Йон Колфер - Зов Атлантиды [litres]

– Канкун, – повторил он. – Не доводилось. Там не нужны люди моей профессии. Слишком спокойно и безопасно.

– Самолет, естественно, в твоем полном распоряжении, – сказал Артемис и нахмурился, недовольный получившейся фразой. – Надеюсь, вся эта история окажется не стоящей… и выеденного яйца.

Дворецки бросил на молодого хозяина внимательный взгляд. С юношей творилось что-то неладное, в этом не оставалось сомнений, однако в эту минуту та часть мозга телохранителя, что отвечала за заботу о других, была полностью занята Джульеттой.

– Не будет никаких выеденных яиц, – сказал он тихо и добавил чуть резче: – Не знаю, кто виной тому, что пришло это сообщение, но он об этом пожалеет. – И чтобы закрепить последнее высказывание, он позволил себе на мгновение превратиться в старшего брата и так врезал по тренировочному манекену, что деревянная голова у того отвалилась и завертелась на мате волчком.

Артемис поднял голову манекена и постучал по ее макушке с полдюжины раз.

– Думаю, они уже начали жалеть, – произнес он голосом, похожим на шорох сухих листьев.

И вот Дворецки мучительно медленно, из-за полуночного обилия машин, продвигался по Канкуну, упираясь головой и плечами в крышу «фиата». Он не позаботился заказать машину и поэтому был вынужден удовольствоваться тем, что нашлось в запасе у дамы из компании «Герц». «Фиат‑500». Самое то для направляющегося на курорт одинокого тинейджера, но не больно-то подходящий транспорт для стокилограммового гиганта.

«Безоружного стокилограммового гиганта», – поправил себя Дворецки. Обычно ему удавалось захватить с собой оружие на вечеринку, которую он собирался сорвать, но в данном случае общественный транспорт оказался быстрее личного самолета Фаула, поэтому Дворецки пришлось оставить дома весь арсенал, включая любимый «ЗИГ-Зауэр», отчего он едва не прослезился. В Атланте ему предстояла пересадка, а дежурящие на досмотре десантники вряд ли отнеслись бы благосклонно к человеку, пытающемуся тайком ввезти на территорию США оружие. Особенно если этот человек, судя по его виду, способен в одиночку прорвать оборону Белого дома всего с несколькими лентами боеприпасов.

Оставив Артемиса дома, Дворецки почувствовал себя до некоторой степени неприкаянным. Более пятнадцати лет этот мальчик и дела, с ним связанные, занимали почти все его время. Оказавшись практически в одиночестве в бизнес-классе трансатлантического лайнера с перспективой нескольких часов вынужденного безделья, Дворецки, чтобы как-то отвлечься от тревожных мыслей о сестре, стал думать об Артемисе.

В последнее время его подопечный сильно изменился. После возвращения из прошлогодней экспедиции в Марокко по спасению исчезающего вида животных с ним что-то творилось. Артемис стал менее открытым, чем раньше, а раньше он мог соперничать по части открытости с сейфом швейцарского банка ночью. Кроме того, Дворецки заметил, что Артемис слишком большое внимание уделяет расположению предметов. Телохранитель сам всегда был начеку, поскольку привык видеть в любом находящемся в здании предмете потенциальное оружие или источник осколков. Но очень часто Артемис входил в уже проверенную телохранителем комнату и принимался возвращать предметы на их прежние места. И речь его сделалась какой-то не такой. Прежде Артемис изъяснялся едва ли не поэтическими фразами, но в последнее время все больше внимания уделял не тому, что говорит, а количеству затраченных на это слов.

Когда «боинг» начал заходить на посадку в Атланте, Дворецки решил по возвращении в особняк Фаулов немедленно отправиться к Артемису-старшему и выложить ему все начистоту. Конечно, обязанности телохранителя состоят в том, чтобы защищать Артемиса, но их трудно выполнять, когда опасность таится в самом мальчике.

«Я защищал Артемиса от троллей, гоблинов, демонов, гномьих кишечных газов и даже от людей, но не могу гарантировать, что моя подготовка позволит защитить его от его собственного разума. А значит, я как можно скорее должен найти Джульетту и доставить ее домой».

Вскоре Дворецки надоело ползти по главной улице Канкуна, и он решил, что проще будет добраться до нужного места пешком. Он резко свернул на стоянку такси, выскочил из машины и, не обращая внимания на гневные крики водителей, легкой трусцой пустился вдоль рядов пятизвездочных отелей.

Найти Джульетту не составит большого труда – ее лицо красовалось на дюжинах афиш в центре города.

ЛУЧАСЛЭМ! [6] Луча Либре ( исп. Lucha Libre, свободный бой) – мексиканский реслинг. Рестлеров из Мексики называют лучадорами, а слэм ( англ. slam, шлепок) – прием в реслинге, при котором противника с шумом бросают на ринг. (Прим. ред.)

ВСЕГО ОДНА НЕДЕЛЯ

В БОЛЬШОМ ТЕАТРЕ!

Дворецки не интересовало изображение сестры на афишах. Художник исказил ее милое лицо, придав ей более агрессивный вид, а стойка выглядела нарочито показной. Идеально подходящая для афиши, на деле она никуда не годилась, поскольку открывала левую сторону для бокового удара по почкам.

«Джульетта никогда бы не встала так перед противником».

Его сестра была лучшим прирожденным бойцом из всех, кого он знал. Кроме того, гордость никогда не позволила бы ей попросить о помощи, когда еще оставалась хоть какая-то надежда справиться самой. Вот почему то сообщение так встревожило Дворецки.

Даже не вспотев, он пробежал две мили, лавируя в толпе гуляк, и наконец оказался возле украшенного стеклом и лепниной фасада Большого театра. У автоматических дверей стояло с полдюжины швейцаров в красных ливреях, которые кивали и улыбались спешащей на главное представление публике.

«Через заднюю дверь, – решил телохранитель. – И так всю жизнь».

Дворецки обошел здание, размышляя, как было бы приятно хоть однажды войти куда-нибудь с парадного входа. Возможно, в другой жизни, когда он станет слишком стар для занятия привычным ремеслом…

«Интересно, а сколько мне тогда будет лет? – подумал он. – Если задуматься, со всеми этими путешествиями во времени и волшебными исцелениями я и сам не уверен, сколько мне сейчас».

Подойдя к черному ходу, Дворецки выбросил из головы все мысли, кроме тех, что относились к предстоящему делу. Найти Джульетту, определить, в какую беду она попала, и решить проблему с минимальным побочным ущербом. До начала представления оставалось десять минут, поэтому, если немного повезет, он успеет найти сестру, прежде чем в зал набьется слишком много народу.

Охрану задних дверей обеспечивала только камера наблюдения. К счастью, это был всего лишь театр, а не конференц-зал курортного отеля, иначе у черного входа оказались бы бассейны, толпы туристов, играющий сальсу оркестр и штук шесть полицейских в штатском. А так Дворецки просто помахал камере, надежно прикрыв тем самым лицо, и проник в здание незамеченным.