Михаил Ланцов - Полковник империи [СИ]

Точно так же, совершенно точно он знал, что в России самым энергичным образом готовится переворот. И от него не укрывалось то, что противостояние фронтов не было случайным. И что генералы Юго-Западного фронта играют самую серьезную и значимую роль в грядущих социально-политических потрясениях.

Ну так и что?

Почему бы им перед переворотом не наверстать и поправить подмоченную репутацию? Прорыв фронта австрияков и полное его обрушение с выходом русских полков к Вене выглядело вполне себе подходящим решением. Быстро. Просто. Действенно. А потом уже и новых декабристов вести куда-нибудь. Или нет? Все было слишком неопределенно и лежало в плоскости догадок. Эти, и прочие рассуждения и предположения Гальдер и высказал кайзерин. Добавив напоследок:

— Самым выгодным для нас будет, если группа заговорщиков решит свергать в России монархию как можно скорее. Это породит наибольшую неразбериху и бардак. Ослабит Россию. И позволит нам если и не выиграть, то хотя бы завершить войну с минимальными потерями. Прежде всего из-за возможности Веной закрыть дыру на итальянской границе и перспективы заключения сепаратного мира с Россией.

— Свергать монархию? — тихо переспросила с задумчивым видом кайзерин, вспоминая слова Меншикова. Он ведь их и в 1915, и в 1916 говорил. А теперь… а теперь что? Они сбываются? Но он ведь говорил не только про Россию… он говорил и про Германию, и Австро-Венгрию. Что, дескать, хватает всякого рода дельцов, жаждущих избавиться от монархов, как от неких внешних арбитров, мешающих им творить все что душе их мятежной захочется. Прежде всего в среде крупного бизнеса. И угроза эта выглядела предельно реальной. Более того – опасной более для Германии, нежели для России. Но если уже и начальник Генерального штаба говорит о том, что было бы здорово поддержать заговорщиков у противника, то дело плохо… совсем плохо…

— Да, ваше императорское величество.

— А что Максим? О нем что-нибудь удалось узнать? — переключила она тему беседы, чувствуя, что закипает и в любой момент может потерять контроль над собой, если они и дальше станут обсуждать такие вопросы.

— Нам удалось захватить в плен одного из его офицеров, — не без гордости произнес Гальдер.

— Вот как? — оживилась кайзерин. — И как же вам это удалось?

— Я распорядился держаться нашей итальянской разведывательной миссии поближе к королю, даже если тот отправится в бега. Поближе, но не на виду. И это дало свой результат. Командир штурмового отряда вчера напился до изумления и отправился гулять по Неаполю. Трех бойцов, что его сопровождали, пришлось убить. А его самого удалось захватить в плен. Он сейчас на рыбацком баркасе плывет, связанный, в Триест.

— Его уже удалось допросить?

— Да, но его слова похожи на похмельный бред.

— Бред? И о чем он бредит?

— О том, что мы глупцы и не видим демонов, воплотившихся повсюду. И что далеко не каждый человек – это человек. Хватает и тех, что лишь прячутся в человеческую шкурку.

— А что он говорит о Максиме?

— Переживает, что усомнился в нем, хотя тот был прав. В чем прав – пока установить не удалось. Но это очень неплохая новость. Оказывается, в его полку есть некоторый разлад. Этим можно воспользоваться.

— Я бы не стала на вашем месте на это сильно полагаться.

— Разумеется, — вместо Гальдера, ответил Бек. — Я тоже считаю, что этот разлад носит частный характер и, судя по всему, локальный. Причем, если бы мы этого офицера не захватили в плен, то он был бы преодолен естественным путем, — Гальдер раздраженно зыркнул на Бека, но промолчал.

— Его пьяный лепет удалось проверить? — поинтересовалась кайзерин.

— Пока нет. Единственное, в чем уверены наши люди, так это в том, что этот офицер считает Меншикова воплотившимся волшебным существом, который пришел сюда с какой-то важной миссией. И что вокруг масса демонов, с которыми нам всем надлежит бороться. Особенно среди революционной и уголовной среди. Ваше императорское величество, как вы понимаете, доверять таким словам опрометчиво. Он сильно пьян. Он бредит. Нужно дождаться, когда его привезут сюда, он проспится и с ним уже можно будет поговорить.

— А у нас разве есть это время?

— Не уверен, — осторожно ответил Гальдер.

— А я уверена – его нет. Все слишком быстро развивается. Меншиков, говорят, привлек на свою сторону итальянского революционера Муссолини. Тот очень хорошо всколыхнул людей. Что этот офицер говорит про эту историю?

— Он говорит, что сам Меншиков назвал эту историю «кормить демона с руки». Он вообще Муссолини никак иначе не называет. Демон и демон. Странно. Но вполне убежденно. Он рассказывал, как легко и задорно им манипулировал Максим. А также о том, что почувствовал его приближение издалека. Никто не придал значению автомобилям, а он почувствовал…

— Или просчитал, — добавил Бек. — Появление Муссолини было вполне ожидаемо.

— Почему именно его? — возразил Гальдер. — Приехать мог кто угодно. Даже итальянские офицеры на переговоры. А Меншиков стоял на крыше башни, наблюдал за автомобилями и рассказывал своим подчиненным о демонах.

— Демоны, значит, — покачала головой кайзерин, погруженная в массу своих мыслей. — А что удалось выяснить об эльфах?

— Исследованием этого вопроса занимается Герман Вирт, — произнес Гальдер и распорядился пригласить упомянутое лицо. Да, да, того самого Вирта, который в оригинальном варианте истории оказался первым руководителем службы Аненербе.

— И Пауля Смекера, — добавила кайзерин. — Где, кстати, он?

— Он сейчас в больнице.

— ЧТО?!

— Он слишком увлекся своим желанием поговорить с вороном. Вот, внушив себе, что ворон его куда-то ведет, вошел в подворотню, где его и ограбили. Попутно нанеся тяжелые побои. Хорошо, что жив остался и не изувечили. А могли. Эта публика сейчас совсем с ума сошла – нападает на офицеров средь бела дня. С него стащили форму, сапоги, забрали оружие, часы, деньги и кое-какие личные вещи. Так в подштанниках он из подворотни и выполз. Весь в крови.

— Странно, — покачала она головой. — Но ведь ворон божественная птица. Если она вела себя осмысленно и вела его туда, то… какой в этом смысл? Зачем Одину вести его на избиение?

— Ваше императорское величество, — тяжело вздохнув, ответил Гальдер. — Все это, конечно, выглядит очень странно. Но я склонен считать, что Пауль переутомился и сам себе внушил глупости. Я и сам почти во все это поверил. Но Бог миловал – немного поразмыслив, перестал объяснять мистикой обыденные вещи.

— Ворон, — произнес незнакомый для кайзерин голос. — Ваше императорское величество, это не только птица Одина. Кельтская богиня Морриган могла обращаться этой птицей. Они были спутниками Ареса, Афины, Гелиоса, Аполлона и многих других. Ворон – это особая птица. Это посланник богов.