Георгий Крол - Остановить прорыв! [litres]

Ударили три пулемётные установки. 12,7-мм – это для легкобронированной техники смерть. К мосту, огибая ранее подбитую технику, спешили полтора десятка «Ганомагов». Точнее 17 штук. Пехота частью бежала, прячась за машины, частью сидела внутри. За восемь минут всё это практически перестало существовать. Тяжёлые пули дырявили корпуса как картонные. Бронетранспортёры горели, один взорвался, некоторые просто останавливались.

Солдатам было ещё хуже, пули буквально рвали их на части. Я не видел ни одного, кто выполз бы из этой мясорубки. Даже после того как я дал приказ прекратить огонь. Танки остановились, не доходя до места «расстрела» своих камрадов. Немцы особыми сантиментами не обладали. В бою вполне могли продолжать движение вперёд, даже если там и были свои раненые. Но на этот раз впереди была свалка металлолома, внутри которой вполне могли быть живые. И начни танкисты давить технику вместе с ними – своя пехота со свету сживёт. Тем более что стояли они тут вплотную.

Пока я оценивал позиции танков, артиллеристы закончили бить по дальней батарее и сейчас совместно добивали ближнюю. Похоже, фрицев здорово напрягли, потому что гаубицы продолжали вести огонь, несмотря на бешеные потери. Через пять минут залпом наших орудий опрокинуло последнюю из них. И сразу танки стали пятиться. Ну ещё бы! Теперь наши артиллеристы вполне могут пострелять и по этим стальным тушам.

– Орудия, бронебойным, выбор целей свободный, по пять снарядов… Огонь!

Первым выстрелом оба наводчика поразили один танк. Дальний! По-видимому, каждый решил, что второй начнёт с ближнего. Зато следующие четыре залпа уничтожили ещё два и вывели из строя ещё три машины. Оставшиеся в живых экипажи бежали в тыл, петляя как зайцы. Видели, что наши пулемёты делали с пехотинцами. Я приказал закрыть заслонки и прислать наблюдателя. Нужно было проверить, что делается на позициях стрелков.

Пошёл я вместе с Кордой. Только после окончания боя я сообразил, что не видел происходящего на флангах. Так что снаружи могли ждать неожиданности. И что интересно, ждали! Правда, приятные. Немцы всё-таки сумели переправиться на нашу сторону. И даже обойти стороной правофланговый ДОТ, благо теперь они о нём знали. А вот о чём они не знали – это о ДЗОТе и расположенной недалеко от него кухне.

Их было одиннадцать, во главе с унтер-фельдфебелем. Судя по необычной формы каскам, это были парашютисты. Кроме того, за принадлежность их к десантным частям люфтваффе говорило вооружение. Один пулемёт МГ-34, десять «шмайсеров», в смысле пистолетов-пулемётов МП-38, и одиннадцать пистолетов «Парабеллум-08». И прошли они тихо. Пулемётный ДОТ гаубицы тоже не оставили без внимания, так что наблюдение было затруднено.

Выйдя к нам в тыл, диверсанты направились к основной цели. И нарвались! Когда из ДЗОТа по ним резанули из немецкого пулемёта, они растерялись. Видимо, групп было несколько, и немцам показалось, что они наткнулись на своих. Тем более что рассмотреть замаскированную огневую точку они так и не смогли. Вот и принялись кричать и размахивать руками, показывая, что свои.

Бойцы сообразили, что к чему, и огонь прекратили. Осмелевшие фрицы выперлись ещё выше по склону – и тут откинулись заслонки, прикрывающие амбразуры. Выхода у диверсантов не было. В два ствола их положили бы в секунды. Пришлось им сложить оружие. А самой обидной для них деталью было то, что собирал это оружие… повар. Да-да, повар, в белой куртке и белом же колпаке. Он потом в лицах показывал, как реагировали истинные арийцы на этот казус.

Так что теперь у нас опять были пленные. Их тщательно обыскали и связали. Унтера привели ко мне для допроса. Когда его заводили в капонир, парень совсем сдулся, оценив отсутствие видимых разрушений. И это после вчерашней бомбёжки и сегодняшнего артобстрела. А когда я начал задавать вопросы, рядом со мной встал Корда. Этого хватило, чтобы фриц не запирался.

Первым делом были отправлены разведчики на поиски ещё двух групп. Одна должна была переправляться в километре левее, ещё одна за поворотом реки. Потом пошло выяснение общей картины. Как я и предполагал, перед нами была ударная группа Клейста. И состав был ожидаемый: 11-я, 13-я, 14-я и 16-я танковые дивизии и две моторизованные СС – «Лейбштандарт Адольф Гитлер» и «Викинг». А ещё я узнал, что фюрер грозится расстрелять генерал-полковника, если он опять позволит «унтерменшам» разбить элитные части вермахта.

Группу, засланную на левом фланге, частично уничтожили, а частично взяли в плен бойцы старшины-пограничника. Двоих его солдат, конвоирующих пленных диверсантов, увидели ещё до получения приказа отправить разведку. Из этой группы немцев уцелело трое. А вот следов второй группы не нашли. Я связался с погранотрядом и передал им информацию.

Капитану приходилось туго. Сейчас, когда у нас затишье, все слышали канонаду на правом фланге. И помочь ему мне было нечем. Услышав, что у пограничников уже серьёзные потери, я решил снова выйти на штаб фронта. Плевать мне на субординацию, наору на всех, причём на самом что ни на есть командном языке. Может, хоть тогда они прочухаются? Во всяком случае, пришлют кого-нибудь из Смерша или частей по охране тыла по мою душу? А уж на месте я им всё покажу!

Весь мой пыл пропал даром: сколько мы ни кричали в эфир, нам не ответили. Вот как после этого назвать штабных? Ладно, вчера… Обстановка неясна, что происходит с частями, наносившими фланговый удар по группе Клейста, непонятно, связи нет. И это объяснимо – вот они, остатки этих частей, возле меня. Ни командиров, ни средств связи, ничего! И тут я со своими данными о прорыве.

Но это, опять-таки, вчера. С тех пор на связь выходил командир погранотряда с докладом об обстановке, причём не раз. Ещё и пленные, которых наверняка отправили в штаб. Да и бои, идущие на Днестре в районе переправ, должны были засечь. Это сто процентов, наш самолёт-разведчик я видел. И всё равно меня игнорируют. Ничего не понимаю!

Немцы пытались привести себя в порядок. На данный момент они перестали кучковаться и, отодвинувшись от нас на верных шесть или семь километров, постарались по возможности рассредоточиться. Сделал запись в «боевом журнале», в том числе и о неудачной попытке выйти на связь со штабом. Ладно, пока есть возможность, пойду посмотрю, что у Белого наверху. Их там, может, и не слишком долго долбили, но всё же. Да и вообще хочется воздуха глотнуть. Тут хоть вентиляция и вполне на уровне, но воздух какой-то… технический, что ли.

По пути я заглянул к пушкарям: лишняя похвала никому не помешает. Потом спустился вниз к силовой установке, поговорил с бойцами внизу. Вот кому тяжело. Ничего не видно и не слышно, знай таскай снаряды с полок к подъёмнику и гадай, что там, наверху, происходит. И дышать тут ещё труднее. Поговорил, кратко описал обстановку, поблагодарил за службу.