Ад Вороновский - Половина солнца

– Хэллебор, ты можешь не дёргать меня постоянно? Я устал и хочу спать. Что такое?

Он нетерпеливо кивнул в сторону Крозье, Туманной и других учителей.

– Что теперь мы будем делать? Не ночевать же на улице?

Я вздохнул. И почему он вечно спрашивал меня? Я должен всё знать? Это ты должен знать всё, Коэлло Хэллебор.

От ответа меня спас зычный голос «капитана» Крозье. Я был на сто процентов уверен, что он был именно моряком до того, как его ударило аномальными способностями в макушку.

– Итак, дети! – Он откашлялся и заговорил ещё громче: – Заткнулись! Вам придётся подождать тут, пока мы с другими учителями проверим, безопасно ли теперь в здании. Мы расчистили проход по пути сюда, и теперь можно пробраться в холл, однако безопасность превыше всего. Обойдётесь сегодня без сна. А на завтрашний день уроки отменены. Как и, возможно, на всю последующую неделю.

Раздался одобрительный гул. Учиться не любил никто.

Я запустил пальцы в волосы и откинул чёлку назад. Она постоянно сползала на лицо, и это раздражало.

– А теперь вольно. Отставить… Короче, делайте, что хотите, в пределах академических правил. Можете даже вздремнуть, если не боитесь замерзнуть до смерти.

Он откашлялся и отвернулся, и все тут же потеряли к нему интерес, начав перешёптываться и выдвигать свои теории пожара. Когда стало ясно, что этого не делал Гоголь, ученики начали подозрительно коситься друг на друга. Джонатан сел на землю, поджав под себя ноги и поглаживая кошку. Он расстегнул пальто, которое успел накинуть, и спрятал животное под ним, оставив снаружи только голову – чтобы не мёрзла.

Я кивнул братьям Куинам и Коулу, заверив, что скоро вернусь, и подошёл к новичку. Он вздрогнул и поднял голову, когда я приблизился. Я больше не пытался улыбнуться. Но было в этом парне что-то такое простое и сложное одновременно. Он казался таким жалким и незащищённым и одновременно опасным и диким, что я не мог выбрать: дружелюбно улыбаться или агрессивно оскалиться.

– Привет, – сказал я, присаживаясь рядом. – Милая кошка. Или кот?

Он, кривовато и смущённо улыбаясь, кивнул.

– Здравствуй… Да, да, кошка… Мехькюр зовут, – пробормотал он.

– Мехькюр. Французское слово?

– Нет, исландское. Ты знаешь французский?

– Немного. Ты исландец? Тебя же Джонатан зовут. Больше на американское похоже или английское…

– Я наполовину англичанин. А ты?

– Долгая история. По рождению я полностью британец. Фактически – наполовину итальянец. Очень приятно, Джонатан. Олеан, – я протянул руку, и он, сначала как-то испуганно на неё уставившись, вскоре протянул свою. Я почувствовал, какая она у него холодная, хоть он и был в пальто.

– Ты настоящий герой, – начал новый знакомый, слегка запинаясь. – Всех нас вытащил… Спасибо тебе, – он лёгким, но нервным движением убрал прядь волос за ухо.

– Брось. Я просто лучше всех овладел своей аномальной.

Мы начали сокращать фразу «аномальная магия» в обычных разговорах до просто «аномальной», будто говорили о погоде на завтра или несуществующих единорогах.

– Я бы не смог сделать это, – начал лепетать он, и его лицо выглядело серьёзным. – Я вообще недавно узнал, что всё так… так устроено. Я слышал о бессмертии, которое началось после наступления… всего этого, но не думал, что тоже могу быть одним из вас.

– Так ты ещё ни разу не умирал? – я постарался скрыть одновременно заинтересованность и разочарование в голосе.

– Нет, нет, – он кривовато улыбнулся. – Не доводилось.

Я пожал плечами.

– А знаешь, – я поймал на себе насторожённый взгляд Коула и демонстративно прикрыл глаза. – Я видел, как ты улыбался недавно. Так ярко и открыто… – голос стал тише.

Джонатан неуютно поёжился.

– О, ну… Это… Просто рад, что все живы и в порядке…

– Неужели? Ну, хорошо. Я тоже очень рад.

Я встал с земли, протягивая руку, чтобы погладить кошку. Из головы вылетело её имя, но это не сильно волновало. Джонатан, будто услышав меня, посмотрел на неё и погладил свободной рукой вслед за мной.

– Мехькюр, хоть бы помурлыкала для нашего спасителя.

Кошка недовольно фыркнула и прикрыла глаза. Я улыбнулся. Мне нравились эти своевольные животные.

– Знаешь, такое ощущение, что я видел тебя где-то, – наконец выдавил я, вглядываясь в его лицо. У него совсем не было прыщей, и кожа казалась такой гладкой, что будь она немного прозрачнее, я мог бы увидеть его лицевые мышцы…

– Ну, меня недавно представляли всем на ужине. – Я отрицательно покачал головой. Он сглотнул. – Тогда не знаю, прости.

Я подумал, что хочу покурить.

– Ничего. У меня часто бывает. Я вообще немного странный. – Я покрутил пальцем у виска, демонстрируя, насколько я «странный». Он улыбнулся, и его мягкая, кривая улыбка переросла во что-то хищное. Затем парень ответил:

– Ох, я вижу, поверь. Я тоже странный.

– Все мы странные, – я махнул ему рукой. – До скорого.

Его глаза посветлели и на секунду показались мне не карими, а тёмно-алыми. Улыбка не сходила с его лица, напоминая оскал.

– Конечно!

Я отвернулся, возвращаясь к Коулу и Куинам. Повернув голову назад, я снова увидел только тихого милого мальчика, который очень сильно любил свою кошку. Ничего более.

«Я укрою тебя, когда рухнут небеса. Я пройду, сколько потребуется, проложу путь к твоему страшнейшему греху. Ты знаешь, что-то скоро сойдёт с неба» [4] Les Friction – «World On Fire». .

Коул выжидательно посмотрел на меня, будто хотел что-то спросить. Я понял это, хлопнув снова сидящего на земле Дэмиана по плечу, и скрылся в тени, желая провести немного времени в одиночестве. Возле замерзшего моря, а не рядом с кучей умирающих, но бессмертных – эх, идиотов.

Со льда, каркая, взлетел чёрный ворон.

В этом помещении было темно и сухо.

Я прикоснулся к стене, не ощущая пальцами её холода. Я, собственно, не мог чувствовать сейчас ничего.

Но что-то тянуло меня внутрь. Вряд ли я мог быть замечен, потому страх быть пойманным меня не останавливал. Я сделал пару шагов вперёд.

И с каждым этим шагом мне казалось, что я всё ближе и ближе к пропасти. Я помедлил. И пригляделся.

В темноте я видел относительно хорошо. И смог разглядеть огромные коробки. Видел, что в них. Если бы я мог что-то чувствовать, должно быть, я бы ощутил дрожь в ногах.

Конечно. Конечно… Как иначе могло вообще быть, ну конечно же – именно я нашёл это, именно я обладаю теперь этими знаниями, именно я… Чёрт.

Это всё казалось таким знакомым и таким незнакомым. Испуг сдавил горло толстой петлёй. Неужели снова это… Нет, я не мог такого сотворить. Это не я. Не я.