто-то ахнул, кто-то выругался, кто-то бросился к Сандеру, но Марис вскинула другую руку, и их обоих окружила завеса, похожая на непрерывно текущий поток воды. Текущий, что примечательно, по спирали снизу вверх. Сквозь «воду» было видно, что Сандер сидит в прежней позе, с открытыми в испуге глазами, не переставая дышать.

– Примерно два часа назад «Невеста ветра» испытала на себе воздействие некоей силы, – проговорила Марис очень спокойным тоном, словно сообщая о погоде. – Никто из вас – да, Кристобаль, включая тебя, – ничего не почувствовал, как и было задумано, однако с Сандером все вышло иначе. Потому что он особенный.

Айлантри ощутил нечто очень странное: ему почудилось, что капитан стоит за спиной. Он даже оглянулся, но там, конечно же, никого не оказалось. И все же раз очарованная обратилась к Фейре как к присутствующему, значит, так оно в некотором смысле и было.

– Потому что он очарованный морем? – спросил кто-то.

– Дело не в этом. Очарованных не так уж мало – вы сами видели Талассу. Морская болезнь меняет и искажает

человека снаружи и изнутри, однако до самых глубинных слоев его сути не достает, как правило. Точнее, в тот момент, когда она до них добирается, человека уже нет. В общем, я веду к тому, что у вашего друга Сандера есть качество… и даже два качества… которыми не наделены все прочие люди и нелюди на этом корабле. Капитан – исключение, разумеется. Одно из качеств – это музыкальный талант. Подлинный, редкий. А второе…

Новым резким движением она выдернула палец – на лбу Сандера не осталось и следа – и с плавностью волны взяла его лицо в ладони, заставила взглянуть себе в глаза. Завеса из воды упала, и все увидели, что рыжеволосая чем-то очень опечалена.

– Ты мог бы стать великим музыкантом, – тихо проговорила она. – Или великим навигатором.

– Если бы не колодец, – сказал Сандер, с виду ничуть не удивленный.

– Если бы не колодец, – повторила Марис. – Хочешь, я расскажу тебе, кем ты был? Что с тобой случилось до того, как Фейра повстречал на своем пути опустевший фрегат? Я знаю, где ты жил и кого любил, кому верил и кто тебя предал. – Он посмотрел на нее и покачал головой. Она с легким удивлением приподняла брови, а потом продолжила: – Что ж, как знаешь. Эти два таланта сделали тебя очень восприимчивым ко всему, что связано с фрегатами. Поэтому ты их слышишь. Ведь слышишь же, верно?

Он тяжело вздохнул, взял ее за запястья и вынудил медленно опустить руки.

– И поэтому Его прикосновение тебя обожгло, – закончила она. – Мне жаль.

Сандер кивнул. Казалось, оба поняли гораздо больше, чем было сказано вслух.

– Его? – осмелился переспросить Айлантри. – О ком вы говорите? Чье прикосновение?

Рыжеволосая повернулась к молодому ворону. На ее лице с нечеловеческими глазами и впрямь отражалась глубокая печаль, которой он не мог понять.

– Того, кто слишком велик, чтобы поместиться в разуме корабля или человека, – сказала она. – Вы его очень боитесь, но втайне надеетесь, что его не существует и что все россказни об особом посмертии, которое он уготовил тем, кто погибнет вдали от суши, – неправда. Кому охота на сто лет сделаться пищей для крабов? Что ж, я там не была и ничего о Лугах – или Полянах, как их еще называют, – поведать не могу. Но Его присутствие ощущаю даже сейчас. Потому что он, конечно же, настоящий.