Лесса Каури - Золушки в опасности [СИ litres]

На верхотуре гулял зимний ветер. В предрассветное время он был полон сил и зол, потому завывал волком, орлом поднимался к облакам и бросался вниз – на одинокую фигуру, сидящую на узкой поперечине над бездной.

Фигура на ветер внимания не обращала – легкомысленно болтала ногами.

– Поуютнее места не мог выбрать? – раздалось ворчание, похожее на ворчание разбуженного невовремя узаморского гризли.

Фигура обернулась – волосы на миг скрыли лицо, но из-под них блеснули звериные зрачки.

– Я и забыл, что гномы не любят высоты, братец! – сверкнули в улыбке белоснежные клыки оборотня. – Рад видеть!

– Рад он…

Низкорослый широкоплечий гном легко прошел по доске и сел рядом с таким видом, будто это был диванчик в «Черной карактице», а не доска.

– Грандиозная стройка получается, однако, – сказал он, подождав, но так и не дождавшись слов собеседника. – Я уже вижу, как храм будет выглядеть!

– Видь на здоровье, ты в этих делах опытнее меня, – пожал плечами оборотень.

Гном внимательно посмотрел на него.

– Что тебя беспокоит, брат? – спросил он.

Оборотень запрокинул худощавое лицо к небу.

– Время, отпущенное Тикрею на передышку… Ты же понимаешь, что спокойствие кажущееся?

– Надеюсь, это понимает и молодой король, – гном посмотрел вниз. – С отречением Редьярда закончилась целая эпоха. Как известно, каждая эпоха может похвастаться своими войнами. Пятилетняя война закончилась вничью. Чем завершится следующая?

– Крей или победит, или будет разгромлен, – вздохнул оборотень. – Асурх жаждет реванша, а Пантеон поддерживает его амбиции и жажду власти. Боюсь, Понтеломус не станет выбирать средств для выигрыша в этой войне.

Гном задумчиво смотрел, как вспыхивают и гаснут искры в перстнях на его пальцах.

– Тебе не кажется, брат, что его правление затянулось? – наконец, поинтересовался он.

– Давно кажется, – по-волчьи усмехнулся оборотень, – но мы и в этот раз не будем вмешиваться.

– Но почему? – удивился гном. – Тебя же беспокоит судьба Тикрея!

– В том, в чем участвует женщина, ни в чем нельзя быть уверенным, брат! – загадочно произнес оборотень. – А не пойти ли нам позавтракать?

Вита ощутила, как чаще забилось сердце. Судьба вновь привела ее к тайне, которая была бы недоступна Третьей жене-на-ложе Первого советника асурха Самсана Данира ан Третока!

Двигаясь осторожно, словно подкрадываясь, Ягорай двинулся вокруг фигуры, стремясь заглянуть ей в лицо. Волшебница и Вырвиглот последовали за ним.

Лицо фигуры закрывал кусок черной ткани, который так промерз, что казался тонкой коркой льда.

Яго протянул было руку, но Дробуш придержал его.

– Тут все замезло, – пояснил он, – тронешь – он скорее всего рассыпется в снежную пыль.

В голове у Вительи что-то щелкнуло, и она торопливо полезла в свою целительскую сумку. Достала записную книжку, открыла нужную страницу и взволнованно позвала Ягорая.

– Что там? – с любопытством спросил он, обернувшись к ней.

– Я слово в слово записала пророчество, – взволнованно произнесла она.

– Запомнил, – проворчал Дробуш.

– Тогда произнеси его, – попросила Вита. – Произнеси вслух!

– «Там, где малое солнце стоит в центре большого, Черная царица ждет тебя под белым спудом, желая коснуться твоей руки и говорить с тобой. Ты для нее – чужеземец, захватчик из другой страны… Ты для нее – угроза и смерти носитель… И ты для нее – врата в вечную жизнь!» – не запнувшись, процитировал тролль.

Вита смотрела в свои записи – Вырвиглот не ошибся ни в одном слове!

– Пропустим про солнце, – заторопилась волшебница, стараясь, чтобы мелькнувшая мысль не затерялась в сознании, – пропустим красивые обороты речи про захватчика, смерть и вечную жизнь! Здесь есть точное указание, что нужно делать – я не понимала, что это так, пока не увидела королеву!

– Думаешь, это Эстель? – уточнил Яго, кивнув на сидящую. – Но она не в могиле!

– Смотри, здесь написано: черная царица под белым спудом.

– Пещера находится под снегом и льдом, а неизвестная фигура, найденная нами в месте предполагаемого захоронения королевы одета в черное! – воскликнул Дробуш. – Вита, ты права!

– Это еще не все! – волшебница довольно улыбалась. – Яго, прочти эту фразу…

Рю Воронн склонился над записной книжкой и прочитал:

– «Черная царица ждет тебя под белым спудом, желая коснуться твоей руки и говорить с тобой». – Он посмотрел на Вителью. – Ну и что? Даже если это королева, она так замерзла, что непонятно – это действительно тело или ледяная скульптура на ее могиле.

– Тебе нужно коснуться ее! – волшебница взяла его за руку. – В пророчестве сказано, что царица желает коснуться твоей руки, но она не может этого сделать именно потому, что превратилась в лед. Так сделай ты!

– Сделать что? – уточнил дотошный Ягорай. – Дотронуться до нее?

– До ее руки, – кивнул Дробуш.

– Но ты сказал, что она рассыпется в снежную пыль! – возмутился рю Воронн.

– Я сказал «скорее всего»! – тролль был не менее дотошен, чем ласурец.

– Ну хорошо, – сдался Яго и коснулся руки скульптуры.

Ничего не произошло.

Вита, которая была уверена, что все получится, с досады топнула ногой и принялась в который раз перечитывать пророчество.

– Пойдем, – вдруг сказал Дробуш и, взяв волшебницу за плечо, развернул в сторону выхода.

– Куда? – удивилась Вителья.

– В пророчестве сказано, что царица желает говорить с Яго, а не с нами, – пояснил Вырвиглот. – Отойдем в сторону, оставим их наедине!

– Но… – попыталась возразить Вита, но тролль уже тащил ее прочь от ледяной скульптуры.

Рю Воронн проводил их задумчивым взглядом. Он не смог бы объяснить, но чувствовал, что попал в эту пещеру не просто так и с каждой минутой чей-то тоскующий зов звучал все явственнее.

Когда Вита и Дробуш скрылись из виду за светящимися столбами сталактитов, он вновь посмотрел на скульптуру.

Закутанная с головы до ног в одеяние женщина сидела, опустив голову и сложив руки на коленях. Поза таила в себе отчаяние и бесконечное терпение, покорность и упрямство, скорбь и нажежду. Если все-таки это была настоящая скульптура, мастер, создавший ее, с полным основанием мог считаться одним из величайших мастеров Тикрея!

– Я не захватчик для твоей страны, – пробормотал Ягорай, протягивая руку и ощущая стылый холод, исходящий от фигуры, – я не угроза тебе и не могу желать смерти тому, кто уже мертв. И вечной жизни я тебе обещать не стану! Но зачем тогда я здесь и почему я слышу, как ты зовешь меня?

Его ладонь легла на ее запястье. Под подушечками пальцев стало горячо. Несколько капель талой воды стекли по колену фигуры и затерялись на ледяном полу.