Брендон Сандерсон - Устремленная в небо

– По сути дела, я и есть ССН. Помоги нам звезды. Ничего другого не остается.

Кобб гневно посмотрел на нее:

– Я намерен выдать девочке личную рацию. Я не допущу, чтобы один из моих кадетов был вне моего доступа. Если ты только не передумаешь и все-таки не выделишь ей место.

– Если чересчур облегчить ей жизнь, она может решить остаться, вместо того чтобы поступить разумно и убраться отсюда.

Кобб захромал к двери – он до сих пор отказывался пользоваться тростью, – но у порога остановился, взявшись за косяк.

– Тебе когда-нибудь хотелось, чтобы кто-нибудь из остальных выжил? – спросил он. – Дельфин. Соловей. Свара. Адмирал Хеймлайн.

– Кто-нибудь, кроме меня? – уточнила Джуди.

– В целом да.

– Не уверена, что пожелала бы кому-нибудь из них этот пост, – сказала она. – Даже тем, кого ненавидела.

Кобб что-то буркнул и исчез в коридоре.

На следующий день после гибели Бима и Утра я опоздала на занятия. Всего на пять минут, но такое случилось со мной впервые.

Чувствовала я себя ужасно.

После того как бой закончился, я, словно в полузабытьи, притащилась в пещеру. Тор уже ушел, так что я рухнула на свою лежанку в кабине, не обращая внимания на болтовню М-Бота. И всю ночь провалялась без сна, хотя очень хотела заснуть. Я не могла прогнать из головы крутившиеся по кругу мысли. Очень хотелось зареветь, но слез не было.

Несмотря на опоздание, мне никто ничего не сказал. Кобб еще не пришел, хотя остальные кадеты уже были в классе. Все, кроме Киммалин. Я забеспокоилась. Не случилось ли с ней чего-нибудь?

Под громкий скрип ботинок я прошла вперед и села. Пустые места отчетливо выделялись, и смотреть в их сторону не хотелось. Однако я заставила себя взглянуть туда, где обычно сидела Утро, – чтобы побороть свой страх. Всего пару дней назад я стояла там, рядом с ней, пытаясь объяснить…

Утро всегда говорила очень мало, но без нее комната казалась слишком тихой.

– Эй, Юла, – наконец нарушил молчание Нед. – Ты всегда задвигала про «честь», «славную смерть, которая подобает воинам» и прочую ерунду.

– Да? И что?

– Ну… – проговорил он. – Нам бы это не помешало.

Он тяжело опустился на кресло, с трудом умещаясь в своем тренажере. Нед был выше всех в нашем звене и к тому же крепышом. Для себя я всегда определяла его просто как более крупного из двух дружков Заразы, но, оказывается, в нем было нечто большее. Внимательность.

– Ну так что? – спросил он.

– Мне… – начала я, пытаясь подобрать слова. – Сейчас это кажется такой чушью…

Я не могла заставить себя разразиться тирадой про отмщение или что-нибудь в этом духе. Только не сегодня. Что-то подобное мог бы сказать герой Бабулиной истории, но потеря казалась мне слишком реальной. Может быть, я и правда не верила во все, что говорила, и всего лишь пыталась скрыть за бравадой свою трусость?

Настоящий воин не стал бы так переживать. Глупо думать, что это были последние друзья, которых я потеряю.

ФМ выбралась со своего места, подошла ко мне и положила руку на плечо. Почему-то этот жест показался мне странно знакомым, учитывая, что мы общались с ней только мельком, хотя и летали в одном звене. Кто же она все-таки, откуда? Я никогда не решалась об этом спросить.

Я бросила взгляд на место Бима, вспоминая, как он неуклюже, но все равно ужасно мило пытался флиртовать со мной.

– Ты знаешь, где Киммалин? – спросила я у ФМ.

– На завтраке была вместе с нами, – тихо ответила высокая девушка, – но по дороге в класс зашла в туалет. Может, кто-нибудь сходит за ней.

Не успела я встать, как Зараза поднялся и кашлянул, прочищая горло. По очереди оглядел нас пятерых. Меня и ФМ. Биту, сгорбившуюся в своем кресле. Похоже, она больше не воспринимала все как игру. Артуро сидел, сцепив руки, и быстро постукивал указательными пальцами друг о друга, будто у него нервный тик. Нед задрал ноги на невероятно дорогой голограммный проектор своего тренажера. Я машинально отметила, что у него развязаны шнурки на ботинках.

– Я так понимаю, – произнес Зараза, – мне надо что-то сказать.

– Ну конечно, – прошептала ФМ, закатив глаза, и направилась на свое место.

– В уставе ССН сказано, – снова заговорил Зараза неестественным голосом, – что погибнуть в кабине истребителя, защищая свое отечество, – самый прекрасный и великий дар, который может принести человек. Наши друзья, столь рано нас покинувшие, были образцовыми Непокорными…

«Да он читает! – поразилась я. – Точно читает… на ладони, что ли, записал?»

– Мы запомним их как бойцов, – продолжил Зараза, держа руку перед собой. – Если вы хотите обсудить эту утрату или поговорить по какому-либо другому поводу, то как командир звена я готов вас выслушать. Я смогу помочь, если вы обратитесь ко мне, и разделить тяжесть вашей потери, чтобы вы полностью сосредоточились на летной подготовке. Спасибо за внимание.

Он сел. Н-да, кажется, я только что услышала самую тупую речь в своей жизни. Он говорил о себе больше, чем о креслах, зияющих пустотой. Но ладно, хотя бы попытался.

Наконец в дверь протиснулся Кобб, сжимая в руках пачку бумаг и бормоча что-то себе под нос.

– Занять позиции! – рявкнул он. – Сегодня у нас снова маневрирование в паре, отработка прикрытия. Вы так отвратительно прикрываете друг друга, что вас можно подавать противнику на блюдечке!

Мы уставились на него.

– А ну, шевелитесь! – гаркнул он.

Все начали пристегиваться.

Кроме меня. Я встала и требовательно спросила у него:

– И это все? Вы так ничего и не скажете о них? О Биме, Утре, адмирале, которая…

– Адмирал, – сухо бросил Кобб, – ничего вам не сделала. Ваших друзей убили креллы.

– Крысиная чушь! – выпалила я. – Если бросить ребенка в логово льва, то это лев будет виноват, да?

Он встретил мой взгляд, но на этот раз я не отвела глаз. Я не знала толком, чего хочу, но, по крайней мере, закипавшая во мне злость на него, на адмирала, на все Силы самообороны, была лучше, чем пустота.

Мы сверлили друг друга взглядом до тех пор, пока с легким скрипом не отворилась дверь. В класс зашла Киммалин. Ее длинные черные волосы были уложены, как обычно, ровными локонами, но глаза опухли и покраснели. Кобб обернулся к ней и изумленно распахнул глаза, будто не ожидал ее появления.

«Он думал, она сдалась», – поняла я.

Несмотря на заплаканные глаза, Киммалин высоко держала голову.

Когда Кобб кивнул на ее место, она спокойно прошла и села в кресло, являя собой образец самообладания, свойственного лучшим представителям Непокорных. В ту минуту она была намного больше похожа на настоящего бойца, чем я когда-либо в своей жизни.

Сжав челюсти, я села на свое место и пристегнулась. Мой срыв на Кобба ничуть не уменьшил моей злости на адмирала. Мне надо было ощутить в руке сферическую капсулу и спусковой крючок деструктора под указательным пальцем. Наверное, поэтому Кобб и хотел загрузить нас работой – чтобы мы устали и хоть немного, да отвлеклись. Может быть, это имело смысл.