Йон Колфер - Зов Атлантиды [litres]

Опал Кобой – враг общества номер один. Пикси, поднявшая гоблинов на революцию и убившая Джулиуса Крута.

Да, это может быть только Опал…

«Вероятно, это Опал, – поправил себя Артемис. – Не делай поспешных выводов».

То, что он оказался на положении заключенного в собственном разуме, в то время как в мире разворачиваются такие бурные события, приводило его в ярость. Опытный образец стреляющей нанопластинами пушки «Ледяной куб» уничтожен, но главное – на Атлантиду надвигается зонд, потенциально способный разрушить город или, по крайней мере, помочь кровожадной пикси бежать из тюрьмы.

– Выпусти меня немедленно! – закричал Артемис в окно в собственном мозгу, но мерцающие четверки тут же выстроились квадратами, и по образовавшейся решетке пробежали электрические заряды.

Артемис получил ответ.

«Меня заперло здесь электричество, и оно не дает мне выйти».

Артемис прекрасно знал о существовании в мире достаточного числа заслуживающих доверия медицинских учреждений, где для лечения некоторых психических заболеваний до сих пор применялась электрошоковая терапия. Он догадался, что, когда Элфи выстрелила в него из «нейтрино», разряд усилил личность Ориона, сделав ее доминирующей.

«Жаль, второй раз Элфи в меня не выстрелит».

Элфи выстрелила в него еще раз.

Артемис представил две зазубренные вилки молнии, расколовшей воздух и заставившей экран побелеть.

«Боли я почувствовать не должен, – с надеждой подумал Артемис, – ведь в данный момент формально я нахожусь в бессознательном состоянии».

Вне зависимости от состояния, Артемису, как и Ориону, было очень больно.

«Вполне нормальное завершение дня», – подумал он, когда под ним подогнулись виртуальные ноги.

Северная Атлантика, настоящее время

Через некоторое время Артемис очнулся от запаха паленого мяса в ноздрях. О возвращении в реальный мир ему доложили впившиеся в плечи ремни и тошнотворное покачивание на волнах. Открыв глаза, он увидел перед собой круп Жеребкинса. Кентавр судорожно дрыгал задними ногами, очевидно борясь с одолевавшими его во сне демонами. Где-то играла музыка. Знакомая музыка. Артемис закрыл глаза и подумал: «Она кажется знакомой потому, что ее сочинил я. „Песнь сирены“ из незаконченной Третьей симфонии».

А почему это важно?

«Потому что я установил эту музыку в качестве мелодии вызова для матери. Она звонит мне».

Артемис не стал хлопать по карманам в поисках телефона, поскольку аппарат всегда лежал в одном месте. Он всегда просил портных вшить молнию с кожаными клапанами в правый нагрудный карман, чтобы аппарат невозможно было положить в другое место. Потому что, потеряй Артемис Фаул свой модифицированный коммуникатор, возникли бы несколько более серьезные проблемы, чем в случае утраты каким-нибудь старшеклассником тач-пада последней модели. Если, конечно, телефон этого растяпы не оборудован средствами для легкого взлома любого правительственного сайта, чудесной лазерной указкой, способной прожигать металл, а кроме того, не содержит первый черновой вариант мемуаров Артемиса Фаула, где повествуется далеко не о юношеских романтических мечтах.

Пальцы у Артемиса онемели от холода, но после нескольких попыток ему удалось расстегнуть молнию и достать телефон. На экране появилось слайд-шоу с изображениями матери, а крошечные динамики продолжали воспроизводить вступительные аккорды «Песни сирены».

– Телефон, – отчетливо произнес он, нажатием кнопки на корпусе включив голосовое управление.

– Да, Артемис, – ответил телефон голосом Лили Фронды, который Артемис выбрал исключительно с целью позлить Элфи.

– Принять вызов.

– Конечно, Артемис.

Через мгновение соединение установилось. Сигнал шел слабый, но это не имело значения, поскольку Артемис оснастил телефон программой автоматической компенсации, обеспечивающей девяностопятипроцентную точность воспроизведения.

– Здравствуй, матушка. Как поживаешь?

– Арти, ты меня слышишь? У меня какое-то эхо.

– У меня никакого эха нет. Очень хорошо тебя слышу.

– Артемис, не могу включить видео. Ты обещал, что мы будем видеть друг друга.

Такая возможность существовала, но Артемис отключил эту опцию, поскольку сомневался, что мать обрадуется, увидев сына растрепанным и висящим на ремнях в полуразрушенной спасательной капсуле.

«Растрепанным? Кого я обманываю? У меня вид беженца из зоны боевых действий, что недалеко от истины».

– В Исландии нет видеосети. Мне следовало заранее проверить.

– Гм, – произнесла мать, а Артемис отлично знал, что значит это междометие: мать подозревает его в чем-то, но не знает, в чем именно. – Значит, ты в Исландии?

Артемис еще раз порадовался отсутствию видеосигнала, ибо врать, глядя матери в глаза, гораздо труднее.

– Конечно, а почему ты спросила?

– Потому что GPS утверждает, будто ты находишься в северной части Атлантики.

Артемис нахмурился. Мать настояла на подключении этой функции, иначе отказывалась отпускать его одного.

– Скорее всего, какой-то сбой программы, – сказал он и быстро внес в программу глобального поиска коррективы, дабы та отметила его в Рейкьявике. – Иногда указатель расстраивается. Попробуй еще раз.

Недолгая тишина, нарушаемая лишь щелчками клавиш, потом очередное «гмм».

– Полагаю, излишне спрашивать, не затеваешь ли ты чего-нибудь. Артемис Фаул постоянно что-то затевает.

– Ты ко мне несправедлива, матушка, – возразил Артемис. – Сама знаешь, чего я пытаюсь добиться.

– Знаю. Бога ради, Арти, ты способен говорить только об этом? О Проекте?

– Это крайне важно.

– Знаю, но люди не менее важны. Как дела у Элфи?

Артемис бросил взгляд на Элфи, свернувшуюся калачиком под креслом и спокойно посапывавшую. Форма потрепанная, из уха сочится кровь.

– У нее… все в порядке. Путешествие немного утомило ее, но она полностью контролирует ситуацию. Матушка, я ею восхищаюсь, можешь мне поверить. Восхищаюсь тем, как она справляется со всеми невзгодами в жизни и никогда не сдается.

Ангелина Фаул едва не ахнула от удивления.

– Да, Артемис Фаул-второй, ты только что произнес самую длинную в жизни речь не на научную тему. Элфи Малой повезло, что у нее есть такой друг.

– Нет, не повезло, – печально отозвался Артемис. – Не повезло никому, кто знает меня. Я никому не способен помочь. Даже самому себе.

– Это неправда, Арти, – строгим тоном сказала Ангелина. – А кто спас Гавань от гоблинов?

– Многие. Полагаю, и мое участие сыграло некоторую роль.

– А кто нашел отца в Арктике, когда все сдались, посчитав его мертвым?

– Я.

– Тогда не говори, будто никому не способен помочь. Большую часть жизни ты посвятил помощи другим. Да, ты совершил несколько ошибок, но сердце у тебя доброе.