Себастьян Кастелл - Творец Заклинаний [litres]

– Всю жизнь они врали нам! Уверяли, что именно джен-теп создали город и Оазис. Говорили, что защищают нас. Мы, дескать, должны усердно работать, чтобы они могли служить клану.

Он стоял, стискивая кулаки.

– Лжецы! Все до единого!

– Шаг назад, приятель, – сказала Фериус. – Мне как раз начал нравиться этот паренек.

Двое мужчин двинулись к ней. Хотя маски закрывали их лица, было ясно, что они на взводе. Рейчис перескочил с моего плеча на плечо Фериус.

– О, прошу, скажи, что вы кончили трепаться, и уже можно вырвать им глаза!

Фериус, если и не поняла слов, уловила смысл. Она чуть усмехнулась.

– Понимаете, парни, та отрава, которую вы в меня влили, перестает действовать. Мы с деловым партнером очень хотим подраться. Так что, если желаете получить от меня пинок – добро пожаловать.

Ее голос был спокойным, но в глазах я видел решимость. Фериус злилась – и еще как. Я почувствовал облегчение, когда Абидос отозвал своих людей.

– Это ни к чему не приведет, – сказал он. – Тех джен-теп, которые правят сейчас, и винить-то нельзя. Не они сделали все это с ше-теп. Они просто повторяют то, что объявили истиной очень-очень давно. Так давно, что сейчас никто и не знает, что это ложь.

– Но ты сообразил, да, Аби? – спросила Фериус.

– Не сразу, – признал он и указал на проем в конце коридора. Над ним изгибалась высокая мраморная арка. – Сперва мы нашли мавзолей.

Рукотворная пещера, где мы оказались, была самой большой из всех – около тридцати футов в диаметре и почти столько же в высоту. Каких же усилий, должно быть, стоило выдолбить ее в толще камня! У меня перехватило дыхание.

Эта пещера, которую Абидос назвал мавзолеем, была семиугольной формы. Каждую стену покрывали замысловатые символы, часть которых я узнал, но остальные видел в первый раз. Их не было ни в одной книге, ни в одном свитке джен-теп. Сомневаюсь, что хоть кто-то из магов – в нашем городе или в любом другом – знал их все.

Я подошел к одной из стен и вытянул руку с искрящейся татуировкой магии дыхания. На моей татуировке было девять сигиллов. На стене передо мной я увидел их десятки.

– Арканум… – прошептал я. Никто не обратил внимания. Из всех людей здесь лишь Шелла поняла бы меня, но она лежала без сознания.

– Отнеси девочку вон туда, – сказал Абидос своему соратнику. – На алтарь.

В центре пещеры пол понижался. Туда вели несколько лестниц, каждая из семи ступеней. Посередине я увидел возвышение; оно повторяло форму пещеры, но было размером с обычный стол.

– Зачем класть Шеллу на алтарь? – спросил я.

– Лучше, чем на пол, – отозвался Абидос.

Рейчис соскочил с моего плеча и принюхался.

– Здесь много мертвых людей.

Он был прав. Я так увлекся надписями, что сперва не заметил десятки трехфутовых прямоугольных ниш, вырезанных в нижних частях стен. В каждой лежало тело, обернутое широкими полосами льняной ткани. Это совсем не походило на похоронные традиции джен-теп. Не было у нас и черных лакированных масок, покрывавших лица мертвецов.

– Погребальные маски, – сказал Абидос. Снял одну и протянул ее мне. Его беспечное отношение к покойному неприятно царапнуло меня, но дяде, кажется, было все равно. – Когда мы увидели все это, кое-что начало проясняться. Не сразу, но мы поняли, что медеки никогда не служили демонам. Они их боялись.

– Тогда зачем маски?

– Суеверие. Или, может, просто традиция. Думаю, они верили, что маски отпугнут демонов, когда те придут за ними, чтобы увести в вечную тьму.

– А вы надругались над мертвыми, – сказала Фериус. – Надевали эти маски, чтобы пугать своих же людей. Отважная команда!

– Джен-теп – не наши люди! – рявкнул клыкастый, срывая маску с лица. Он оказался моложе, чем я ожидал. Паренек, всего на пару лет старше меня, с рыжевато-каштановыми волосами и мягкими чертами лица. – К нам относятся как к рабам. Мы не можем сами выбирать работу, не можем жениться, не можем даже…

Он замолк, словно из него разом вышел весь воздух.

– Ше-теп запрещено иметь детей, – сказал Абидос. Он кивнул на Шеллу. – Великие дома хотят, чтобы рождалось побольше магов вроде нее. – Дядя протянул руку и коснулся моей щеки. – Лорд-маги выбирают свой жизненный путь, а люди вроде тебя и меня вынуждены…

– Я не ше-теп! – сказал я, отталкивая его руку.

– Так мы все говорили себе, – отозвался Абидос. – «Это временное явление… Моя магия вернется, если работать усерднее…»

Еще один мужчина снял маску. Этот был уже в годах. Заметно старше моего дяди.

– Ше-теп не всегда были только прислугой. Многие служили в армии, например. Некоторые из нас становились учеными или дипломатами. У нас даже были свои кресла в Совете. Но от поколения к поколению дела шли хуже и хуже. Люди вроде твоего отца забирали все больше наших прав.

– Почему вы не протестовали? – спросил я, чувствуя гнев и стыд. – Почему не боролись за свои права?

– Наши деды пытались, – сказала женщина в маске, украшенной огромными зубами. – Как и их деды. Но всякий раз их жестоко наказывали. Заклинаниями боли, оковами разума. Магия… – Она произнесла это слово так, словно магия была чем-то гадким и отвратительным.

Я посмотрел на Абидоса. На моего дядю. Всю жизнь я считал его спокойным незлобливым человеком, который рад был готовить нам еду и заниматься хозяйством.

– Отец выслушал бы, – сказал я. – Он бы никогда…

– Ке-хеопс хуже всех, – перебил Абидос, не глядя на меня. – Когда мы были детьми… Ты бы не нашел других двух мальчишек, более похожих друг на друга. Мы были лучшими друзьями. Все делали вместе. А потом он начал зажигать свои татуировки, а я – нет. – Абидос вытянул руку. Линии сигиллов были такими бледными, что напоминали старые шрамы. – И с этих пор брат, которого я любил и защищал, считал меня кем-то вроде полезного домашнего животного.

– Непростая жизнь, – сказала Фериус. – Смелый человек мог встать и драться, чтобы ее изменить. И он не стал бы воевать с детьми.

Абидос шагнул к ней. Его лицо, искаженное гневом, само будто превратилось в маску, подобную этим, лакированным. На миг показалось, что он ударит Фериус, но дядя мгновенно взял себя в руки. Когда он заговорил, его голос звучал почти умоляюще.

– Да пойми же ты! Я делаю это ради Келлена.

– Ради меня? О чем ты говоришь?

– Когда другие ше-теп пришли ко мне и предложили план, я сперва отказался. Сказал, что люблю свою семью. – Абидос обернулся ко мне. – Но разве это любовь, если я стою столбом и молча смотрю, как родители убивают в тебе магию? Магию, о которой ты так мечтал.

– Родители думали, что я болен Черной Тенью. Они пытались защитить меня.

Эти слова прозвучали неубедительно даже для меня самого.

– Они защищали ее, – сказал Абидос, спускаясь к алтарю. – Шеллу, которая не унаследовала ни капли доброты своей матери и всю надменность отца. Шеллу, которая однажды стала бы чудовищем, хуже, чем все остальные, – если бы мы ей позволили.