Кристина Кашор - Сердце королевы

«И ведь сокровищница, в которой все они хранятся, – моя, – подумала Биттерблу. – И корабли мои, и трудятся на них мои воины; мои богатства везут они из шахт и заводов, которые тоже принадлежат мне. Все это – мое, потому что я – королева. Как странно».

– Интересно, какие силы нужны, чтобы захватить корабль с казной королевы? – сказал Саф.

Биттерблу ухмыльнулась:

– Пираты иногда пытаются – по крайней мере, так говорят – поблизости от заводов. Последствия бывают ужасны. Для пиратов, конечно.

– Да. – В голосе Сафа зазвучала нотка раздражения. – Ну, само собой, на каждом корабле королевы плывет целое небольшое войско, да и пиратам все равно не вздохнуть спокойно, пока они не сбегут с добычей в море. Готов поспорить, вся река от заводов до самого залива исправно охраняется королевским водным патрулем. Спрятать пиратский корабль на реке – задача не из легких.

– Откуда ты все это знаешь? – спросила Биттерблу. Ей вдруг стало не по себе. – Великие моря. Не говори мне, что ты пират! Родители оставили тебя на пиратском корабле! Конечно! По тебе с первого взгляда видно!

– Конечно нет, – сказал он со страдальческим вздохом. – Не неси ерунды, Искра. Пираты убивают, насилуют и корабли топят. Вот, значит, как ты обо мне думаешь?

– С тобой свихнуться можно, – сварливо ответила Биттерблу. – Вы с приятелем то шныряете по городу, таща что плохо лежит и напарываясь на ножи, то сочиняете книги об отвлеченных предметах или печатаете Лионид знает что в своей лавке. Ты каждую мелочь от меня скрываешь, а стоило мне попытаться что-то додумать самой – гляди-ка, расфыркался.

– Мне случалось охотиться за сокровищами, – признался он.

– Охотиться?

– Но пиратом я не был и никогда не стану, Искра. И надеюсь, что ты и так это знаешь.

– Что значит «охотиться за сокровищами»?

– Ну, бывает, корабли тонут. Попадают в шторм, сгорают или пробивают бок о скалы. Охотник за сокровищами приплывает на место крушения и обыскивает дно, ища, чем можно поживиться среди обломков.

Биттерблу внимательно посмотрела в избитое лицо Сафа. Тон у него был довольно дружелюбный, даже доверительный. Ему нравилось с ней разговаривать. Но кипевший в нем гнев никуда не делся. В тяжелом взгляде засела боль, раненую руку он прижимал к телу.

Этот моряк, охотник за сокровищами, вор – и кто он там еще – должен был бы сейчас лежать в теплой, сухой постели, набираясь сил и самообладания. А не воровать, не охотиться за сокровищами – или ради чего его сюда принесло.

– Звучит рискованно, – вздохнула она.

– Так и есть, – кивнул Саф. – Но законом не запрещено. А теперь пойдем. Тебе понравится, что я собираюсь украсть.

Распахнув дверь, он жестом пригласил ее в комнату, полную желтого света и пара, запаха тел и залежавшейся шерсти. И Биттерблу потянулась на доносившийся оттуда звук низкого хрипловатого голоса – рассказывали очередную историю.

По стойкам и столам в этой комнате историй были расставлены горшки и ведра, в которые с ритмичным жестяным звоном падали капли дождя. Биттерблу с сомнением поглядела на потолок и устроилась у стены.

Сказочницей была плотно сложенная женщина. Глубоким звучным голосом рассказывала она одну из старых сказок Лека: про мальчика, плывущего в лодке по ледяной реке, и хищную птицу цвета фуксии с серебряными когтями, огромными, как якорные крючья, – великолепное, завораживающее, злобное создание. Биттерблу терпеть не могла эту сказку. В памяти всплыло, как Лек рассказывал ей что-то очень похожее. Она словно наяву видела его стоящим за стойкой: один глаз закрыт повязкой, другой, серый, глядит внимательно и настороженно.

Вдруг перед мысленным взором мелькнул и ярко вспыхнул другой образ – кошмарный изуродованный глаз за повязкой Лека.

– Ну же, идем, – убеждал тем временем Саф. – Искра. Я тут закончил. Пошли.

Она не слышала. Однажды Лек показал ей, что скрывалось под повязкой. Смеясь, рассказывал что-то о кобыле, которая встала на дыбы и лягнула его. Биттерблу увидела глазное яблоко, распухшее от крови, и не додумалась, что багрянец зрачка – это не просто кровавое пятно, а ключ к правде. Правде о том, почему она постоянно чувствовала себя такой медлительной, тупой и забывчивой – особенно когда сидела за столом вместе с ним и старалась показать, как хорошо читает, надеясь угодить ему.

Саф взял ее за запястье и потянул за собой. Она вмиг сбросила оцепенение и живо замахнулась на него, но он перехватил ее руку и, держа теперь уже оба запястья, тихо пробормотал:

– Искра, не вырывайся здесь. Подожди до улицы. Идем.

Когда это в комнате стало так тесно и жарко? К ней бочком притерся незнакомый мужчина и чересчур любезным голосом спросил:

– Этот белобрысый тебе докучает, а, парнишка? Может, тебе нужен друг?

Саф с рыком повернулся к нему. Незнакомец попятился, выставив ладони и вскинув брови, показывая, что сдается, и теперь уже Биттерблу вцепилась в Сафа, когда тот ринулся на него. Она намеренно ухватила раненую руку, чтобы сделать больно и обратить его ярость на себя, зная, что ее он не тронет. Насчет остальных в комнате у нее были некоторые сомнения.

– Прекрати, – сказала она. – Мы уходим.

Саф глотал ртом воздух, в глазах блестели слезы. Она причинила ему больше боли, чем хотела, но, возможно, не больше, чем было необходимо. Так или иначе, это уже не имело значения, ибо они протолкались к выходу, отодвигая людей, и выбрались наружу, под дождь.

Оказавшись на улице, Саф бросился бежать, свернул в переулок и под прикрытием навеса согнулся вдвое. Биттерблу поспешила за ним и стояла рядом, пока он баюкал руку на груди и ругался последними словами.

– Прости, – сказала она, когда он наконец закончил сквернословить и глубоко задышал.

– Искра. – Еще несколько глубоких вдохов. – Что это было? Ты будто отключилась. Я никак не мог тебя дозваться.

– Тедди был прав. Тебе нужно было за кем-нибудь приглядывать. И я тоже была права. Нужно, чтобы кто-то приглядывал за тобой. – Потом она услышала собственные слова и тряхнула головой, проясняя мысли. – Прости, Саф… меня куда-то унесло. Это все история.

– Ладно, – сказал Саф, осторожно выпрямляясь. – Сейчас я тебе покажу такое, что тебя принесет обратно.

– Ты успел что-то украсть?

– Искра, на это нужно всего мгновение.

Он вытащил из кармана куртки золотой кружок, подставил под дрожащий свет уличного фонаря и откинул крышку. Биттерблу взяла его ладонь и повернула к себе. Ей не показалось – в руке у Сафа лежали крупные карманные часы, на циферблате которых было отмечено пятнадцать часов вместо двенадцати и пятьдесят минут вместо шестидесяти.

– Есть желание объяснить?

– А, – опомнился он, – это одна из забав Лека. У него была мастерица, великолепно управлялась с мелкими механизмами и любила возиться с часами. Лек приказал ей изготовить карманные часы, которые бы делили половину дня на пятнадцать часов, но прогоняли их быстрее, чтобы компенсировать разницу. Видно, его веселило, что все несут чушь о времени и сами верят в эту чушь. «Уже половина пятнадцатого, ваше величество. Не прикажете ли подавать обед?» Что-нибудь в этом духе.