Юрий Астров - Квинтовый круг [сборник litres]

Расширившимися глазами он смотрел, как падали, заходясь в крике, люди, вздрогнул, услышав плач ребенка.

Поскользнувшись в спешке, он шагнул вперед и, опустившись на колени, обнял лежащую на полу, прячущую лицо в ладони девочку.

Он стоял на коленях, нелепо вывернув ступни в разбитых ботинках и опираясь на руки, и прикрывал своей сгорбленной спиной маленькую жизнь.

Все сбилось в бесконечное мгновение.

Полицейские в бронежилетах бежали туда, где кипела, угасая, короткая схватка.

Выстрелы смолкли. В зале воцарилась гнетущая тишина, прерываемая стонами и всхлипываниями. Спустя несколько минут громкоговорители испуганными голосами сообщили о ликвидации группы террористов, пытавшихся захватить «Боинг» авиакомпании «Пан-Америкэн».

И тогда прозвучала очередь.

Звуки ее были четкие и звонкие. Так в сухом морозном воздухе зимнего леса звучит дробь дятла. Агасфер вздрогнул и вскинул голову. Я видел, как пули разорвали свитер на его груди и из ран веселыми фонтанчиками ударила кровь…

Он лежал, касаясь головой брошенного в сутолоке чемодана, и в его полуоткрытых глазах навеки застыла усталость. «Но ведь он же бессмертен», – вдруг глупо подумал я. И тут страшный леденящий вопль заставил меня содрогнуться.

Обернувшись, я увидел Атласа, стоящего на коленях и держащего перед собой лазурно-зеленый шар. Меж его узловатых, судорожно сжимающих шар пальцев я увидел след пули. На зеленом клочке Австралии зияла угольная дыра. Шар в руках титана, казалось, пульсировал, содрогаясь от боли.

…Самолет заходил на посадку сквозь облака, и я проснулся от частой дрожи его усталого тела. Первое, о чем я подумал, это переделка, в которую я попал. Выстрелы, экстремисты, и эти два странных старика в аэропорту… Выходя в город, я бросил монету бегущему мимо мальчишке-газетчику, истошно вопившему: «Катастрофа века! Катастрофа века! Глобальный катаклизм! Прелюдия конца света!»

Я развернул газету и на ходу торопливо пробежал глазами страницы. Заголовки полыхнули огнем: «Небывалое по масштабам бедствие! Сидней стерт с лица Земли! Причины катастрофы неизвестны!»

Все исчезло. Я стоял в пустыне, один под грозным, пепельно-свинцовым небом, и в ушах моих вновь зазвучал крик титана.

Волгоград

За окном полоскал двор затяжной дождь. Над городом висела кисея мрачных туч, которые то и дело будоражили порывы ветра, заставляя тучи скручиваться в хмурые трубообразные спирали. Перед сном, как всегда, бабушка присела к Максимке на кровать и погладила его по головке.

– Чего не спишь? Ну-ка, на бочок и – спать.

– Бабушка, бабуль, – капризно протянул Максимка, – расскажи мне сказку.

– Сказку, внучек? О чём же?

– О дождике.

– О дождике?

– Да. И о тучке.

– Ну, хорошо.

Бабушка удобнее села на краю Максимкиной кровати и начала рассказывать сказку.

– Каждую ночь на Землю прилетают лунные ангелы.

– А зачем?

– Они убирают наше небо. За день ведь, знаешь, как оно пачкается? Видел, какие над городом стоят тучи? Это люди небо так испачкали.

– А как они его пачкают?

– Люди-то? – Бабушка вздохнула. – Да мыслями своими. Как люди думают – такое и небо. Хорошие мысли у людей – и небо чистое, безоблачное. А как появляются плохие мысли, так и небо становится грязным. Вот ангелам и приходится убирать его по ночам. Утром оно чистое, свежевымытое, а потом просыпаются люди и начинают пачкать его плохими мыслями. И опять на нём появляются облака, оно хмурится, начинает дуть ветер, а уж когда солнышко совсем высоко поднимается, набегают тучи и проливается дождь.

– Бабушка! – снова закапризничал Максимка.

– Что, внучек?

– А деда тоже пачкает небо?

– Ну, бывает, конечно.

– А папа?

– Да все люди, внучек, пачкают его. Кто побольше, кто поменьше. Потому-то каждую ночь лунные ангелы и прилетают к нам. Должен же кто-то чистить небеса?

– Бабушка.

– Что, внучек?

– А давай будем помогать лунным ангелам?

– Как же? – с улыбкой спросила бабушка.

– Будем по ночам ходить по домам и плохих людей убивать. Чтобы они не пачкали синее небо.

Бабушка изменилась в лице.

– Да ты что, Максимка, говоришь такое? Как у тебя язык повернулся сказать такое! Ополоумел, что ли? Вот я тебе сейчас по заднице надаю за такие мысли. А ну, спать давай, живо! Ну, закрывай глазки!

За окном сухо и раскатисто прогремел гром.

Максимка испугался, а заодно обиделся на бабушку, поэтому залез под одеяло с головой и пригрозил бабушке оттуда:

– Вот я вырасту и сам тебе по заднице надаю.

– А ну, спи, кому сказала! – грозно прикрикнула бабушка. – А то отца сейчас позову.

За окном длинно и ветвисто сверкнула молния и снова сухо затрещало. Похоже, кто-то совсем нехорошее подумал, а быть может, даже – и сделал. Максимка сжался под одеялом в комочек и, негромко всхлипнув, подумал: «Глупые они, эти лунные ангелы. Каждому понятно, если хочешь, чтобы вокруг было чисто, надо всего лишь не пачкать. А если люди этого не понимают, то с ними надо поступать, как Чарльз Бронсон в боевике «Жажда смерти» или Сильвестр Сталлоне в фильме «Кобра» поступали с плохими людьми. Точно, – уже сонно подумал Максимка, – был бы я лунным ангелом, я бы всех плохих людей поубивал. И было бы небо чистым и днём, и ночью».

Он приподнял одеяло и украдкой посмотрел на вяжущую бабушку. Та шевелила губами – петли считала.

Интересно, – а у нее бывают плохие мысли, которыми можно испачкать небо?

Он уткнулся в подушку и задумался. Глубоко задумался, серьезно.

Ведь если у бабушки тоже бывают плохие мысли…

В окно мелко стучался дождь.

Маленькая черная тучка поднялась над домом, в котором уже засыпал Максим, и медленно устремилась в небеса, туда, где в черно-серой мешанине облаков вдруг проглянул кусочек голубого неба.

Тучка, словно заплата, пришлась впору – еще голубого, но уже темнеющего и сверкающего первыми звездами кусочка неба не стало видно, и дождь пошел с удвоенной силой, словно торопился оплакать все плохое, что люди подумают и придумают в самом недалеком будущем.

Волгоград, 2005

Андрей Ружинский скупал и продавал все: китайскую тушенку с иероглифами Великой стены и мокрый залежавшийся на складах уголь, подержанные катера и очень интимные товары для одиноких женщин.

Он покупал и людей, которых легче купить, чем запугать, и делал это всегда с большой выгодой.

В свои неполные тридцать два он имел сотни миллионов в открытых для глаз налоговой полиции счетах – а сколько еще – знал только он сам. При этом Андрей был совсем не похож на старый карикатурно-расхожий образ пузатого буржуа с сигарой в толстых губах.