Георгий Крол - Остановить прорыв! [litres]

Однако нам ответили. Что там сказали медику, я не знаю, но он резко подобрел, и трубку мне передал уже вполне благообразный доктор Айболит с белой бородкой клинышком.

– Ты в порядке, Кит?

Голос в телефоне принадлежал полковнику Доценко.

– Со мной всё нормально, товарищ гвардии полковник.

– Тьфу. Так какого… ты тут шорох наводишь? В такое время, из госпиталя. Я думал, тебя подстрелили или ещё чего хуже.

– Как сказать, товарищ полковник. Я тут знакомого встретил. Возле госпиталя. Помните, я вам про Мишку рассказывал?

– Не понял. Тот самый Мишка, историк?

– Так точно. Его тут как шпиона задержали. Нужно ваше вмешательство.

– Так, я буду через двадцать минут, максимум через полчаса. От своего друга ни на шаг.

– Может, не стоит, товарищ гвардии полковник? Документы у него не в порядке, а если он кинется со мной обниматься – получится неудобно.

– Чёрт, ты прав. Так, дай трубку начальнику госпиталя.

Я вернул трубку заинтересованно прислушивающемуся главврачу. Тот внимательно выслушал полковника, выразил готовность помочь и положил трубку. Потом я сидел в его кабинете и пил чай. И не просто чай, а с коньяком. Это меня доктор угостил, когда выяснил, что я недавно перенёс контузию. Причём я ему ничего не говорил, он сам распознал какие-то симптомы. И прописал лечение. Сижу, лечусь.

Полковник прибыл ровно через двадцать три минуты. Из окна я видел, как он отпускает бойцов охраны госпиталя, которые сменили санитаров. Мишку и сержанта посадили в машину и увезли, а полковник пошёл ко мне. Через пять минут мы пили чай уже втроём. Оказалось, что доктор и полковник давно знакомы. Одно время были соседями по коммуналке. После начала войны старый врач решил, что должен послужить Родине, и добился, чтобы его призвали.

В штабе нас встретил уже знакомый старлей. Протянув полковнику папку с делом, с интересом посмотрел на меня. Но промолчал. После чего он отправился по своим делам, а мы засели в кабинете. Первым вызвали сержанта. Его показания я уже просмотрел. Боец описал всё честно. Никаких геройских подвигов, погонь и силового захвата кровожадного агента абвера.

Всё просто. В госпитале после перевязки обратил внимание на лейтенанта, который выглядел несколько странно. Вроде и форма в порядке, а что-то не так. Стал прислушиваться. Лейтенант спрашивал у всех дату. Не день, не число, а именно дату. Это сержанта насторожило. Он подошёл к лейтенанту, который вовсе не походил на раненого, и попросил документы. Вот тут враг и раскололся.

Выложил про поддельное удостоверение и начал требовать сведений. Начиная опять с даты. Сержант крикнул двух санитаров, те похватали оружие, ну и арестовали шпиона. Нет, сопротивления не оказывал. Всё время требовал назвать дату и отвести его к командующему фронтом Тюленеву. Один раз упомянул какого-то Рябинина, Рябунова… точнее сержант не помнил. А потом появился я. Всё.

Сейчас мы просто уточняли мелкие детали. Услышав про Рябинина-Рябунова, я уточнил:

– Может, Рябышев?

– Так точно, Рябышев. Про него он и говорил. А кто это, товарищ лейтенант?

– Генерал, командир мехкорпуса.

– А?..

– Не знаю, сержант. Разберёмся.

Полковник поблагодарил сержанта за бдительность и отправил в госпиталь долечиваться. А мы отправились на гауптвахту – навестить очередного попаданца.

– Живой! Живой и здоровый, чертяка! А я думал, что я Марии Витальевне скажу?

Мишка тискал меня так, что рёбра трещали. А рядом стоял полковник и, улыбаясь, смотрел на нас. Только глаза у него оставались серьёзные.

– Всё, Мишка, хватит. Раздавишь, медведь несчастный. Ты лучше мне скажи, какого хрена про документы орать начал? Больной? Прифронтовая зона, а ты орёшь, что у тебя поддельное удостоверение личности!

– Да ладно, я думал…

– Что, что ты думал? Что тебя тут же поведут к комфронта? Ещё дорожку подметут. Ну, Мишка, ты столько лет реконструктор, а как всё работает в армии – не понимаешь.

– Да понял я, понял. Просто растерялся. Заснул возле тебя в палате. А проснулся – госпиталь. Раненые, медсёстры, санитары в форме с повязками. И раненые всё прибывают. Я и решил, что это Клейст пробивается. Дату начала прорыва я знаю, но какое число сегодня? А тут этот сержант документы потребовал. Я подумал – он поймёт, что это подделка. Ну и сказал об этом сам.

– Даёшь! Сам же меня учил, что про скрепки фрицы так и не догадались. Думаешь, наши об этом все знают? Фигушки. Кому надо – в курсе, остальные ни гугу.

Тут мы вспомнили о полковнике. Чёрт!

– Виноват, товарищ гвардии полковник. Разрешите вам представить – Михаил Ильич Вязин. 1990 года рождения. Историк, почти кандидат наук.

– Доценко Георгий Валентинович. Гвардии полковник воздушно-десантных войск. Герой Советского Союза.

И очень тихо, чтобы за закрытой дверью точно ничего не было слышно:

– Год рождения – 1968-й.

Мишка сел мимо нар. Просто плюхнулся на пол и оттуда смотрел то на меня, то на полковника. А потом вскочил и забегал по камере, бормоча себе под нос. Затем схватил меня за руку.

– Ты помнишь мою теорию? Про сороковой год? Я тебе рассказывал, точно.

– Помню.

– Значит, я прав?

Ответил уже не я, а полковник.

– Прав, Михаил Ильич, прав. А теперь давай подробно, как ты тут оказался?

Мишка сел для разнообразия на нары и посмотрел на нас.

– Он, – кивок на меня, – на нашей КШМ снёс с дороги грузовик с пьяным водилой. Водила целенький, вытащили из машины, надели наручники и увезли. А Никиту еле из кабины достали, весь поломанный. Отвезли в Сороки, там оказали первую помощь, а оттуда вертолётом в Винницу, в госпиталь. Вот я возле него сутки и сидел. И думал только о том, что я скажу его маме, если он не очнётся?

Я слегка обалдел. Маме? Он что, знал? А Мишка посмотрел на меня и грустно улыбнулся.

– Всё нормально, Кит. Мы все знали, что она хотела тебя усыновить. И что ты отказался, тоже знали. И что всегда мамой её звал. Мы все это знали.

Я так ничего и не сказал. Слов просто не было. Мы были так уверены, что никто ни о чём не подозревает. Верно говорят, в семье ничего не утаишь. Полковник не дал нам углубиться в самоанализ.

– Значит, ты сидел в госпитале. И?

– И всё. Заснул на стуле, а проснулся уже здесь.

– Но сидел ты возле него сутки?

– Да.

– А здесь прошло, – полковник посмотрел на меня, – пять или шесть?

– Шесть.

– Вот! Почему?

Мишка вдруг разозлился.

– А я откуда знаю? Я что, Эйнштейн? Я знаю, что задремал в 2013 году, а очнулся в 1941-м. И мне так никто и не сказал, какое сегодня число!

– 11 августа.

Мишка задумался. Посмотрел на меня, снова задумался. Потом затряс головой.

– Так Клейст захватил переправы через Днестр или нет?

– Нет. Его задержали возле предмостных укреплений. Мы там были, помнишь? АППК и два пулемётных полукапонира.