Себастьян Кастелл - Механическая птица [litres]

– Да, моя жена знает, как исправить ошибку, – проговорил Алтарист.

В глубине коридора раздались еще шаги. У этих была военная чеканность. А Алтарист снова заговорил. И я не сразу понял, что его ярость и возмущение направлены не на меня, а на Джанучу.

– Она нарочно внесла в проект эту ошибку!

Сотоварищи Алтариста вывели меня на одну из деревянных платформ, расположенных вдоль скалы, и мы оказались на Мосту Чудес. Была уже глубокая ночь, и мы были тут единственными, кто еще не спит. Шестеро мужчин и женщин, сопровождавших нас, были одеты в обычную одежду горожан, но их оружие и манера двигаться выдавали сотрудников тайной полиции Гитабрии. Джануча, казалось, не меньше моего была удивлена, что ее муж ведет с ними дела.

– Алтарист, как ты мог меня предать? – спросила она.

Он резко шагнул к ней, сжав кулаки.

– Предать тебя?! Столько лет мы прожили вместе! Столько лет строили вместе жизнь. И все это время ты делала вид, что любишь меня, а на самом деле – лгала мне!

– Я люблю тебя…

– Нет! Не смей говорить мне это! – Алтарист скрипнул зубами. Он задыхался, словно только что преодолел долгий подъем. – Я был предан тебе, Джануча. Я откладывал в сторону собственные изобретения, чтобы помогать тебе, – и считал себя счастливцем. Подумать только! Самая умная, отважная и блистательная женщина Гитабрии выбрала меня из всех прочих мужчин!

Джануча посмотрела на мужа так, словно на его месте стоял незнакомец.

– Алтарист, ты так говоришь, словно я не была предана тебе.

Он сунул руку в карман ее фартука и вытащил механическую птицу. Поднес к глазам. Лунный свет мерцал на ее металлических крыльях.

– Ты уверяла, что она получилась у тебя случайно. Что ее невозможно воспроизвести. Но все это время ты знала секрет! Ты заставляла меня рисовать чертежи, записывать формулы, снова и снова. И все это было подделкой! Уловкой, чтобы обманывать лордов-торговцев! Ты заставила их поверить, будто изо всех сил бьешься над решением задачи!

Пока все смотрели на птицу, я попытался улизнуть от охранников. Не тут-то было. Не успел я сделать первый шаг, как два огненных копья уткнулись мне в грудь.

Механическая птица отчаянно корчилась в руке Алтариста. Он только крепче сжал ее. Джануча попыталась забрать свое изобретение, но двое охранников схватили ее за руки.

– Муж, пожалуйста! Ты ее сломаешь.

Алтарист смотрел на изобретательницу и стискивал птицу, пока та не издала болезненный писк. Он ослабил хватку и покачал головой.

– Даже сейчас я не могу этого сделать. – Он протянул птицу Джануче. – Я не могу заставить себя уничтожить чудо, которое ты создала.

Джануча осторожно положила птицу обратно в карман фартука.

– Тогда, муж, позволь нам…

Алтарист повернулся на каблуках и зашагал по мосту. Конвоиры подталкивали нас в спины, вынуждая идти следом за ним.

– Вместе мы могли бы стать героями нашего народа, Джануча. Легендой. Наши имена не позабыли бы и за тысячи лет…

– Это была бы легенда с печальным концом, – сказала она. – Есть причина, почему я не могу заставить себя повторить эксперимент.

Сперва Алтарист не ответил, но, когда мы достигли конца моста, он остановился на миг и усмехнулся.

– Все эти годы, Джануча, ты говорила, что я слишком сентиментален. Но это ты, а не я, слушаешь сердце вместо разума.

Охранники вели нас по широкой улице, и я уже понимал – куда. Впереди возвышался амфитеатр, где Джануча впервые показала механическую птицу. Алтарист вынул ключ – самый замысловатый из тех, что мне доводилось видеть, – и открыл ворота. Он сделал знак конвоирам, и те втолкнули нас внутрь. Мы прошли по периметру к массивной железной двери. Тут Алтарист снова извлек свой ключ.

– Всю жизнь я мечтал выйти на сцену во время этой грандиозной выставки. А еще лучше – сделать это рука об руку с моей женой, маэдрой белегензией, матерью прекрасного изобретения. И наблюдать, как мир изумляется чуду, которое мы создали вместе.

Он отпер дверь и открыл ее. Охранники втолкнули нас внутрь и повели вдоль рядов каменных скамеек к центру амфитеатра. Алтарист указал на сцену.

– Сегодня мог быть тот самый день.

Лицо Джанучи исказилось от страха и горя. Весь ее могучий ум сейчас не мог помочь женщине овладеть собой.

– Любовь моя, что же ты наделал?!

Творение Алтариста было гораздо больше и страшнее, если смотреть на него вблизи, а не с высоты ста футов. Я боялся даже вздохнуть, опасаясь разбудить зверя. Теперь можно было рассмотреть идеально прилаженные металлические чешуйки на крыльях и медные трубки, вставленные в каждый зуб. Что будут изрыгать эти твари на своих врагов? Кислоту? Или что похуже? Какой-нибудь специальный мерзкий состав собственного изобретения Алтариста?

Способны ли двухфутовые когти, прикрепленные к механическим лапам, рвать только плоть – или они с тем же успехом могут расколоть камень и сталь? Когда люди увидят, как это чудовище пикирует на них с небес, в силах ли они будут сражаться. Или просто преклонят колени в ожидании смерти?

– Я сделал то, что не удалось тебе, любимая, – ответил Алтарист.

Он жестом велел охранникам подняться на сцену, и вскоре я понял, что железный дракон – еще не самое страшное, что нам предстоит увидеть.

Сначала до меня донесся запах. Сухой удушливый запах пепла и мерзко-приторная вонь сожженной плоти. Я инстинктивно взглянул на дракона, ожидая увидеть труп в его челюстях. Это было глупо, конечно. Каким бы пугающим ни казался механический зверь, это была всего лишь совокупность деталей – шестеренок и поршней, арматуры и металлических пластин. Я провел большую часть жизни рядом с магами, но никогда не ощущал такого покалывания во всеми теле – присутствие сотен амулетов, размещенных на разных частях дракона. И все же он оставался только безжизненным механическим устройством, подобным любому другому, за исключением механической птицы Джанучи. Запах появился вследствие усилий Алтариста вдохнуть жизнь в свое творение.

– Зачем?… – спросил я, глядя на десятки мертвых животных, заполонявших сцену. Собаки, птицы, кошки… Словно Алтарист решил разом избавить Казаран от всех бездомных животных. За драконом присоединенная к нему медными проволоками стояла стальная клетка – куб размером четыре на четыре фута. По ее прутьям то и дело пробегали синие искры. На деревянных столах лежало множество инструментов вроде тех, что я видел в мастерской Джанучи.

Алтарист извлек из кармана монету.

– В детстве я восхищался кастрадази и их фокусами. Я всегда считал, что именно состав металлов делает монеты особенными, но тут нечто большее. Сплавы оживают, когда вибрации души совпадают с вибрациями в монете. Но как найти эту идеальную гармонию?