Георгий Крол - Остановить прорыв! [litres]

А потом итальянцы скинули Муссолини и пытались заявить, что они теперь сами разберутся. Но тут через Босфор подошла эскадра Черноморского флота, а через Средиземное море вошли пять полностью укомплектованных авианосцев. Уже, кстати, с нашими экипажами. Макаронники сдулись. Мы ещё у них треть кораблей забрали как репарации. Так они ещё год провели, пришвартованные на своих местах у причальных стенок, но с другими названиями. Потом наши проявили сочувствие и перевели их в Севастополь и на Балтику, а взамен прислали наши, из старых. Вот такая история.

– Класс! А говоришь, рассказывать не умеешь. Значит, так. Сейчас пойдём пообедаем, и я провожу тебя назад к Дому Красной армии. Вылет через двое суток, время подумать у тебя есть. Отдыхай, отсыпайся. Я серьёзно, там на сон будет оставаться часа три, максимум четыре.

И без перехода:

– Как же здорово, что ты сюда попал!

Да-да, здорово. Я снова подумал о маме. Как бы то ни было, а снова её увидеть у меня практически нет шансов. Даже если я вернусь назад, там всё будет иначе. Полковник ушёл, а я остался сидеть в комнате. Думать. Только думается мне совсем не о том. Честно пытаюсь сообразить, о чём важном нужно рассказать, а в голову лезет полная чушь. В конце концов, эта самая голова начала жутко болеть, и я решил применить испытанное средство – лёг спать.

Я проснулся и очумело помотал головой. Ну ничего себе сон! Такого со мной даже в детстве не бывало. Я видел всю нашу детдомовскую компанию, целиком. Только мы были ОДНОКЛАССНИКАМИ! И мне снилась годовщина выпуска, кажется, десятая. В чём тут необычность? Да в том, что мы оказались ровесниками. ВСЕ! И те, кто был старше, и те, кто был младше меня. А ещё у каждого из нас были родители, дом, у некоторых даже братья и сёстры. И не было никакого детского дома. То есть он был, мы это знали, но его НЕ БЫЛО!

Судя по часам, спал я не слишком долго: ничего себе, полечил голову. Хотя она, кстати, болеть перестала. Теперь просто готова взорваться от обилия мыслей. А какой испытанный способ успокоиться? Правильно, один из двух. Или кулаком в стену, но это от злости. Или пойти погулять. Желательно подольше и без цели, куда ноги понесут. Время к вечеру, но про комендантский час мне никто ничего не говорил. Значит, поброжу по городу.

Занятно, но комендантского часа действительно нет. И никаких особых документов на нахождение вблизи от штаба фронта тоже. Обычные патрули, обычные проверки. Трижды меня тормозил патруль и после проверки документов отпускал. Особо на окружающие улицы я не смотрел, думал. Даже честь отдавал на автомате, просто реагируя на военную форму встречного.

Когда совсем стемнело, решил вернуться к временному месту обитания. Шёл не по старому маршруту, а просто в нужном направлении. И каким-то образом вышел к госпиталю. Принадлежность данного учреждения к медицине ощущалась в воздухе, резко пахнуло медикаментами. Судя по стоящим рядом машинам, привезли партию раненых. Всё это отмечалось где-то на краю сознания. И вдруг…

– Поймите, товарищ сержант, мне срочно нужно попасть к генералу армии Тюленеву. Дело не терпит отлагательств! И назовите наконец дату, я прошу об этом уже четвёртый раз!

Всё, приплыли! Похоже, от долгих и бесплодных рассуждений у меня едет крыша. Потому как это голос Мишки. И его же дурацкая манера обращения. Этакий профессор-офицер. Обращается на «вы», фразы строит как гражданский, но с командными интонациями. Его реконструкторы всегда подначивали по этому поводу. А человек, скрытый от меня машиной и сумерками, продолжал:

– Я же вам объяснил. Мои документы – фальшивка. И я не совсем точно представляю, как сюда попал. Но мне необходимо доставить командующему ценные сведения.

Так, час от часу не легче. Он ещё и заявил, что находится вблизи штаба фронта с поддельными документами? Узнаю друга. А невидимый мне сержант приказал:

– Молчать. Сейчас доставим в контрразведку, а там с тобой разберутся.

Всё, сейчас начнётся. Мишка на уставе просто поведён, сержанту мало не покажется.

– Товарищ сержант, что вы себе позволяете? Да, у меня на руках удостоверение на другую фамилию, но я офицер запаса. Будьте любезны обращаться ко мне на «вы». И отвечать на вопросы старшего по званию.

Да-а! Вот чем историк отличается от военного. Он думает, что находится на кафедре, хотя на самом деле сидит по самые уши. Но пора вмешаться, иначе Мишка точно схлопочет. А что и как, выясним потом. Я сделал три шага и вышел из-за машины. Мишка в форме лейтенанта стоял ко мне спиной, позади него, тоже спинами ко мне, стояли двое солдат с карабинами в руках. На рукавах у них были белые повязки с красным крестом. А лицом ко мне стоял сержант с рукой на перевязи и с ППШ на плече. Вот к нему я и обратился.

– Сержант, что происходит?

Сержант дёрнул головой и слегка выпрямился. Мишка попытался повернуться, но был остановлен одним из солдат.

– Шпиона задержали, товарищ лейтенант. Пробрался в госпиталь и стал вопросы задавать. Я двух бойцов прихватил и задержал. Ведём в контрразведку.

– Ясно. Где находится отделение Смерша, знаете?

– Никак нет, собирался у патруля уточнить.

– Понятно. В госпитале телефонная связь имеется?

– Так точно.

– Тогда слушай приказ: ждите здесь. Я пойду к начальнику госпиталя и вызову представителей контрразведки сюда. Нечего с подозреваемым по ночному городу бродить. Понятно?

– Так точно. Товарищ лейтенант, разрешите документы…

Я, не трогаясь с места, начал доставать документы, и сержант, помешкав минуту, направился ко мне. Что с него взять, пехота. Будь я засланным казачком – положил бы всех троих прямо сейчас. Документы я ему показал. Интересно, всё-таки есть какой-то общий знак, который мне успели поставить, или я просто вызываю у людей доверие? Во всяком случае, сержант спокойно вернул мне удостоверение.

– Есть охранять арестованного до прибытия контрразведки.

– С задержанным поменьше разговаривайте. Случайно сболтнёте что лишнее, тяжелее колоть будет.

– Есть.

И я быстрым шагом направился к зданию.

К телефону я пробился с трудом. Сперва секретарша начальника госпиталя не хотела со мной говорить. И тем более подпускать к телефону. Потом сам полковник медицинской службы, пожилой, чтобы не сказать старый, пытался меня сначала послать, а потом вообще арестовать. Пришлось воспользоваться фамилией командующего и заявить о личном знакомстве. Вкупе с сообщением, что я имею сведения особой важности, это возымело своё действие.

Звонил начальник госпиталя сам. Что очень удачно, поскольку я телефонов не знал. Сообщив мою фамилию, главврач ждал у телефона, грозно хмуря на меня брови из-под пенсне. Ждать пришлось минут пять, доктор уже был уверен, что я его обманул и, воинственно тыча в меня бородой, тихо, интеллигентно, высоким, так сказать, штилем объяснял, что именно со мной сделает. Ужас, никогда не буду связываться с медиками, а тем паче с медичками. Страшные люди.