Юлия Диппель - Неукротимый шторм [litres]

– Маре нравилось себя так называть, но она была и осталась праймусом.

– Прекрасно, тогда Кинтана не был психом. Он писал «пророчества», – пробурчал Гидеон и пальцами выделил это слово кавычками, – которые рассказывают, как пробудить эту королеву ведьм. Ну и что? Если я не ошибаюсь, та табличка внутри – оригинал или копия – уже прошли через руки Лиги, «Омеги», Тристана, Танатоса, ведьм, твои и бог знает чьи еще. – Командир охотников, кажется, потихоньку терял терпение. – То есть там сейчас нет ничего такого, чего все и так не знали бы. Если ты мне сейчас не сообщишь, что на обороте нарисована карта сокровищ, то я не пойму, почему эта табличка должна стоить дороже, чем просто материал, из которого она сделана.

– Чтобы это объяснить, потребуется некоторое время, потому я и позвал вас сюда. Итак, может, вы будете так добры и присядете, в конце-то концов? Не хочу, чтобы у меня шея занемела.

Меня терзали сомнения, что праймус мог страдать от онемения шеи, и я все еще обижалась на Бела за то, что он использовал нас в Праге. Несмотря на это, мне хотелось знать, что за всем этим скрывалось. Поэтому я сделала, как он просил.

Праймус дождался, пока Гидеон тоже сел, и отметил наше послушание ироничным кивком. Затем начал рассказывать.

– К началу нашего летоисчисления, то есть от Рождества Христова, Немидес уже был членом Верховного Совета. Тогда главой Совета была женщина-праймус – Мара. – Бел закинул ногу на ногу, наслаждаясь нашими нетерпеливыми взглядами. Ни Гидеон, ни я не ожидали, что он размахнется в своем рассказе аж до Рождества Христова. – Мара была для Немидеса и остальных как бельмо на глазу. Одни слухи говорили о некомпетентности Мары как политика и ее болезненной симпатии к полукровкам, другие – о жажде власти Немидеса, третьи – о неудавшейся любви. – Бел пожал плечами, давая понять, как плевать ему было на такие подробности. – Так или иначе, Немидес убедил Совет, что Мара представляет опасность для ценностей Лиги. В результате с легкой руки ее приговорили к смерти. Угадайте с трех раз, какого молодого и амбициозного брахиона на нее натравили.

– Танатоса, – озвучил Гидеон то, что мне уже было известно.

– Совершенно верно, – подтвердил Бел. – Славный папочка Ари вышел на охоту на Мару и убил ее. По крайней мере так гласила официальная версия.

Версия, которая была обманом.

– Он оставил ее в живых, не так ли?

– Да. Якобы так пожелал Немидес. Потому Танатос ее запер и сковал ее гробницу могущественной печатью. Восемьсот лет он был единственным, кто знал, где находится Мара. Он охранял ее, слыша ее голос, следуя ее мыслям и идеям. Она забралась в его подсознание. И, поверьте мне, в этом Мара по-настоящему талантлива…

Тревожная улыбка исказила черты лица Бела. Взгляд его остекленел, словно он погрузился в воспоминания. О, я была готова дать голову на отсечение, что у него была своя история с этой Марой.

– Но у Немидеса росли подозрения, он начал опасаться, что Танатос освободит его пленницу. Он заставил Танатоса привести его к ней и тоже добавил на ее гроб свою печать.

Гидеон хмыкнул.

– Все это, конечно, дико увлекательно, но до меня никак не доходит, какая тут связь с Тристаном и пророчеством. – Он начал беспокойно барабанить пальцами по подлокотнику. Я хорошо его понимала. Тристан дал нам шесть часов. Не так уж много времени, если тебе надо подготовиться к нападению «Омеги».

Бирюзовые глаза Бела опасно сверкнули.

– Думаешь, я пригласил вас сюда, потому что так ценю ваше общество и мне срочно захотелось поболтать по душам – хотя последней у меня нет, кстати говоря? – спросил праймус голосом, которым можно было резать стекло. – То, о чем я вам здесь рассказываю, – самый охраняемый секрет Лиги, и я доверяю вам его не без основания. Было бы неплохо проявить чуть больше уважения!

Хотя полуденная жара к тому моменту была в полном разгаре, у меня по рукам побежали мурашки. Я заметила, что Гидеон тоже сглотнул и потупил взгляд.

– Хорошо, что мы все-таки друг друга поняли, – проворчал Бел. – Теперь перейдем к той части, в которой в игру вступает Кинтана. Гробница Мары была защищена двумя печатями, а Танатос переживал о нашей дорогой Маре куда больше, чем должен был бы. Возможно, он уже был влюблен, а возможно, просто так сильно ненавидел Немидеса, что захотел отомстить. Как ни крути, а ему была нужна помощь.

– Кинтана, – ахнула я. Я постепенно начинала понимать, к чему все клонилось.

– Танатос решил спасти Мару и сделать ее недосягаемой для Немидеса. Сам он этого сделать не мог, потому что как брахион боялся за свою жизнь. Поэтому он обеспечил себе железное алиби и позволил Кинтане перепрятать гроб его сестры.

– И Немидес на это купился? – недоверчиво спросил Гидеон.

– Не прямо так. Разумеется, Танатос попал под подозрение. Но он, недолго думая, подставил под удар Кинтану, за что наш славный пророк осел в Тихом омуте.

– Почему Немидес не убил Кинтану? – не поняла я.

– Он не мог себе этого позволить, на случай если когда-нибудь ему захотелось бы вновь найти Мару.

– Но он так этого и не сделал, – предположил Гидеон, который наконец начинал понимать.

– Нет. Никто не знал, куда ее спрятал Кинтана. Даже Танатос. И не то чтобы он не искал ее, как одержимый. Кинтана был умен. Он тоже поставил на гробницу еще одну печать и в итоге передал того детям Мары.

– Ведьмам? – Гидеон наморщил лоб и недоверчиво взглянул на Бела. – Откуда ты все это знаешь, если это правда так секретно?

– Кинтана был моим другом, – прозвучал от праймуса простой ответ. – Тем не менее он никогда мне не рассказывал, где спрятал свою сестру. Но охотно поделился, что ее кровная линия будет надежно ее охранять – с помощью самого мощного ведьминского барьера, который когда-либо видел мир. Барьера, совсем как тот, который сегодня был разрушен.

«Вот проклятье!» Это было очень-очень плохо!

– О’кей. – Гидеон подался вперед, опираясь локтями на колени. Таким заинтересованным я его редко видела. – Значит, Мара найдена.

– О, найдена она лет так двадцать назад, – поправил его Бел. – «Омегой».

Внезапно все обрело абсолютно ужасный смысл. Двадцать лет назад Танатос начал работать с «Омегой».

Бел угадал мои мысли.

– Да, Ари. Если угодно, Мара стала причиной, по которой твой отец тебя создал. Он ей это пообещал. Найти бессмертное пламя, чтобы с его помощью уничтожить Лигу. В точности, как Кинтана написал в своем пророчестве:

«Потеряна, но не забыта, как пленницу охраняют.

Внутри ее сокрыты тени, а ночь ее скрывает».

Разве возможно более красиво описать тюрьму из темной, лишающей силы жидкости? В этом отношении у Кинтаны всегда был пунктик.

«Неугасимая звезда конец тем временам объявит.