Владимир Привалов - Почетный пленник [litres]

Олтер

– У меня был долгий муторный разговор с Алиасом, парень. И совсем не осталось сил и терпения играть с тобой в гляделки, – сказал Остах.

Догнав нашу арбу, он пересел прямо ко мне и уселся у меня в ногах. Пустил умного коня идти рядом. Сидел Остах спиной к Барату, правившему мулом. Говорили мы на имперском, которого Барат не знал.

Остах быстро наклонился и подобрал кинжал, который торчал из-под моего лежака. Как мы и договорились, я снял его с ремня и вычистил.

Остах вытащил кинжал из ножен. Придирчиво осмотрел проделанную мной работу, зачем-то понюхал лезвие и кивнул. И бросил мне учебный нож взамен кинжала. Я поймал его двумя руками и, радуясь появившейся возможности спрятаться за работу, стал неловко цеплять нож к поясному ремню.

– Ты не так держал нож, парень, – наконец нарушил тишину Остах.

Я не сразу понял, о чем он.

– Я просил тебя показать, как ты будешь держать кинжал Барата. – Парень, услышав свое имя, обернулся. Остах ткнул его в спину, и тот понятливо уставился на дорогу впереди себя.

– Ты схватил нож вот так. – И он показал мне как.

«Обычный хват ножа», – подумал я.

– Когда я только-только начал учить тебя с братом, то первым делом я выбил из вас эту дурь.

– Какую? – вырвалось у меня.

– Такую, – кивнул он на зажатый в руке кинжал. – Хвататься за нож, как утопающий – пощади его Отец Глубин! – хватается за протянутое весло.

Кинжал вдруг ожил в его руке и запорхал между пальцами. Обнаженное лезвие то и дело пускало солнечные зайчики. Загипнотизированный этими росчерками, устав юлить и прятаться, я все рассказал ему. Как на духу. Будь что будет.

Рассказал все, сбиваясь и перескакивая с одного на другое. Не знаю, что в рассказе было от меня-взрослого, а что от меня-ребенка. Я был словно в бреду.

Повисло тяжелое нестерпимое молчание. Скрипели колеса арбы, мул хлестал себя хвостом, отгоняя гудящих слепней. Остах перекинул кинжал из одной руки в другую. Обратно. Еще раз.

– Тридцать шесть лет… – задумчиво произнес он. Перестал перекидывать кинжал, и его острый кончик уставился прямо на меня. – Ты знаешь, если бы я только ведал как, то вырезал бы тебя, чужак, из Оли.

Кончик кинжала слегка подрагивал в его руке.

– Я бы вырезал тебя, чужак. Кинул бы под копыта мула в дорожную пыль.

Мне стало страшно. Я понял, что решение Остах принимает прямо сейчас, в эти секунды. И если он примет не то решение, то жить мне осталось всего пару мгновений.

«Вырезать чужака из Оли…»

Очнувшись, Остах поспешно убрал кинжал.

– Прости, Оли.

Я почувствовал, что мои щеки, шея и ворот рубахи мокры от слез.

Остах начал массировать мои ноги, как я делал это недавно.

– Я видел, как ты это делал, – словно подслушав мои мысли, сказал дядька. – Это поможет?

– Не знаю, – признался я. – Не повредит точно.

Остах приблизился ко мне вплотную так, что я чувствовал его прерывистое дыхание.

– Ты должен был умереть, понимаешь, мой мальчик? – спросил он. Голос его прервался.

– О чем ты? – со страхом спросил я. А ну опять за кинжал возьмется?

Но кинжал продолжал покоиться в ножнах.

– Я успел перекинуться парой слов с твоим братом. Посмотрел на то место… Ну, где ты сорвался. Облазил там все. Это было высоко, Ули. Очень высоко. А падал ты спиной вниз. После такого не выживают.

Меня начала бить дрожь.

– Я поклоняюсь своим богам, Ули. Но Матерь Предков спасла тебя в тот день. Она подставила тебе этого Антона, и вы оба выжили. Я не могу понять как. Но у богов свои правила, парень. Вы оба должны были погибнуть, ты – у себя, а Оли – здесь.

– Тайна должна остаться с нами, – продолжил Остах. – Рокон и Гимтар не смогут принять такое. Они решат, что хитрая Йотль завладела тобой. Их рука не дрогнет. И потому запечатай свои уста, парень.

– А ты? – спросил я.

– Я долго наблюдал за тобой. Я видел, как ты заботишься о… – Он запнулся.

– О себе? – с улыбкой спросил я. – Ведь это и есть я, дядька Остах.

– Боюсь, это больше меня, парень. В моей голове подобное не уместится, – замотал он головой. И задумался. – Пожалуй, я буду относиться к тебе как к Оли, который внезапно поумнел.

– Который резко поумнел и стал говорить и делать неожиданные вещи, после того как упал, но был спасен волей Матери Предков, – закрепил я ментальный якорь.

– А ведь так все и было! – обрадовался Остах.

«Ну вот и ладушки!» – с облегчением подумал я. Ощущение скинутого с себя груза было таким явственным, что мне казалось – я могу летать. Летать?.. С моими ногами? С досадой я ударил по безжизненной ноге кулаком.

«Больно!» – чуть не вскрикнул тотчас. С чувствительностью все нормально. Будем надеяться, уровень медицины в Империи находится на достаточном уровне. Говорят, в Древнем Египте уже ставили пломбы и проводили трепанацию…

Жажда созидательной деятельности была нестерпима. Мы ехали по холмистой огромной поляне. Сплошной нежно-розовый ковер цветков иван-чая покрывал все, насколько хватало глаз. Вдали, у леса, где особенно ярко светило солнце на южном склоне, кипрей уже начал пушиться. То и дело пух летал в воздухе, а обочина была покрыта им кое-где, в ямках, как снегом.

– Пусть Йолташ наберет мне листьев этой травы, – попросил я. – Только не там, где белый пух. Лишь те, что с розовыми цветками.

– Зачем? – недоуменно спросил меня Остах.

– Надоело пить воду. Хочется напитка, который я… любил пить раньше, – ответил ему.

«Как же здорово перестать скрываться! Здорово, здорово, великолепно!»

Дома я и впрямь отдавал предпочтение копорскому чаю перед индийским. Я любил ходить в лес, потому сам собирал, ферментировал и сушил кипрей узколистый, или, как его привыкли называть у нас, иван-чай. А потом с удовольствием его пил. В невообразимых количествах: с мятой, чабрецом, сушеной малиной, листьями груши и яблони, черной смородиной…

Остах подумал, огляделся – к тому времени наша арба стала в караване замыкающей – и громко крикнул:

– Йолташ!

Через пару мгновений парень уже был рядом.

– Да, учитель.

– Возьми суму побольше и собери листья вон того растения. С розовыми цветками.

Йолташ нахмурил брови, удивленный, но послушно кивнул.

Перечить учителю? Ха, дурных здесь нет!

– Только… – Остах опять огляделся, – сделай так, чтоб тебя никто не видел. А суму потом сюда положишь, – и он похлопал по сену рядом с собой. – И молчок!

Йолташ понятливо кивнул и уехал выполнять порученное.

– А ты можешь объяснить мне, что здесь вообще происходит? – осторожно спросил я. – Дорчариан, Империя…

Остах не ответил. И долго молчал. А потом сказал:

– Нет. Не могу, – и развел руками. – Это не совсем мои тайны, парень. И слишком многое на кону.

– Чем меньше людей знает, тем лучше, – понятливо кивнул я.