Владимир Привалов - Почетный пленник [litres]

– Едет, Оли! Вот уж не думал… Едет! – расплылся в улыбке он.

«Да уж, едет. Унитаз и луноход в одной сборке».

Барат подхватил меня на руки и посадил рядом с Остахом, повинуясь властному взмаху учителя. И встал в сторонке. Кайхур зло тявкнул на парня и ткнулся мне в ноги. Барата щенок почему-то невзлюбил. Я наклонился и взял альбиноса на руки, потрепав за ухом. Тот блаженно прикрыл глаза.

– Что скажешь, Оли? – спросил меня Остах.

– Пусть посадит кого-то вроде меня, а Барат кружок сделает. Вокруг ореха. – Я показал на раскидистое дерево посреди двора. – Хочу со стороны посмотреть… – быстро ответил я дядьке.

Остах кивнул, встал и двинулся к мастеру.

– Это, – Остах ткнул пальцем в стул, – плохо.

Мастер сжался.

– А это, – пришел черед лунохода, – хорошо. Олтеру нравится!

Остах и мастер повернулись ко мне, и я расплылся в самой широкой и счастливой улыбке, которую только мог изобразить.

«Ну, Остах! Какой актер пропадает!»

Дядька приобнял мастера за плечо.

– Найди малчыка и посады. Барат пусть возит. Олтэр смотрит! – Остах поднял перед носом колесника указательный палец.

Мастер завис на какое-то время, осмысливая сказанное. Потом что-то пробормотал, вывернулся из-под тяжелой руки горца и по лестнице вдоль стены бросился наверх, в дом. Вскоре он спустился оттуда с чумазым мальчишкой чуть старше меня. Его усадили в кресло, в котором паренек сжался, ожидая неприятностей. Видимо, слуга или раб, которому толком ничего не объяснили.

Барат встал сзади и покатил чудо инженерной мысли перед собой. Платформа мешала ему ступать, не позволяя сделать нормальный шаг, упираясь в ноги. Кресло было низким, и потому парню пришлось сильно нагнуться и вытянуть руки. Так он и вез кресло перед собой – нагнувшись, отклячив зад и вытянув руки вперед. Йолташ, контролирующий дверной проем, хрюкнул от смеха, еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться в голос. Выглядел гордый горский воин и вправду комично. Остах вопросительно на меня посмотрел. Я очертил рукой круг вокруг дерева. Кайхур недовольно завозился, и я опустил руку обратно ему на голову.

– Круг вокруг дерева, – на дорча бросил Остах Барату.

Барат пыхтел, напрягался, но круг сделал. Благодаря легкости конструкции и своей физической силе: передняя и задняя оси, жестко прикрепленные к платформе, не давали ему сделать поворот. Внешние колеса проворачивались и буксовали. Барат просто слегка приподнимал внешний край конструкции, поворачивая на одних внутренних. Учитывая, что делал он это из неудобного положения, далось ему это с трудом.

А как все казалось легко! Я вспомнил большие колеса инвалидных колясок и маленькие подвижные колесики на штырьках впереди и мысленно застонал. Почему бы не вспомнить это раньше!

– Что скажешь? – спросил подошедший дядька.

– Ужас… – прошептал я, глядя на тяжело дышащего Барата, навалившегося на кресло. Мальчишка сидел в кресле ни жив ни мертв. Наверно, он думал, что участвует в каком-то ритуале. И грозные горцы его сейчас принесут в жертву у подножия дерева. Сначала покатают вокруг, потом прирежут.

– Какой ужас? – удивился Остах. – Все работает! Сейчас пустим два бруса по бокам кресла. Жестко закрепим и выпустим назад, как оглобли задом наперед. Чтобы удобно браться и везти…

Дядька повернулся и направился к мастеру. Кайхур недовольно завозился.

«Вот беспокойный кролик», – только и успел подумать я. Кайхур вскочил, приняв стойку, прямо на моих коленях. Белая шерстка у него на загривке вздыбилась, вздернулась верхняя губа, обнажив маленькие острые зубки. Щенок поднял голову и зло затявкал. Я посмотрел на него, не понимая, чего он хочет. Протянул руку, чтобы погладить и успокоить разошедшегося не на шутку щенка. И он меня цапнул! За палец, до крови! Кайхур зарычал, глядя куда-то вверх. Я начал поднимать голову… Успел увидеть смазанную фигуру человека с ножом, летящего на меня с лестничного пролета.

Я отпрыгнул подальше от стены и покатился в пыли двора. Заскулил отброшенный Кайхур. Саднило ободранное плечо, остро дергал болью прокушенный щенком палец. Застыл соляным столбом хозяин лавки, ко мне несся Йолташ, вытащив меч. Откинутый вместе с креслом, молился на коленях у корней ореха чумазый мальчишка. Остах, точным броском любимого ножа остановивший убийцу, цепко осматривал окна и крыши.

А я смотрел на хрипящего и пускающего кровавые пузыри, сползающего по стене человека. На своего несостоявшегося убийцу. Смотрел в его полные ненависти глаза. Смотрел на широкую налобную повязку с синим вышитым орнаментом. Смотрел на этого гворча с улыбкой, благодарностью и любовью.

Я отпрыгнул ! Ножки мои, ноженьки! Я отпрыгнул! Сам! Теперь я знал – и чувствовал – я точно буду ходить!

Подбежавший Йолташ заслонил меня своим телом от возможных угроз. Затопал подбегающий Барат.

– Барат, в лавку! Проверить! – раздался зычный голос Остаха.

Дядька тоже вытащил свой страшноватый тесак и подошел ко мне. Наскоро осмотрел меня и подхватил одной рукой.

– Йолташ! По лестнице! – и он указал тесаком на лестницу, по которой недавно поднимался и спускался хозяин.

Остах приблизился к дереву в центре двора, пинком откинул молящегося мальчишку и усадил меня на землю, оперев спиной на ствол ореха. Поставил на бок платформу с креслом слева. Таким образом, чтобы широкое днище прикрыло меня. Сам с обнаженным тесаком встал с правой стороны.

В лавке послышался жуткий грохот, и из проема выбежал Барат.

– Никого. Лавку закрыл! – крикнул Барат, направляясь к сучащему ногами нападавшему. Кайхур вцепился в его ладонь с ножом, стараясь отгрызть обидчику хозяина палец.

– Оставь! – крикнул Остах. Барат остановился. – Сюда, бегом!

– Два тела! Теплые, кончаются, – выглянул на лестницу Йолташ.

Барат занял место Остаха, а тот, схватив ничего не понимающего хозяина за шкирку, поволок его вверх по лестнице.

Спустя время я сидел на передвижном кресле под сенью грецкого ореха, в центре двора. Удивительно, но крепкая конструкция от грубого обращения не пострадала. Прошла краш-тест, так сказать. Слуги, рабы и работники, обыскивающие все подсобные помещения и квартиры, ко мне не приближались, стараясь даже не смотреть в мою сторону. Картина стала ясной: убийца был один. Все указывало на то, что он гворча. Телосложение, строение лица, одежда указывали на горца, а налобная повязка с родовым рисунком-вышивкой – на гворча. Как он оказался в столице провинции, как отыскал меня – на это мы пока не могли ответить. В квартирке хозяина над лавкой обнаружили двух зарезанных слуг. Все говорило о том, что убийца слез с крыши в квартиру, прирезал случайных свидетелей и с лестницы спрыгнул на меня, выбрав удобный, как ему показалось, момент.