Юрий Астров - Квинтовый круг [сборник litres]

«Да какое отношение имеет плащ к христианству?!» – разозлился Семен. Развернул замшу, надел крылатку, застегнул застежку в виде грифона. Как и в прошлый раз, плащ облег его по мерке, как на него был шит.

И тут Семену Орестовичу стало ясно все.

Он мог теперь многое. Почти все. И – не мог ничего.

Он добился того, чего так хотел. Но не таким способом, который был нужен. Все получилось не так – с обманом, подставой друзей. Не так, как это требовала магия плаща. Он прожил свою жизнь по возможности честно. Но не так, как необходимо было, чтобы стать повелителем плаща. И вообще – не годился он в Рыцари по складу души своей и прожитой жизни.

«Что же я сделал со своей жизнью? – в отчаянии думал Семен Орестович, а может быть, плащ нашептывал ему эти мысли? – Скольким людям я сломал судьбы… Доверия скольких людей не оправдал… А как я добивался инициации, преодоления искуса, посвящения, наконец…» – «Страна такая, это тебе не Прибалтика, – возражал он этим мыслям. – Время такое! А ты – рядовой человек».

Не Рыцарь. Усилия были напрасными. Сила плаща была для прекраснодушных романтиков, влюбленных в человечество, а значит, не для него – битого, усталого и разочарованного в жизни человека, равнодушного к несчастьям и бедам других.

«Но я же сделал все, переступив через себя, – неужели это ничего не стоит?!».

«Почему же, стоит! Крылья – орган, управляемый Силой плаща. Они у тебя выросли. Вот они – сзади!»

Пенять было не на кого. Каков рыцарь – таковы и крылья.

Магия сработала. Ведь все условия – пусть не тем человеком и не в соответствии с рыцарскими правилами – были соблюдены.

Магия сработала. Но тоже – чуточку не так.

У Семена Орестовича выросли крылья. Но выросли они не как полагалось – за спиной.

Крылья выросли ниже. Значительно ниже.

В отчаянье он ими взмахнул.

С кладбища открывался прекрасный вид на дом. За это можно было брать лишнюю марку… только здесь это некому было делать.

Все закончилось кладбищем.

Как всегда, когда за дело берутся дилетанты, полагающие, что им все по плечу, в то время, когда им все…

Окончание этой фразы, как и конец всей истории, доступен для понимания любого ребенка, который уже понял жизнь и осознал, что никогда не станет рыцарем без страха и упрека.

Я расплатился с водителем и тяжело выбрался из такси.

Жара. Она донимала меня.

Серебристая громада аэропорта, сияющая в лучах южного солнца, казалось, источала прохладу, но я знал, что это была ложь, как и все в нашей жизни.

В сутолоке аэровокзала я с трудом отыскал место, где мог бы присесть и полистать свежий номер «Лайфа» в ожидании отлета. Номер был не из располагающих к веселью: яйцеголовые спорили о шансах выживания человечества в случае ядерной войны. Титульный лист пересекал заголовок: «В первый миллион лет после глобального ядерного конфликта биосфера Земли будет мало пригодна для обитания человека…»

Я с неудовольствием заметил, что сидящий рядом сухопарый субъект в золотых очках запустил глаза в мой журнал.

Перехватив мой взгляд, он секунду помедлил, определяя мою национальность, а потом по-английски сказал:

– Эпигоны библейского Иоанна Богослова. Но суть пророчеств та же: неминуемая гибель рода человеческого.

– Вам это тоже кажется неизбежным? – настороженно спросил я.

– Да. Только теперь о Судном дне и приходе Христа возвестит сигнал атомной атаки. Как это ни горько, следует признать, что весь ход эволюции человечества свидетельствует об изначально запрограммированном самоуничтожении на определенном этапе развития…

Он разглагольствовал так долго и нудно, что у меня заломило в висках.

– Вы проповедник? – наконец прервал я его.

– Да, – самодовольно ответил он, – вы уже слышали меня?

– Нет. И сейчас хочу этого меньше, чем когда-либо.

В жару я всегда вспыльчив более обычного. Сегодня же палило, как в преисподней. В глубине души я досадовал на себя за несдержанность, но этот тип разбередил мне душу. В конце концов, я давно уже, со времен службы в армии, знаю все, что он мне пытался донести как откровение. И потом: что, в конце концов, зависит от нас, налогоплательщиков. Где-то кто-то нажмет кнопку и решит все за нас. Или, может быть, передоверит это компьютеру. И все. Поезд уйдет.

Я встал и пересел на другой диван, вновь открыл журнал и тут увидел его.

Он сидел напротив меня – мощный старик с лицом и фигурой состарившегося эллинского бога. Откинувшись на спинку дивана, он с величайшей осторожностью покоил на руках большой глобус.

Еще ни разу в жизни я не видел такого искусно сделанного глобуса. Каким-то неведомым способом суша и вода были обозначены столь зримо, что я мог поклясться: стоит мне коснуться рукой Тихого океана, и мои пальцы станут мокрыми.