Георгий Крол - Остановить прорыв! [litres]

– Слушай, Егор, так Мишка же уже летит. Да и я тоже вылетаю. К чему такая спешка?

– Кит, ну спросил бы меня твой друг, я бы понял. Но ты?

Упс, уел! Лететь надо часов пять. Время военное, так что случиться может всё, что угодно. Кроме того, появление такого количества «попаданцев» одновременно что-то да означает. И никто не знает, что именно. Может, я прямо сейчас исчезну?

– Дошло. Извини, Егор, что-то я занервничал, вот и не соображаю.

– Ладно, проехали. Написал?

Я протянул полковнику листы. Нас и было-то всего двадцать семь человек, долго ли написать. Он пробежал список глазами и хлопнул меня по плечу.

– Всё, давай на борт, летуны вон уже руками машут. Надеюсь, скоро увидимся, я ещё немного тут задержусь и тоже прилечу.

Мы пожали друг другу руки и разбежались. Полковник поспешил к связистам, а я – к самолёту. Едва поднялся по лесенке в десантный отсек, борт-стрелок в темпе затянул её внутрь, закрыл дверцу, и самолёт покатился. В отсеке сидели человек десять. И первым, кого я увидел, был мой ординарец. Он улыбался так широко, по-детски, что мне сразу стало легко на душе.

Тут же были и Рамон, и Елагин, и Зимин, и Долохов, и оба наводчика. Были тут и Пурциладзе с перебинтованной головой, и старшина Кузьменко. Последнего бойца я по имени не помнил. Я обнялся с Кордой и пожал руки всем остальным. Тут же выяснил, что Белого отправили в Винницкий госпиталь. Жаль не знал, может, увидел бы. Или начальника госпиталя попросил присмотреть. Хотя Айболит и так присмотрит. Старику за шестьдесят, а выглядит бодрячком. И персонал свой строит, будто кадровый.

Народ сначала пытался травить байки, но потом некоторые пристроились дремать – места хватало, а другим стало не до трёпа. Не все хорошо переносят полёт, да и комфортом тут особо не заморачивались. Корда оказался посередине. Сначала ему поплохело, а потом тошнота резко прошла, и счастливый ординарец завалился спать. Я тоже попытался заняться этим полезным делом, но не смог. Слишком много мыслей.

Вот кто мне объяснит, что происходит? Сначала сюда попал я. Спустя шесть суток тут же оказывается Мишка. И, судя по всему, примерно в то же время и остальные семеро. Вопрос – зачем? А главное, каким образом? А если учитывать ещё и полковника, то получается какая-то странная программа изменения реальности. И вот ещё, она меняется в НАШЕМ мире или в каком-то параллельном? Хотя, учитывая Егора, однозначно в нашем.

Тогда получается, что я сделал следующий ход. А теперь очередь за вновь прибывшими. Чёрт, чувствую, что Медведь в очередной раз прав и все мы, подкидыши, появились именно с такой целью. И вот ещё что. Ведь после моего «перехода» Мишка провёл в будущем всего сутки. А тут прошло шесть. Значит, время переноса оттуда сюда значения не имеет. То есть тут могут оказаться и все остальные ребята. Просто там для них пройдёт гораздо больше времени.

Чёрт, чёрт, чёрт! Спать не могу, сидеть просто так тоже невмочь, голова лопается. Я встал и собрался прогуляться к пилотам, но не успел. Самолёт сильно тряхнуло, потом ещё раз, и мы стали резко менять курс. Причём чуть ли не на девяносто градусов. И опять, только в другую сторону. Потом ещё раз и ещё. Едва пол наконец принял достаточно удобное для ходьбы положение, пошёл всё-таки к пилотам. И войдя в кабину, понял, что у нас проблемы.

Вокруг бушевала гроза. Хорошо в десантном отсеке иллюминаторы закрыты щитками. Парням бы ещё хуже стало. Пилот повернул штурвал, и мы снова легли на крыло, хотя и не так сильно.

– Что происходит?

Приходилось кричать: движки гудят, гроза грохочет, а пилоты ещё и в шлемофонах.

– Гроза. Пытаемся выбраться и обойти.

– Что говорит «земля»?

– А ничего, связи практически нет, разряды забивают. И радиокомпас сдох. Слышь, лейтенант, не отвлекай. Топай к бойцам и, раз ты такой герой, присмотри за ними.

Я махнул рукой и вышел. Делать мне там действительно нечего, только людей раздражаю. В отсеке уже никто не спал. Несколько человек свалились со скамеек на вираже и, пользуясь тем, что ни фига не слышно, матерились во весь голос. Корда тоже упал, но отнёсся к этому рационально. Сейчас он прилаживал к скамейке какой-то шнур, чтобы тот не давал ему упасть. Когда я сел, ко мне перебрался Рамон.

– Что там?

– В грозу влетели, пытаемся выбраться.

– Как там пилоты?

– Нормально, просили не мешать.

– Ясно.

Дальше орать мы не стали, пожалели голосовые связки.

Тряска продолжалась ещё минут пятнадцать, мне показалось, что мы снижаемся, а потом резко стало тише. Бойцы приободрились, но, как оказалось, зря. По корпусу будто чем-то хлестнули, послышался скрежет металла. Двое членов экипажа, до этого мирно болтавшие о чём-то в хвосте самолёта, кинулись к оружию. Один к одной из установок, расположенных по бортам, второй в башенку в середине верхней части фюзеляжа. Из кабины выскочил радист и занял место у второй бортовой установки. А я снова побежал в кабину.

Сейчас тут было потише, и мат пилотов я услышал ещё от двери. А войдя, понял и причину этого мата. Точнее причины, так как их было несколько. Первая – мы летели максимум метрах в ста пятидесяти над землёй. Второе – под нами шёл бой. Что хорошо – мы от него уходили, что плохо – уходили в сторону противника. И этому была третья причина – «мессеры» по бокам. Командир не стал дожидаться вопроса.

– Обойти грозу не получалось, решили поднырнуть под неё. Вроде справились, но выскочили мы прямо над боем. Хотели набрать высоту и уйти, да не успели. И откуда эти картёжники взялись на нашу голову!

– Какие картёжники?

– Да у этих «мессеров» пиковые тузы на носу намалёваны. Главное – много их, двое сверху, двое по бокам, а ещё пара проскочила вперёд и снова сзади пристроилась. Ведут нас куда-то, гады.

– А если сесть?

– Во-первых, не дадут. Любой манёвр – и они открывают огонь. Точные, сволочи, обшивку рвёт, но без пробития фюзеляжа. Высота у нас сто двадцать, моментально не сядем. И даже если сядем, дальше что? Расстреляют с воздуха, да и, похоже, немцы кругом.

Паршиво. Хотя насчёт стреляют по касательной есть у меня идея. Они нас могли принять за штабную машину. И сильно надеются, что тут сплошные генералы сидят. И вот на этом можно сыграть. Поделился мыслями с пилотами, те подумали и согласились. В том смысле, что нас за штабных приняли. Но вот сесть всё равно не удастся, завалят. Да и некуда, летим над какими-то лесонасаждениями.

– Так и здорово! Ищите просвет, нам взлетать уже не понадобится, только сесть. А потом ножками выйдем.

Лётчики переглянулись. Оно понятно, рождённый летать ползать, может, и способен, но уж больно не хочется. И самолёт жалко.

– Ладно, лейтенант, убедил. Попробуем.

А я озаботился ещё одним вопросом. Вот не помню, у них уже ввели набор для эвакуации или ещё нет?