Холли Блэк - Десятина [= Зачарованная] [litres]

Она села, устремляя на него пристальный взгляд.

– А ты? Разве ты не хочешь вернуться домой?

– Ко Благому двору? – Ройбен позволил себе произнести это вслух. Мгновение он раздумывал над вопросом, а потом покачал головой. – Некогда я только этого и желал. Теперь же, полагаю, меня там не примут, а если примут… я сам не смогу прижиться.

– Ты не такой, как все о тебе говорят, – сказала Кайя, обращая на него такой пылкий взгляд, что Ройбен не смог встретиться с ней глазами. – Я знаю, что не такой.

– Ты ничего обо мне не знаешь, – ответил он.

Хотелось обидеть ее, наказать за доверие, которое Ройбен видел в ее лице, и выкорчевать его с корнем, чтобы не видеть перед глазами это лицо, когда доверие будет предано. Рыцарю хотелось признаться, что Кайя кажется ему невероятно привлекательной, даже сейчас, пьяная от магии, вся в синяках и царапинах. Девушка не ведала, что не доживет до рассвета, а Ройбен гадал, что бы она сказала, если бы узнала.

Вместо этого он выдавил из себя смешок.

– Позволь объяснить. Большинству рыцарей Неблагого двора безразличны кровь и смерть. Разве что ради развлечения. Но Рыцарь Двора – не просто карающий меч. В руках Никневин сосредоточены древние тайны, погребенные в недрах пещер и болот. В сумерках таится не меньше истин, чем при свете дня, возможно, даже больше, ведь в темноте их сложнее отыскать. Нет, сейчас, увидев иную правду, я сомневаюсь, что буду радушно принят при Благом дворе.

– Но они… – начала Кайя, но Ройбен поднял руку, предвосхищая ее возражения.

– Сборище существ – среди которых, конечно, фейри большинство, – жаждущих, чтобы враги подарили им смысл жизни. Вспомни ангелов Мильтона. Разве не мудро поступил Бог, создав демонов, с которыми они могли бы сражаться?

Кайя на мгновение замолчала.

– Ладно, то есть ты считаешь, что Благому двору необходима ненависть к Неблагому двору? Получается, оба Двора не так уж плохи?

– Никому не под силу придумать достойное оскорбление Королеве Неблагого двора, но я замечал доброту в ее подданных. Куда больше добра и мудрости, чем я ожидал здесь увидеть.

– Тогда кто противник Неблагого двора?

– Опять же, наше сходство с демонами Мильтона просто поразительно. Они боролись с собственной скукой. Подобная борьба часто требует жестоких мер.

Кайя передернула плечами:

– А ты?

Ройбен пожал плечами. Он почти забыл, каково это – просто сидеть и разговаривать с кем-то.

– Я иной, не похож ни на придворных, ни на свободных фейри. Слишком много владельцев есть у моей души.

Кайя подползла ближе и взяла его руки в свои.

– Просто чтобы ты знал: я верю тебе.

– Не стоит, – машинально отозвался он. Тем не менее он вдруг понял, что не хочет больше наказать девушку за глупое доверие. Наоборот, теперь Ройбену хотелось оправдать это доверие. Хотелось стать настоящим рыцарем, каким он был когда-то. Всего на мгновение. Ройбен заметил, как Кайя глубоко вздохнула, по-видимому, успокаиваясь, чтобы продолжить разговор, и не мог больше этого вынести.

Не дав себе время подумать, Ройбен подался вперед и поцеловал ее сухие губы. Рот Кайи приоткрылся, выпуская облачко теплого дыхания, а руки невесомо, почти нерешительно легли на его плечи, коснулись затылка.

Он отчаянно целовал девушку, пытаясь отыскать спасение от поселившегося внутри озноба. И поцелуй этот был так хорош, что зубы сводило болью.

«И невозможно спастись от Ада, как не дано от самого себя сбежать». Она зачарована. Он целует зачарованную девушку. Ройбен резко отстранился. Вид у Кайи был слегка удивленный, но она ничего не сказала, лишь провела языком по нижней губе.

Первое мгновение Ройбен гадал, что она подумает об этом, когда разум будет чист? А потом где-то в глубине сознания раздался голосок: но завтра для нее никогда не настанет, правда? Есть только сейчас и здесь, и если ему захотелось поцеловать ее… что ж, это всего лишь поцелуй.

– Она разозлится? – Кайя слегка отодвинулась, прижимая колени к груди.

И снова Ройбену не нужны были пояснения, кого именно она имеет в виду.

– Нет, – с коротким смешком отозвался он, потирая ладонями лицо. – Едва ли. Ее это скорее повеселит.

– А что насчет другой… другой госпожи?

Ройбен рефлексивно прикрыл глаза, словно ему швырнули что-то в лицо. Почему он безоружен перед простой девчонкой? Почему ей по силам вонзить в него нож одним давним воспоминанием, выбить почву из-под ног простым, но таким серьезным вопросом?

– Можешь поцеловать меня, если хочешь, – тихим, будничным тоном заметила она, прежде чем Ройбен успел найти ответ на заданный вопрос. Казалось, наложенное на нее колдовство рассеялось, потому что взгляд девушки был спокоен и чист. Но он не мог сказать наверняка, сковывала ли Кайю магия Королевы и к чему принуждала. – Тогда мне придется перестать задавать глупые вопросы.

Ройбен склонился к ней, но тут раздался стук в дверь. Тихий, но настойчивый. Пару мгновений рыцарь оставался неподвижен. Ему хотелось сделать комплимент ее глазам, задать вопрос, чувствует ли Кайя еще чары Королевы; любой вопрос, который поможет лучше узнать ее состояние. Хотелось уверить, что она, Кайя, может спрашивать его о чем угодно. И да, он хочет ее поцеловать, хочет так яростно, что едва смог подняться, подойти к двери и распахнуть ее перед гостем.

Скилливидден удалось в качестве курьера отправить к ним красного колпака. Сейчас он стоял в дверях, источая ароматы гнилого мяса и засыхающей крови. Обнажив острые зубы в улыбке, он смотрел за спину Ройбену, на девушку на кровати. Рыцарь вырвал белое одеяние из рук красного колпака.

– Надеюсь, ты его не замарал.

– Леди желает знать, закончили ли вы с девушкой, – судя по ухмылке на его морде, колпак успел по-своему интерпретировать эти слова.

Ярость клокотала у него в груди, захлестнув внезапной волной, Ройбена едва не трясло. Он глубоко вздохнул, потом еще раз… Понимая, что посланник ничего не заметил. Красные колпаки вообще не особо внимательны к деталям.

– Можешь передать, что нет, – ответил Ройбен, с легкой улыбкой, как сам он надеялся, встречая пытливый взгляд посыльного, едва заметно кивнул и добавил, захлопывая дверь: – Но вскоре надеюсь закончить.

Когда Ройбен повернулся к Кайе, лицо его было бесстрастно. Он подавил в себе все эмоции, даже не потрудившись в них разобраться.

– Одевайся, – жестоко бросил Ройбен, не пытаясь скрыть злость в голосе и позволяя девушке думать, что недовольство направлено на нее. Он швырнул Кайе платье, замечая, как она поморщилась, когда скользкий шелк соскользнул с края кровати, как безмолвно наклонилась, поднимая его.

Нет, она ему не доверяла. И это радовало.

– Время пришло, – объявил Ройбен.