Нэйт Кеньон - Буря света [litres]

Эта мысль потрясла Зейла. За все прошедшие годы он никогда по-настоящему не сомневался в существовании Траг’Ула или в миссии, переданной от Ратмы Мендельну, брату Ульдиссиана – первому истинно обращенному жрецу-некроманту. Равновесие имеет первостепенное значение и должно поддерживаться. Вот почему он, Зейл, оказался здесь, рискуя собственной жизнью. Но теперь ему казалось невероятным то, что он весьма редко подвергал сомнению учения старших и никогда не задавался вопросом – а не был ли Траг’Ул порождением безумного разума перворожденного нефалема, потерянного, сломленного, и преследуемого собственными матерью и отцом до самого края Санктуария и за его пределами?

«Ты знаешь, что учение Ратмы истинно, – настаивал тихий и здравый голос в голове Зейла. – Твои силы – тому доказательство; они позволили тебе заглянуть в другое царство, призвать мертвых и почувствовать Равновесие во всем». Даже Гумберт, дух, которого некромант призвал и привязал к черепу, был свидетельством всего, что он познал, и того, что все возможно. И все же, несмотря на это, после того, как завеса пала, все казалось ему притворством, великой шуткой Вселенной, а его жизнь – чередой скитаний, ведомых не более чем иллюзиями его собственного разума.

Зейл постепенно осознавал, что музыка изменилась, стала более глубокой и сложной. На плечи навалилась тяжесть. Он резко пришел в себя. Что на него нашло? Он прошел некоторое расстояние, даже не осознавая этого. Двое стражей по-прежнему находились в поле его зрения, но, к счастью, они не оборачивались.

Ангелы остановились перед массивной дверью. Зейл подобрался как можно ближе, наблюдая из-за ближайшей колонны. Он чувствовал себя невероятно маленьким и ничтожным, просто пылинкой в этом мире. Где же Траг’Ул сейчас, в час нужды? Где его вера?

Ангел открыл дверь, за которой стоял воин света. Этот был без брони и по внешнему виду походил на женщину – развевающиеся одежды подчеркивали светом нежные изгибы тела, голос идеально гармонировал с играющей музыкой, и видеть ее было все равно что смотреть на солнце.

– Какова ваша цель? – спросила ангел.

– Выполнить свое предназначение, – ответил первый страж. – И привести Гилис к свету.

– Она ожидает, – кивнула красавица. – Судьба открыта перед вами.

Библиотека Судьбы! Сердце Зейла забилось в груди, словно птица в клетке. Конечно, это влияние библиотеки сразило его, когда он приблизился к ней. Судьба превратилась в поражение, а участь обернулась волей случая, как и предупреждал Тираэль. «Небеса способны влиять на людей так, как вы не способны осознать».

Стражи проскользнули мимо привратницы в освещенную комнату. Зейл хотел последовать за ними, но ангел осталась стоять на месте. Его заметят, и вряд ли иллюзия Шанар тут поможет.

Некромант посмотрел на свои руки. Белое пламя, что окутывало их, подрагивало.

Магия Шанар развеивалась, и у Зейла больше не было времени.

Джейкоб удивленно огляделся. Они прошли сквозь ограждающую бульвар линию деревьев и оказались в самом невероятном месте, которое ему доводилось видеть. Оно простиралась во все стороны, насколько хватало глаза.

Сады Надежды.

Ничто, даже его самые смелые мечты, не могли сравниться с этим. Землю устилали цветы со светящимися разноцветными лепестками. Сады не были неподвижны – цветы постоянно изменялись, их густые клумбы ярко светились, одни растения увядали, в то время как другие вырастали с яркими вспышками, готовые заменить их. Кристаллические формы, напоминающие сверкающие кусты, вырастали в цветниках и разрастались извилистыми, вьющимися нитями, создавая вокруг себя живые фонтаны света и звуков. Светоотражающие бассейны окружали фонтаны, удерживая мерцающие завесы света и хрустальной пыли, которые сверкали, словно драгоценные водоуловители.

От этого зрелища перехватывало дыхание. Джейкоб почувствовал прилив воодушевления; музыка наполняла энергией его усталое тело, пока он не почувствовал себя настолько невесомым и свободным, словно вот-вот оторвется от земли и взлетит. Все мрачные сны, которые цеплялись за него подобно паутине – трагедии прошлого, смерть отца и матери, утрата собственного предназначения и уверенности в себе – все это ускользало, когда сады ласкали его тело, нашептывая слова о любви и мире. Джейкоб больше не был одинок и никогда не будет; куда бы он ни направился и что бы ни делал, он унесет это место с собой. Рай…

– Здесь очень опасно, – тихо сказал Тираэль. – Будьте осторожны, не потеряйте себя навсегда в красоте того, что вы видите и чувствуете. Помните, что надежду можно потерять или обратить в отчаяние. Помните о том, что вы никогда не должны были увидеть это место.

Джейкоб рывком пришел в себя, но чувство радости не покинуло его.

Как оказалось, в Садах Надежды нефалемы были не одни.

Одни ангелы бесшумно скользили где-то вдалеке, в то время как другие сидели на скамьях среди цветов или неподвижно вглядывались в светлые пруды, словно пребывали в таком состоянии не одно столетие. Ни один из этих ангелов не носил доспехов, вместо этого на них были одежды цвета утреннего тумана. Это были красивые, элегантные создания, наводившие на мысли о совершенстве форм, недоступном пониманию обитателей Санктуария.

Казалось, что никто из местных не замечал чужаков или не признавал в них хорадримов. Для ангелов это был всего лишь еще один отряд воинов света, марширующих на церемонию Вознесения. Магия Шанар действовала.

– Что будем делать с сумкой?

Джейкоб решил, что это произнесла Джинвир, но полной уверенности у него не было. Магия сделала свое дело, и даже он видел лишь солдата святого воинства с мягко покачивающимися за спиной крыльями.

– Зейл отыщет дорогу в Зал Совета, – ответил Тираэль. – Если же нет, то мы заберем камень голыми руками.

Остальные хранили молчание. Все они знали, что брать камень без защиты означает обречь себя на мучительную и ужасную смерть. Впрочем, Джейкобу было сложно всерьез беспокоиться на этот счет – тихая музыка и спокойная обстановка продолжали усмирять его страхи.

Тропинки из хрустальной крошки проходили между клумбами, кристаллическими образованиями, напоминающими деревья, и бассейнами. Вдалеке, возвышаясь над мерцающим воздухом, поднимались высокие стены и шпили Палат Правосудия.

Джейкоб повел отряд по тропинке, огибая свисающие нити живого света. Когда он проходил под высоким кристаллическим наростом, нить света коснулась его головы. По телу разлилось тепло, и мужчина громко вздохнул; в сознании пронеслись образы из детства, яркие и свежие, напоминающие о тех временах, когда яростная чума еще не поглотила Стаальбрик, о временах, когда мать и отец жили в мире. Его отец, констебль, был тогда спокойным, уравновешенным человеком, на которого можно было положиться, человеком, который никогда не действовал импульсивно, а всегда выслушивал обе стороны конфликта, прежде чем принять то или иное решение. Именно благодаря ему стены города были крепки и безопасны.