Холли Блэк - Десятина [= Зачарованная] [litres]

Ресницы ее задрожали, когда Корни ахнул:

– Кайя! Ты действительно создала кольцо. Настоящее магическое кольцо. Я его вижу.

Кайя распахнула глаза и увидела его – на указательном пальце, как она и представляла, виднелось серебряное кольцо в форме девушки со сверкающим изумрудом в открытом рту. Кайя покрутила кольцо на свету, и пусть она знала, что наколдовала его, кольцо все равно выглядело плотным и настоящим.

– А как убирать наколдованные… вещи? – поинтересовалась Кайя.

Келпи запрокинул голову и рассмеялся, его белые зубы блестели даже в полумраке.

– Что ты натворила?

– Зачаровала кое-кого, чтобы… нравиться ему, – тихо сказала Кайя.

Корни бросил на нее удивленный и слегка раздраженный взгляд. Его не радовало, что она опустила из рассказа еще одну часть истории. Келпи ухмыльнулся и прицокнул языком.

– Сними с него колдовство так же, как развеиваешь зачарованные предметы. Нащупай паутину своей магии, потянись к ней и разорви. Попрактикуйся с кольцом.

Кайя сконцентрировалась, позволяя энергии закружиться в воздухе, ощущая, как она течет по телу. Она, как волны, наступала и убывала с каждым биением сердца.

По пути назад Кайя указала на холм.

– Глянь на огоньки. Интересно, кто там?

– Я ничего не вижу. – Корни кинул на нее внимательный взгляд через зеркало заднего вида. – Ты увидела магические огни?

Кладбищенский холм имел довольно крутой склон со стороны, выходящей на дорогу. Здесь не было ни могил, ни надгробий, и дети зимой беспечно катались на санях, складывая на памятники запасные варежки и шарфы. По другую сторону холма стоял заброшенный недостроенный мавзолей. В два этажа, но без крыши, верхняя площадка заросла маленькими деревцами и лозами. Вокруг него возвышались сотни памятников и склепов, а в воздухе над ними сейчас мелькали яркие огоньки.

– Как думаешь, здесь вход в Неблагой двор? – тихо спросила Кайя, вспоминая о том, как Люти его описывала.

– Давай проверим.

Корни заехал на кладбище и припарковался у гравийной дорожки. В ожидании, пока он откроет ей дверцу, Кайя уставилась сквозь лобовое стекло на мельтешащие огни.

– Это точно фейри, – проговорила она.

– Я ничего не вижу. – В голосе Корни слышались нотки паники.

Кайя последовала за огоньками, они кружились и ослепительно мерцали, но держались на расстоянии, не позволяя себя рассмотреть. Она ускорила шаг. Огоньки так близко, немножко, и она смогла бы дотянуться и схватить…

– Кайя! – позвал Корни, вынуждая ее обернуться. – Твою мать, не бросай меня.

– Я не брошу! Просто пытаюсь поймать один из огоньков.

Внезапно в воздух взвилась целая куча светлячков, то тут, то там мелькающих среди деревьев. Для светлячков было уже слишком поздно – время давно перевалило за полночь, да и какие светлячки в середине осени? Недавний дождь и осенний холод тонкой ледяной корочкой сковали траву под ногами. Но насекомые метались вокруг них, зажигаясь на одно долгое мгновение, потухая и вспыхивая вновь. А потом Кайя присмотрелась к ним внимательней: это были не светлячки, а крошечные крылатые создания, гораздо меньше огоньков, один из которых Кайя пыталась поймать. А потом создание подлетело ближе и оскалилось.

Кайя завизжала.

– Что? – насторожился Корни.

– Не насекомые… крошечные злобные фейри.

Он выпустил ее руку и принялся слепо отмахиваться. Существо метнулось прочь.

– Я ни черта не вижу. Ты этих… созданий увидела из машины?

– Нет, – покачала головой Кайя. – Те огоньки были крупнее.

Корни присел на корточки, дыхание срывалось с его губ облачками белого пара.

– Сейчас ты их видишь?

Она покачала головой.

– Люти рассказывала, что проход в Неблагой двор закрыт участком пожухлой травы, но сейчас почти всюду трава коричневая и пожухлая.

– Может, сейчас там вообще нет травы.

Кайя опустилась рядом с Корни и прижала ухо к земле. Из холма доносилась далекая музыка.

– Прислушайся. Ты слышишь?

Он подвинулся к ней и тоже приложил к земле ухо.

– Музыка, – согласился он. – Похоже на свирель.

– Она прекрасна, – воскликнула Кайя, улыбнувшись, прежде чем вспомнила, что они пытаются попасть не в самое лучшее место.

– Давай обойдем вокруг холма и поищем, есть ли где-нибудь на траве странные участки. – Корни поднялся с корточек, подождал, пока Кайя тоже встанет, и направился дальше по склону.

На кладбище было неестественно тихо. Луна стала больше и круглее, чем в прошлую ночь. Она казалась нереально раздувшимся шаром, висящим в небе. При взгляде на нее Кайе вновь вспомнилось истекающее кровью солнце и луна, жадно поглощающая его затухающий свет.

Новенькие гранитные плиты были отполированы до невероятного зеркального блеска, отражая проходящих мимо Кайю и Корни. Старые надгробия в лунном свете были молочно-мраморными, заляпанными мшистыми пятнами и грязью. Бледными. Как волосы Ройбена.

– Эй, глянь-ка сюда. – Корни указал на участок травы, оттенок которой слегка отличался от остальной.

Опустившись на колени рядом с ним, Корни легко поднял угол участка, словно дерновую заплатку, и сунул туда голову.

– Я должна пойти туда одна.

– Ты обещала, что не бросишь меня, – напомнил Корни.

– Туда, скорее всего, даже мне соваться небезопасно. Я вернусь как можно скорее. – Кайя быстро направилась к входу. – Обещаю.

Теперь музыка звучала громче, смех и переливы свирели нарастали в тишине ночного кладбища. Следуя за музыкой внутрь холма, Кайя услышала голос Корни:

– Но ты же обещала, что не оставишь меня одного.

Она проскользнула внутрь холма.

Воздух внутри был густым от сладости, и каждый вздох кружил голову. Длинные низкие столы ломились от яств: золотые груши, каштаны, чаши с хлебом, вымоченным в густом молоке, разломленные на четверти гранаты, лиловые лепестки на хрустальных блюдах и множество иных невероятных угощений. Широкие серебряные кубки заполнили столы, точно жабы. Какие стояли ровно, какие лежали перевернутыми. Затянутые в алые наряды дамы бродили среди мужчин в рваных лохмотьях, а придворные танцевали бок о бок со старухами.

Гости веселились и пели, пили и бились в экстазе. Наряды на них были разнообразные, но совсем не похожие на средневековые одежды. Они больше напоминали изыски безумной органической моды. Воротники, вздымающиеся над головой, как огромные плавники. Костюмы из листьев и лепестков. Изящные платья, подолы которых были изодраны в лохмотья. Ужасные, странные или прекрасные, как та луна, все они были особенными.