Себастьян Кастелл - Аббатство Теней [litres]

Вопросы. Я задавал себе вопросы.

«Так вот что пробуждает метки… А не сила воли. Не магия».

Тут я вспомнил, как высокопоставленная Вдовствующая княгиня моего клана ценила умные вопросы – они были ключом к разрыву цепи разума, державшей ее в заточении.

«Моя Черная Тень должна действовать таким же образом… Способность может быть разблокирована, если я буду задавать правильные вопросы».

Сотня вопросов возникла в моей голове, все жаждали моего внимания. Однако они не были нужными, потому все, что они мне дали – острую боль в глазу.

«Сосредоточься. Найди правильный вопрос».

Я позволил расположиться в своем сознании всем уликам и деталям, которые игнорировал до сих пор, и каждая из них, несла дюжину разных вопросов, раньше не замеченных мною. Я опрокидывал камни по одному, словно костяшки домино, пока не остался всего один, и на нем был единственный вопрос.

«Почему аббат так заинтересовался моей Черной Тенью?»

– Предки… – сказал я вслух, когда опять стал чувствовать свои метки. Они больше не щипали и не жгли, а дергались, поворачивались, как диски замка.

– Келлен? – снова спросила Диадера.

Думаю, ее рука была в моей руке, но ощущалась отдаленно, как легкий ветерок. Ее голос был слабым – эхом, доносившимся откуда-то издалека.

– С тобой что-то происходит…

Даже не в состоянии себя видеть, я знал, что извилистые черные линии вокруг моего глаза изменились. Они больше не были замками, связывающими внутри меня Черную Тень; вместо этого они стали похожи на… линзы, которые перемещались и настраивались сами собой, когда мой взгляд устремился к аббату.

«Нет, не к нему. Внутрь него».

В прошлом, когда у меня начинались приступы, люди и места становились ужасающими, искаженными версиями самих себя. Теперь я видел абсолютно ясно, став свидетелем тайн, погребенных под ложью аббата.

– Невероятно, – услышал я его голос, но между этими слогами лежали другие слова, начертанные на Тени.

К тому же они были нацарапаны по всему его лицу и вырезаны на коже его рук. Они рассказывали истории боли и страха, крови и мести. Потребовалась бы целая жизнь, чтобы прочитать их все. Мне не нужно было этого делать, потому что ответы, которые я искал, были написаны в другом месте, в незаметных движениях одной персоны, все еще отказывающейся встречаться со мной взглядом. Сутарей продолжала раскладывать инструменты и регулировать огонь под жаровнями, медленно, точно, осторожно, потому что именно так нужно двигаться, когда у тебя трясутся руки.

– Это ведь не чернила для контрмагии? – спросил я, хотя уже мог прочесть правду по ее дрожащим губам. – Ты готовишь ритуал отрицания.

Она застыла. Наконец, ее глаза встретились с моими, и я увидел ясно, как день, буквы, написанные чернилами цвета стыда, когда они отчаянно выговаривали единственное слово: долг.

Я откинул клапаны мешочков.

– Отойди от моста, Сутарей.

– Тпру, – сказал Турнам, вставая между нами. – Все успокойтесь, пока мы не разберемся.

– Разве ты не понимаешь? – спросил я. – Аббат лгал тебе. Он не пытается разрушить Мост Заклинаний. Он хочет, чтобы отряд пришел сюда.

– Но зачем? – спросил Азир. – Зачем ему…

Я не ответил ему, наблюдая за аббатом на тот случай, если он сделает ход. Его Черная Тень была опаснее всех.

– Ты соврал мне в котле, – сказал я. – Все твои рисунки, вся чушь, которую ты нес о том, чтобы выяснить, как разблокировать мои татуировки, – это была уловка, чтобы скрыть истинную причину, почему тебя так зачаровали мои метки с тех пор, как я здесь появился. Ты хотел научиться обручать других с Тенью.

Он пожал плечами, не выказывая ни малейшего намека на беспокойство. Да и моя Черная Тень не обнаружила в нем никакого беспокойства.

– Если бы нас было в этом мире больше, может, наши враги подумали бы дважды, прежде чем пытаться выследить нас всех.

Азир, нетвердо держась на ногах, споткнулся, когда попытался подойти к аббату.

– Но, господин, а если они не хотят быть Черными Тенями?

– Не лезь, идиот, – предупредил Турнам.

Даже не используя свои метки, чтобы сосредоточиться на нем, я легко смог истолковать замешательство на его лице. Он знал, что грядет битва, и теперь пытался решить, чью сторону принять. Тот же вопрос я видел на лицах Диадеры и Гхиллы.

– Все изменилось, когда Сутарей рассказала аббату о Тасдиеме и о том, что он сделал с теми деревенскими жителями, – сказал я, надеясь, что, если остальные увидят, как далеко зашел аббат, они заставят его отказаться от своего плана. – Он собирается запечатлеть узоры, которые использовала моя бабушка, чтобы обручить меня с Тенью, прямо на тросах Моста Заклинаний. Он заразит всех магов в отряде Черной Тенью.

– Ну и что, мальчик? – спросила Гхилла. – Может, когда они узнают, каково жить так, как живем мы, они перестанут на нас охотиться.

– Неужели ты не понимаешь? Как только он обручит их с Тенью, маги не смогут разорвать связь с аббатом. Ему не придется вырезать сигиллы отрицания на их плоти, как сделал Тасдием; он выжжет их прямо на их душах. Он будет навязывать им свою волю, заставит их убивать друг друга, и, когда это будет сделано…

– Когда я закончу делать то, что необходимо для защиты аббатства, я высосу досуха каждого из этих ублюдков.

Аббат печально покачал головой.

– Интересно, Келлен, трудно ли тому, кто опутывает себя мелочными идеями философии аргоси приграничья, быть свидетелем простой правды о том, как ведутся войны?

– Ты не должен так поступать.

Я повернулся к Сутарей:

– Ты поклялась, что никогда не станешь такой, как Тасдием, но то, что ты делаешь сейчас, не лучше. Обручение их с Тенью и исполнение над ними ритуала отрицания – хуже убийства.

– Оставь девушку в покое! – закричал аббат. Гнев в его голосе не мог скрыть его истинных намерений.

«Обрати на меня внимание, – звучало в этом голосе. – Я здесь за главного».

– Скажи, Келлен, благодаря своим новоприобретенным загадочным способностям ты можешь увидеть свою роль во всем этом? В конце концов, если бы ты так отчаянно не стремился избавиться от Черной Тени, ты мог бы никогда сюда не попасть, и я бы никогда не узнал секрета, как обручать с Тенью других. И если бы ты не отправился шпионить за собственным народом, мы бы не узнали, как воспользоваться Мостом Заклинаний.

– Ты – чертов мерзавец.

Я попытался глупо ринуться на него, но Турнам схватил меня за плечо и отбросил назад.

Аббат подошел к Сутарей и взял у нее длинную серебряную обручающую иглу. Чистая Тень сочилась из меток на его руке, наматываясь на узкий стержень, чтобы превратиться в единственную блестящую каплю на заостренном кончике.

– Ты и раньше обвинял меня в том, что я религиозный фанатик, Келлен. Может, и так, но моя вера в мой народ и моя религия – это все, что нужно, чтобы обеспечить их безопасность.