Ад Вороновский - Половина солнца

Лука даже не пытался сопротивляться. Он потерянно и с истеричной улыбкой смотрел вбок. Коул потряс его снова, требуя ответа.

– Ну что же… Раз судьба… Я всё вам расскажу, младший брат и… и Ол… Олеан. Ха-ха. Невероятно. Невер…

– Заткнись, – это произнёс уже я. – Я вроде как говорил тебе не работать по ночам. Тем более в стране, в которой ты, по сути, не числишься гражданином… Как?

– Командировка. Меня отправили сюда по моей просьбе. Я… это я занимаюсь лекарством от твоей болезни, Олеан. Это я.

Коул медленно отпустил Луку.

Я смотрел на парня во все глаза. Сейчас ему было около двадцати-двадцати одного. Старше меня на четыре года. Выглядел он на восемнадцать.

– Это… ты?

Лука смотрел на младшего брата. Они были почти одного роста, но всё же Лука несколько выше. Я смотрел на них.

Да, они похожи. И такие разные…

Глаза цвета волчьего одиночества и лесных нимф.

Совершенно разные.

И совершенно невозможно, чтобы на свете случались такие совпадения. Ведь их не бывает.

Я закрыл лицо ладонью, чувствуя, что у меня снова течёт кровь из глаз.

Это не слёзы. Это кровь. Кровь.

– Прости.

Коул пристально наблюдал за братом. Но Лука смотрел только на меня.

Я отвёл взгляд.

Сосед отвернулся.

– Ну а Хэллеборы друг перед другом не извиняются, Коул. Ты же помнишь.

Тот кивнул.

Молчание.

Полутьма.

– Мы всё ещё ждём ответов.

Коул оттолкнул брата и пошёл к источнику света. Я последовал за ним, бросая взгляд на парня с кофе на халате. Он приблизился, и в глазах его после исчезновения ужаса и истерики наконец-то появился лёд.

Я тоже толкнул его.

В голове играла песня.

I forgive you, forget you, the end. [19] « Я прощаю тебя, забываю тебя, конец ». Breaking Benjamin – Without You.

Оказалось, что мир, даже разрушаясь на части, всё ещё был удивительно тесен. Поскольку по рассказу Луки было нереально не поверить в это. В то, что тесен мир, разумеется, впрочем, как и в саму историю парня.

Потому что врать сейчас он просто не мог. Да и я чувствовал, что это правда. И всё было логично.

– Я переехал в Англию прямиком от вас, Коул. Я не мог больше оставаться в нашей семье, в тени отца, да и просто хотел добиться большего. Я знаю, что поступил неправильно, – он пожал плечами, как бы заменяя этим слово «прости». Лука не считал его важным и меняющим хоть что-то. Потому «Хэллеборы не извиняются друг перед другом». – Там я встретил Олеана. Мы, как он уже сказал, – вздох, – были друзьями. Потом настало время нового света, и он стал бессмертным, но я знал, что он болен. Всё время. Когда его… забрали, я принялся изучать эту болезнь, я навещал заражённых и даже наведывался в морги, хотя это было всего раз, ведь тела сразу сжигали. Я изучил вопрос. И, наконец, не так давно в больнице, где я работаю, меня отправили в командировку. Главврач и по совместительству заведующий больницей знал о моём интересе к Сomedenti corpus, а поскольку я и так работал сверхурочно несколько месяцев, он испытывал ко мне доверие. И вот я здесь, в лаборатории, где есть всё необходимое для работы, плюс помогаю иногда здешним врачам. А теперь вопрос к вам – как… нет, впрочем, я не удивлен. Я всегда знал, что мой брат и ты, Олли, те ещё психи.

Коул смотрел в сторону. Его взгляд не выражал никаких теплых эмоций. Наконец он уставился на брата с вселенской обидой и яростью.

– Ты бросил нас. Бросил.

Я молча облокотился о стену, разглядывая различные склянки с жидкостями на столе.

– Успокойся, Хэллебор. Бросил он не только тебя.

Лука отвернулся, словно избегая смотреть на брата. Взгляд самого Коула тоже стал слегка диким, злым. Лука собрался с силами и поинтересовался в замешательстве:

– Вы настолько уже овладели своими силами, что можете легко пробраться в охраняемое здание? Не так уж бдительно, конечно, как какая-нибудь тюрьма, но всё же.

Я кивнул.

– Да. Но ты тоже времени даром не терял, – я смотрел на него. – Не пойму только, зачем было так поступать?

Он знал, о чём я. Коул, конечно же, нет. Но он молчал.

В последнее время сосед вообще стал более молчаливым.

– Я думал, так будет лучше. Ты бессмертен, Олеан. Я – нет.

Лука сел за стол и упёрся взглядом в колбочки.

Коул наконец прервал молчание.

«Ты бессмертен».

– Он не бессмертен, – просто сказал Хэллебор-младший , хотя для меня он навсегда останется просто Хэллебором, а Лука – просто Лукой. – Впрочем, не особо понимаю, с чего вдруг тебя должно волновать бессмертие или смертность человека, если он важен тебе.

Лука поднял взгляд на брата. Снова молчание. Наконец он озорно улыбнулся, а после и вовсе засмеялся.

– А ты изменился, Коул! Стал таким мрачным. Бессмертие так повлияло?

Он с улыбкой посмотрел на меня. Я проигнорировал его намеки.

Коэлло же подошёл к брату и крутанул его вокруг своей оси на лабораторном стуле. Колесики завертелись, а Лука едва успел ухватиться за край стола, чтобы не грохнуться.

– Вот же… оба меня ненавидите, да?

– Абсолютно, – я.

– Несомненно, – Коул.

Лука снова истерично засмеялся. Это был совсем не тот веселый смех, который я помнил – чистый, искренний. Это же был совсем другой, словно исходил от человека уставшего, злого и… надменного. Да, он явно считал своего младшего брата полным кретином. Я слышал уже этот смех. Он принадлежал мне.

Но сейчас доносился из уст Луки.

Он посмотрел на Коула внимательнее.

– Ну и ну, братишка, – он снова засмеялся. – Ты правда ничего не видишь? Да ты ведь такой же придурок, как и я. У нас это семейное. Ты ведь не осознаёшь, насколько стал зависим от этого человека? – он указал на меня. – Ты правда не замечаешь, что ты уже даже повторяешь его слова, ты говоришь и ведёшь себя, как Олеан!

Хэллебор стоял в остолбенении. Его пальцы подрагивали. Волчьи глаза сузились. Это явно начинало переходить в аномалию…

Я подал голос:

– Ты не прав, Лука. Хэллебор постоянно спорит со мной и остается таким же киборгом, помешанным на технике, – ни капли в нём не прибавилось творчества или тьмы. Посмотри в его глаза – они сияют солнцем. Куда ярче, чем твоё «солнечное» имя, кретин.

Коул посмотрел на меня. За последние несколько минут мы только и делали, что перебрасывались взглядами.

Лука перестал смеяться. Он откашлялся и кивнул мне.

– Ты умён, Олеан. И я знаю, что мой брат тоже не дурак. Но ты… явно пользуешься его светом. Не хватает ведь былого, да?

У меня чесались кулаки, но я стоял на месте, вместо этого пустив в ход слова:

– Конечно, пользуюсь, ведь старое солнце уже не светит. Оно мертво.

Лука будто бы опешил от удара. Он погрустнел, и я на секунду снова заметил в нём лучик прежнего света. В его уставшем, сонном лице. Он был почти так же бледен, как я. Хотя не настолько. Ему нужен был отдых, и, может быть, тогда он снова бы засиял.