Холли Блэк - Королева ничего [litres]

Я лечу низко над кронами деревьев, радуясь тому, что оказалась здесь ранним утром, когда народ в большинстве своем все еще досматривает сны. Приземляюсь возле конюшни и слезаю с пони. Он немедленно вновь превращается в стебель крестовника – заряд магии истощился. Тяжело, медленно я направляюсь к дому.

Страхи и надежды кружат у меня в голове, складываясь в слова, которые повторяются вновь и вновь.

«Пожалуйста, пусть с Тараканом будет все в порядке.

Пусть Кардан не будет ранен. Пусть Призраку не повезет и он окажется слишком неуклюжим.

Пусть мне удастся легко проникнуть внутрь. Пусть мне удастся остановить его».

Не переставая спрашиваю себя, почему я так сильно переживаю за того, которого поклялась навсегда выбросить из головы и забыть. И никогда, никогда не вспоминать о нем.

Внутри поместья обнаруживаю, что исчезла значительная часть мебели, а на той, что осталась, клочьями висит вспоротая обивка, словно в ней гнездились белки. Мои шаги эхом отдаются на знакомых лестницах, странно звучат в непривычно пустых комнатах. До своей старой спальни я не дохожу, вместо этого заглядываю в комнату Виви, где нахожу доверху набитые ее вещами шкафы. Я, собственно, так и думала, что большинство своих вещей она оставит здесь, не станет забирать их в мир людей, и мои ожидания оправдались.

Нахожу темно-серые эластичные брюки и облегающий фигуру жакет. Неплохо. Пока переодеваюсь, меня накрывает волна дурноты, и приходится ненадолго привалиться к дверному косяку, дожидаясь, когда она пройдет. Затем задираю рубашку и делаю то, на что не решалась до сих пор – смотрю на свою рану. Красный опухший шрам на том месте, куда ударил меня своим мечом Мадок, перехвачен нитками и окружен крупинками засохшей, почерневшей крови. Швы очень аккуратные и прочные, спасибо тебе, Тарин. Но достаточно одного взгляда на шрам, чтобы у меня возникло странное холодящее чувство. Особенно меня смущают те красные пятна, где уже заметны признаки того, что рана затягивается.

Бросаю в угол свое разрезанное, пропитанное кровью платье, дрожащими пальцами заплетаю волосы в тугой пучок, дважды оборачиваю голову черным шарфом. Не хочу привлекать к себе внимания, когда буду карабкаться на стропила.

В гостиной Орианы нахожу висящую на стене расстроенную лютню и все необходимое для макияжа. Рисую вокруг глаз большие черные тени, поднимаю их уголки вверх до самых бровей. Затем беру маску горгульи, которую надеваю поверх своего, тоже превращенного в маску, лица.

В оружейной комнате нахожу небольшой арбалет – он складной, его легко спрятать на себе. С сожалением оставляю здесь свой массивный Закат, тщательно спрятав его среди других клинков. Беру на столе Мадока листок бумаги и перо и пишу записку.

«Ожидается попытка покушения, скорее всего в тронном зале. Держите Верховного короля в укромном месте».

Если удастся передать эту записку Бафену или одному из личных телохранителей Кардана, то это, пожалуй, увеличит мои шансы найти Призрака до того, как он нанесет удар.

С лютней в руке отправляюсь во дворец пешком. Идти тут недалеко, но к тому времени, когда я подхожу к дворцу, с меня катится холодный пот. Трудно сказать, как я себя чувствую. С одной стороны, земля исцелила меня, что позволяет мне ощущать себя в некотором роде неуязвимой. С другой стороны, я совсем недавно едва не умерла, до сих пор тяжело ранена, а действие того снадобья, что дала мне Грима Мог, уже выветрилось.

Нахожу маленькую группу музыкантов, примыкаю к ним и вместе с ними прохожу через ворота.

– Какой чудесный инструмент, – говорит один из музыкантов, совсем юный парнишка с ярко-зелеными, как весенняя листва, волосами. При этом он очень странно смотрит на меня – так, словно мы с ним знакомы.

– Я дам ее тебе, – не задумываясь, говорю я. – Если только ты кое-что для меня сделаешь.

– Что именно? – хмурится он.

Я беру его за руку и вкладываю ему в ладонь записку.

– Сможешь передать это кому-нибудь из членов Живого Совета, лучше всего Бафену? Обещаю, что никаких неприятностей у тебя из-за этого не возникнет.

Он неуверенно пожимает плечами.

Как раз в этот несчастливый момент меня останавливает один из стражей.

– Ты, смертная девушка в маске. От тебя пахнет кровью, – говорит он.

Я оборачиваюсь и от отчаяния отвечаю первое, что приходит мне в голову:

– Да, я смертная. И я девушка, сэр. И у нас каждый месяц идет кровь. Каждый лунный – месяц.

Охранник машет мне рукой – дескать, проходи, и с отвращением морщится.

Музыкант выглядит слегка испуганным.

– Возьми, – говорю я ему. – И про записку не забудь.

Не дожидаясь ответа, сую ему в руки лютню, а затем быстро углубляюсь в толпу. Проходит совсем немного времени, и я уже чувствую себя настолько затерявшейся в ней, что можно снять маску. Пробираюсь в затененный уголок и начинаю отсюда подниматься по стропилам тронного зала.

Подъем на них ужасен. Я стараюсь держаться в тени, двигаюсь медленно, все время выискивая глазами места, где может сидеть в засаде Призрак, и ежесекундно холодею от ужаса при мысли, что вот сейчас Кардан войдет в зал и станет живой мишенью для своего убийцы. Вновь и вновь останавливаюсь, чтобы уточнить, где именно я нахожусь. Временами у меня начинает кружиться голова, но потом меня снова отпускает. Поднявшись примерно до середины стропил, чувствую, что один из моих швов разошелся. Снимаю с головы шарф, обматываю им свою талию и как можно туже стягиваю узлом концы.

Наконец поднимаюсь под самый выгнутый куполом потолок, где сходятся несколько – корней.

Здесь я собираю и натягиваю арбалет, раскладываю стрелы и осматриваю с высоты пустое пространство внутри тронного зала. Быть может, Призрак уже здесь, прячется где-нибудь поблизости. В свое время он учил меня, что самое трудное – это лежать и ждать в засаде. Быть при этом все время начеку и не позволять себе утомиться настолько, чтобы перестать обращать внимание на малейшее движение в тенях. А в моем случае это также означает, что нельзя позволять себе отвлекаться на боль.

Мне необходимо выследить Призрака, и, как только это удастся сделать, я должна застрелить его. Немедля. Я уже упустила однажды свой шанс убить его там, в пещере. Во второй раз такой шанс лучше не упускать.

Думаю о Мадоке, который вырастил меня в атмосфере убийств. О Мадоке, который настолько сроднился с войной, что убил свою жену и едва не убил меня саму.

«Окуни раскаленный меч в масло, и любая крохотная трещинка превратится в трещину и расколет меч. Но вас, раскалив, омыли кровью, и никто из вас не сломался, вы все только закалились».

Если я буду продолжать в том же духе, как сейчас, то стану ли я такой же, как Мадок? Или сломаюсь?