Михаил Ланцов - Генерал империи [СИ]

С войной всегда так. Начнешь не вовремя – или проиграешь, или пупок надорвешь. Поспешишь с ее окончанием – выгодами от побед не воспользуешься. Промедлишь? Так впустую огромное количество ресурсов спустишь, ибо война – дорогое удовольствие. Все должно быть вовремя. Весна весной, лето летом, а победа тогда, когда она принесет тебе наибольшее количество выгоды. Ибо зачем еще воевать?

Кто-то скажет, что не все войны ведут из-за выгоды. Но Максим не относился к тем психам, которых отчаянно воюют с ветряными мельницами ради собственных иллюзорных бредней идеологического характера. Для него война была просто методом, воин – профессией, а враг – не более чем противником, который завтра может стать с тобой плечом к плечу против нынешнего союзника. Если, конечно, не творил каких-то непотребств, потеряв лицо и уважение. Поэтому все, что двигало им в оценке войны – это выгода, польза и прочие рациональные компоненты, вроде профессиональной чести, без которой воин не воин, а зеленый юнец и новобранец. Профессиональная честь и репутация важна любому мастеру, ведь она выступает своего рода рекламой, публичным рейтингом профессионализма и мастерства, позволяющим брать более выгодные заказы в той или иной форме. А иногда и решать проблемы одним фактом своего появления…

Боец выбрался на пригорок и прильнул к биноклю.

Австро-венгерский полк, осаждающий Белград со стороны Савы, стоял вполне свободно. От противников его отгораживал толстый слой воды. А налета со спины они не ожидали. И очень зря. Там были их собственные тылы. Но, видимо, последовательное уничтожение телеграфных станций на пути своего следования сделало свое дело и связь на данном участке фронта оказалась парализована.

Удостоверившись в том, что супостат не ожидает нападения, разведчик отполз назад. Встал. Добежал до автомобиля, который сорвался с места, возвращаясь к командиру передового дозора. Считай, маленького авангарда. Тот внимательно выслушал бойца. Посмотрел на австро-венгерскую карту, захваченную в Будапеште. Немного подумал и направился в довольно крупный автобус, что сопровождал его. Обычный с виду автобус. Просто в нем находилась радиостанция. Достаточно дохленькая, но ее хватало для того, чтобы на полсотни километров пробивать морзянкой. Причем на ходу. Развертывание этой установке не требовалось.

Максим, понимая, что корпус не полк, очень ответственно отнесся к вопросам связи и управления. И впихнул в свой корпус аж дюжину таких наспех изготовленных радиостанций. Слабый искровой передатчик. Приемник с торчащей над автобусом рамой антенны. Бензиновый электрогенератор и аварийный с велосипедным приводом. Рабочее место радиста и шифровальщика. И так далее. В общем – все скромно, но как положено и даже, сверх того. Этот шаг позволил ему держать руку на пульсе и отслеживать всю полноту ситуации по своему корпусу. Где какой полк где находится он знал с точностью до километра и мог в любой момент с ним связаться. И не только с полком.

Так вот. Командир этого импровизированного авангарда направился в этот автобус радиосвязи. И радировал обстановку. Своих сил ему очевидно не хватало для уничтожения такого крупного скопления неприятеля. Во всяком случае, без риска понести тяжелые потери. Считай легкая моторизованная рота на четырех бронетранспортерах и двух грузовиках.

Реакция пришла незамедлительно.

Лейб-гвардии механизированный полк находился слишком далеко. Дожидаться его для нанесения взламывающего удара было рискованно. Можно было потерять эффект неожиданности вследствие обнаружения противником. Другие пехотные части, хоть и моторизованные, но, очевидно растянулись из-за узких дорог и проблем тактического характера. Поэтому на помощь этой роте авангарда выдвигался дивизион отдельного артиллерийского полка, который был ближе всего к нему. Почему он вырвался так сильно вперед – вопрос, но уже десятый. Главное – сейчас этот дивизион был очень в тему.

Этот полк был формально единственным сводным полком корпуса. Но только формально. Так как Ренненкампф, скрепя сердце, отдал Максиму тех артиллеристов, что весной работали над прорывом германской обороны. То есть, полк, формально сводный, по факту являл собой уже неплохо сработавшийся коллектив.

Полк состоял из одного дивизиона САУ «Сосна» и двух дивизионов САУ «Дуб». Увы, эти САУ были не теми грандиозными САУ времен Великой Отечественной войны. Но все равно – это были САУ – самоходные артиллерийские установки, пусть и на колесном, а не гусеничном ходу. Боевые машины «Сосна» несли длинную морскую 75-мм пушку Канэ, а «Дуб» – 104-мм гаубицу. Назначение «Сосен» – тяжелое ПВО и контрбатарейная борьба, а «Дубы» были просто основным полевым орудием этого механизированного корпуса. Собственно, дивизион «дубков» к авангарду и подъехал уже минут через двадцать. Все три батареи по четыре боевые машины.

Выкатились в относительно ровную линию. Встали. Из них высыпались бойцы и начали приводить их в боевое состояние. Сняли со стопоров и развели станины. Потом покрутив ручки домкратов, уперли «лапы» станин в грунт, вывешивая раму тяжелых грузовиков, жестко фиксируя ее на грунте. Да не абы как, а по уровню, дабы артиллерийская установка вращалась легко и просто. Потом лихими молодецкими ударами вбивали костыли в окна «лап», усиливая фиксацию и делая систему жестче. Слишком мягкий тут был грунт, могло все поплыть.

Тем временем от дивизиона к небольшому холму побежала группа связистов с большой катушкой телефонного провода, телефоном и переносными приборами наблюдения. Туда побежали, где занимала оборону, энергично окапываясь, вся мотопехотная рота авангарда. До противника было далеко. Полк располагался более чем в трех километрах, хоть и в прямой видимости. Однако устроить такой рубеж было необходимо.

И вот – отмашка.

Три батареи этого «дубового» дивизиона ударили беглым залпом. Шрапнелью. По предварительному счислению. Благо, что открыто расположенный лагерь противника был большим. Промахнуться сложно.

Пятнадцать секунд.

Командиры орудий подняли правую руку, показывая готовность их установки к огню. И новый беглый залп. И опять шрапнелью.

104-мм гаубичная шрапнель – это сила! Это вам не трехдюймовка, которая давала узкий, глубокий, быстрый пучок шрапнели, совершенно непригодный ни для чего, кроме отдельных редких случаев продольного обстрела колонн на марше. Гаубица такого калибра – это уже серьезный агрегат! Низкая скорость снаряда пускала шрапнель широким конусом. Его крутая траектория позволяла не пускать шрапнель вдоль земли, как у легких полевых орудий со скоростными, слишком настильно летящими снарядами, а осыпать сверху. Бах! И крупный такой овал на земле оказывался засеян смертоносными шариками. Бах! И еще один. И еще. И еще.