Нэйт Кеньон - Буря света [litres]

– Наши планы изменились.

Некоторое время Хранитель молчал. Балзаэль ждал, прекрасно зная, что он всегда говорит с длинными паузами и продолжит, когда будет готов. В итоге Хранитель чуть сместился, и вновь раздалось протяжное шипение.

– Усилия Тираэля открывают для нас новые возможности.

– Я… я не понимаю.

– Камень действует слишком медленно, – пояснил Хранитель. – Жители Санктуария готовы к нападению. Хорадримы Тираэля должны завладеть камнем. Посмотрим, к чему это приведет.

Скрытое капюшоном лицо Хранителя пошло рябью и исчезло, а Балзаэль провалился в составляющую его пустоту, кувыркаясь в паутине ночных кошмаров и ужасных картин. Он видел, как Тираэль и хорадримы забирают камень с Небес, а затем его так же быстро забирают у них. Он был окружен страхом, насквозь пропитан кровью, объят пламенем. Вокруг звучали крики людей, похожие на симфонию, а Хранитель твердой рукой дирижировал ими, срывая смертную плоть и играя на обнаженных костях. Санктуарий шел трещинами и рушился, пока в пустом пространстве не осталась лишь тишина.

Балзаэль некоторое время дрейфовал внутри, понимая, что должно произойти дальше. С помощью Хранителя он соединял одну нить за другой. Когда он вернулся, Заводи Мудрости вновь затихли. Источник был мертв, а все следы Хранителя исчезли. Но он показал Балзаэлю кончину Санктуария и многое другое, открывая ему путь к победе. Хотя для Тираэля все обернулось лучшим образом, у Балзаэля был Сикарай, так что не все потеряно. Он точно знал, что нужно делать, чтобы спасти ситуацию.

Но для этого потребуется тщательное планирование череды событий, а время поджимало.

Джейкоб первым шагнул в портал.

Он думал, что готов к тому, что может произойти, представлял себе все возможные реакции. Но то, что он почувствовал в первую очередь, удивило его: физическая боль и гул – пронзающий до самых костей, похожий на жутко грохочущий где-то поблизости водопад.

Воин понял, что зажмурился и не видел мира, который сотрясался где-то у него под ногами. Это вывело его из равновесия, но все же это было ничто по сравнению с тем, что он увидел, когда открыл глаза и огляделся.

Теперь Джейкоб стоял на краю огромной равнины, сотканной из звуков и света. Но этот свет не был теплым и дружелюбным, а искрился, словно отблески хрусталя, обжигая глаза. Воздух был сухим, ледяным и мертвым. Джейкоб считал, что Пустоши подготовили его ко всему, но это было не так. Его уши словно забили ватой, а во рту внезапно пересохло. Проведя языком по губам, мужчина почувствовал каждую трещинку. По шее струился пот, а по спине бегали мурашки. Когда он моргал, казалось, что веки его из наждачной бумаги, а в глаза кто-то насыпал песка.

Сквозь влажный туман Джейкоб наблюдал, как остальные проходят через портал. Они отпрянули от яркого света, прежде чем открыть глаза и оглядеться. Он попытался с ними заговорить, но не смог. Все вокруг казалось огромным, непреодолимым, каждое ощущение усиливалось в десять раз до тех пор, пока мужчина не почувствовал непреодолимую тяжесть.

Тогда-то и послышался шепот.

Сперва он подумал, что этот шипящий звук исходит от чего-то, скользящего по камням – возможно, ползущей неподалеку рептилии, и прищурился, силясь разглядеть окружающее пространство. Тропинки, выложенные щебнем, вились по плоской равнине и вели от одного нагромождения камней к другому. Вероятно, то были пересохшие русла ручьев. Когда-то здесь текла вода, но ее давно уже не было.

Снова послышалось шипение. Джейкоб смотрел во все стороны в поисках источника звука, но никак не мог определить его. Это напоминало слова на незнакомом языке. «А может, – подумал воин, – это просто струйки песка, осколки кварца, скользящие по сухим каналам». Звук проникал в его разум, и Джейкоб осознал, что теряет контроль над чувствами.

В нем бушевали эмоции: страх и сожаление, печаль и чувство потери. Звуки голосов затихли, а свет стал объединяться в яркие вспышки, которые, казалось, вторили каждому удару его сердца.

Рядом мерцала какая-то отражающая поверхность. Джейкоб подошел ближе, привлеченный чем-то, чего не мог понять, нуждающийся в ответах. Поверхность представляла собой бассейн, наполненный ртутью и выложенный полированным мрамором. По телу мужчины пробежала дрожь. Шепот вокруг вновь усилился: голоса людей из его прошлого, давно умерших, ушедших и сейчас преследовавших его. Он ощущал их потерю, словно маленькие проникающие раны, открывающиеся и кровоточащие, а голодный камень жадно впитывал эти кровавые потоки.

Когда же Джейкоб взглянул на отражающую поверхность, сама смерть глядела на него в ответ.

Его собственное лицо выглядело как масса фиолетово-серых жил и костей. Глаза исчезли, и вместо них зияли пустые дыры. Челюсть свободно свисала, держась лишь на сухожилиях и коже.

В ужасе отшатнувшись, Джейкоб огляделся и увидел повсюду черепа: сверкающие белые кости с темными пустыми глазницами, безжизненно уставившимися на него, и с челюстями, наполовину погребенными в кристаллах песка. Останки друзей и близких превратились в холодные, пустые оболочки.

«Только не это…»

Сквозь морозный воздух к нему шла Шанар, силуэт которой напоминал мираж. Чародейка что-то невнятно говорила, словно бы издалека, а затем обхватила его лицо обеими руками и придвинулась ближе.

Прикосновение ее губ было подобно электрическому разряду. Джейкоба отбросило назад, в исходную точку, а все остальное исчезло. Когда все наконец закончилось, и девушка вырвалась на свободу, Джейкоб смог подняться на ноги и этот странный мир вновь обрел резкость.

– Не потеряйся, – прошептала Шанар, на мгновение задерживая на нем взгляд. – Резонанс может увести тебя прочь от самого себя.

Джейкоб кивнул, пытаясь обрести дар речи. Шанар убрала руки с его лица, не сводя с мужчины глаз.

– Я жив, – сказал он, чувствуя, что губы все еще горят от ее поцелуя. В горле было такое ощущение, будто он наглотался песка. Но Шанар что-то сделала с ним, смогла вернуть ему опору. Свет стал терпимее, а шепот стих. Земля под ногами замерла.

Они оказались в огромной комнате, заполненной витиеватыми клумбами разбитого, сверкающего хрусталя, которые извивались и изворачивались, уходя водопадами в круглые бассейны. То, что Джейкоб принял за черепа, на самом деле было круглыми кусками мрамора, сглаженного временем. Величественные, украшенные замысловатой резьбой колонны поддерживали сводчатый потолок высоко над их головами. Воздух здесь был неподвижен, и Джейкобу казалось, что так происходит уже давно. Это место выглядело мертвым и заброшенным.

Фонтан был вырезан из какого-то материала, который Джейкоб не мог определить. Должно быть, когда из горловины фонтана струилась мерцающая жидкость, он представлял собой захватывающее дух зрелище. Но и фонтан уже давно был мертвым, а его чаша – сухой и пустой. Из-за углубления в камне создавалось впечатление, что когда-то здесь, словно ключ в замке, хранился какой-то предмет, но теперь он исчез.