Йон Колфер - Зов Атлантиды [litres]

Финту не понравилось развитие разговора, и он, сделав два быстрых шага, ткнул беднягу дубинкой в жабры. Тот повалился на бок в кресле пилота и обмяк на ремнях, руки у него безвольно повисли, жабры мелко задрожали.

– Болтун, болтун, болтун, – веселым тоном произнес Финт. – Все эти тюремщики одинаковы. У них во всем заключенные виноваты, верно, ребята?

Юникс развернул кресло Дубца и приступил к тщательному обыску, забирая все, что могло пригодиться, даже небольшую упаковку таблеток от несварения на всякий случай.

– Варианты таковы, господа, – обратился Финт к своим невольным слушателям. – Выйти сейчас наружу вместе со мной или остаться и ждать, пока к уже имеющемуся приговору добавится обвинение в нападении на охрану.

– Прости, выйти наружу? – спросил Бобб Лохби, сдавленно хихикнув.

Финт, дьявольски обаятельный, широко улыбнулся.

– Да, ребята, именно так. Мы просто выйдем в воду.

– Я где-то слыхал, будто под водой есть давление.

– Я тоже слыхал, – сказал Кол Чугга, лизнув глазное яблоко. – Разве нас не раздавит?

Финт пожал плечами, наслаждаясь моментом.

– Верьте мне, ребята. Все зависит от веры. Если не верите, оставайтесь гнить здесь. Мне нужны те, кому я могу доверять, особенно учитывая мой замысел. Считайте это испытанием.

Некоторые застонали. Капитан Крут всегда питал слабость к испытаниям. Недостаточно было считаться простым кровожадным мародером, требовалось пройти все эти испытания. Однажды он заставил банду в полном составе есть сырых червей-вонючек, дабы убедиться в готовности всех ее членов выполнить любой приказ, даже самый нелепый. В те выходные дни канализация убежища едва не лопнула от перегрузки.

Кол Чугга почесал следы от укусов на макушке.

– Вот такие варианты? Остаться здесь или выйти наружу?

– Коротко сказано, мастер Чугга. Иногда ограниченный словарный запас становится преимуществом.

– Мы можем подумать?

– Конечно. Сколько угодно, – великодушно разрешил Финт. – Но у вас не больше двух минут на шевеление извилинами.

Чугга задумался.

– У меня обычно извилины шевелятся по несколько часов, особенно если я поел сырого мяса.

Большинство подземных жителей считали мясо животных отвратительным, но в каждом анклаве существовала группа всеядных жителей.

– Всего две минуты? Ты серьезно, капитан?

– Нет.

Бобб Лохби стер бы пот со лба, сумей он до него дотянуться.

– Слава богу.

– Теперь сто секунд. Поторопитесь, господа. Тик-так.

Юникс прекратил обыск и, не сказав ни слова, встал рядом с Финтом.

– Один уже есть. Кто еще хочет доверить свою жизнь мне?

Чугга кивнул.

– Я, наверное. Меня ты устраиваешь, капитан. Не нюхал свежего воздуха, пока не связался с тобой.

– И я согласен, – воскликнул Бобб Лохби, потрясая дугу. – Мне страшно, капитан, чего скрывать, но лучше умереть пиратом, чем вернуться в «Пучину».

Финт поднял бровь.

– И?

Голос у Лохби сел от страха.

– Что «и», капитан? Я сказал, я хочу наружу.

– И это ваша мотивация, мастер Лохби? Мне нужно нечто большее, нежели простое нежелание возвращаться в тюрьму.

Гном начал биться о страховочную дугу головой.

– Большее? Я хочу уйти с тобой, капитан. Честное слово. Клянусь. Никогда не встречал такого главаря, как ты.

– Правда? Не знаю. По-моему, ты колеблешься.

Лохби никогда не отличался особой сообразительностью, но нутром чуял: уйти с капитаном гораздо безопасней, чем остаться здесь. Финт Крут славился особой жестокостью по отношению к уликам и свидетелям. По подземным тюрьмам ходила легенда, будто однажды капитан сжег целый торговый комплекс, дабы избавиться от отпечатка большого пальца, возможно оставленного им в кабинке «Сказочной фалафели» [13] Фалафель – арабское блюдо из бобов, фасоли и пряностей. .

– Ничего я не колеблюсь, капитан! Умоляю, возьми меня с собой! Я ведь твой верный Лохби. Кто выстрелил в того эльфа на острове Терн Мор? Я. Старый добрый Бобб.

Финт смахнул воображаемую слезу.

– Твои жалобные мольбы тронули меня, дружище Бобб. Хорошо. Юникс, освободи господ Лохби и Чуггу.

Спрайт-калека выполнил приказ, затем расстегнул ремни на кресле Дубца и вздернул водяного в вертикальное положение.

– Перебежчик? – спросил Юникс.

Финт вздрогнул, услышав змеиный голос Юникса. Он вдруг осознал, что за все проведенное в обществе спрайта время он услышал от своего заместителя не больше сотни слов.

– Нет. Оставь его. Меня тошнит от рисового вина.

Другие заместители, вероятно, попросили бы разъяснений, но Юникса ненужные ему сведения никогда не интересовали, и даже необходимая информация вылетала у него из головы, как только исчерпывала свою полезность. Спрайт просто кивнул и отшвырнул Дубца в сторону, будто мешок с мусором.

Лохби и Чугга вскочили так резко, словно кресла подкинули их.

– Странное ощущение, – сообщил гоблин, засунув мизинец в очередной след от зубов на лысом черепе. – Мне хорошо, потому что я свободен, и немного плохо, потому что могу умереть.

– У тебя никогда не было никакого фильтра между мозгами и ртом, мастер Чугга, – простонал Финт. – Забудь. Это мне платят за то, чтобы я думал. – Он повернулся к остальным заключенным. – Кто еще? У вас двадцать секунд.

Вверх взметнулись четыре руки, причем две принадлежали одному заключенному, который очень не хотел оставаться.

– Слишком поздно, – сказал Финт и жестом велел троим своим помощникам подойти ближе. – Еще ближе, мы должны крепко обняться.

Все, знакомые с Финтом Крутом, никогда не замечали за ним привычки обниматься. Как-то раз капитан застрелил эльфа только за предложение «дать пять», поэтому Боббу и Колу с трудом удалось скрыть изумление. Даже Юникс удивленно вскинул рваные брови.

– Смелее, джентльмены, неужели я такой страшный?

«Да! – хотел закричать Бобб. – Страшнее мамы-гномихи с поварешкой на длинной ручке».

Но вместо этого он скривил губы в некоем подобии улыбки и прижался к Финту. Потом в объятиях капитана оказались Юникс и Кол.

– Странная у нас компания, – веселым голосом сказал Финт. – Честно, Юникс, с тобой обниматься все равно что с доской. А от тебя, мастер Лохби, очень скверно пахнет. Тебе говорили об этом?

– Много раз, – пробормотал гном. – Папа и все мои кореша.

– Слава богу, не я начал. С легкостью подтверждаю плохие новости, но терпеть не могу сообщать их первым.

Бобб Лохби едва не заплакал – почему-то эта бессмысленная болтовня приводила его в ужас.

Странный грохот прокатился по металлической обшивке шаттла. Он стремительно нарастал и скоро заполнил все замкнутое пространство. За пять секунд из ничего он стал всем.

– Две минуты истекло, – объявил Финт. – Настало время верным соратникам вырваться из темницы.