Энтони Райан - Песнь крови

Он стоял на каменистом холме, на несколько миль опередив основное войско, и пил из фляги, в то время как Плюй неподалеку жевал чахлые листья пустынного кустарника. Френтис со своим отрядом разведчиков — тем, что от него осталось после битвы на берегу, — стояли лагерем вокруг холма и бдительно наблюдали за восточным горизонтом.

Ваэлин думал о позавчерашней битве, о том человеке в белом и о посольстве, которое пришло просить его тело: четверо императорских гвардейцев с суровыми лицами, которые появились из пустыни и потребовали встречи с владыкой битв. Аль-Гестиан выехал им навстречу в сопровождении всех армейских тузов, демонстрируя соблюдение всех положенных церемоний, однако альпиранцы пренебрегли этикетом, оставшись в седлах. Аль-Гестиан зачитывал им королевскую декларацию об официальной аннексии трех городов, Унтеша, Линеша и Марбеллиса, когда один из гвардейцев, статный человек с седыми, как зола, волосами, перебил его на полуслове и на хорошем языке Королевства произнес:

— Довольно распинаться, северянин. Мы приехали за телом Эрухина. Отдай его нам или убей нас, без него мы не уйдем.

Сдержанность изменила Аль-Гестиану, лицо у него вспыхнуло от гнева.

— Что еще за Эрухин такой?

— Человек в белом, — сказал Ваэлин. Его не приглашали присоединиться к переговорам, но он все равно держался поблизости, понимая, что владыка битв не станет устраивать скандала, отсылая его прочь, тем более в такой судьбоносный момент, как первая встреча с неприятелем.

— Эрухин, да? — спросил он у гвардейца.

Гвардеец впился в него взглядом, смерил его глазами с головы до ног, всмотрелся в лицо.

— Это ты? Ты его убил?

Ваэлин кивнул. Один из гвардейцев осклабился и наполовину выхватил саблю из ножен прежде, чем седоволосый приструнил его резким приказом.

— Кто это был? — спросил Ваэлин.

— Его имя было Селиесен Макстор Алюран, — ответил гвардеец. — Эрухин, «светоч» по-вашему. Избранный наследник императора.

— Мы приносим соболезнования вашему императору, — ловко вклинился владыка битв. — Подобная потеря и впрямь весьма прискорбна, но мы явились лишь затем, чтобы взять то, что по праву наше…

— Вы явились завоевывать и грабить, северянин, — ответил ему седоволосый. — И в наших землях вам не найти ничего, кроме смерти. Не будет больше переговоров, не будет больше разговоров, мы будем убивать вас, как вы убили нашего Светоча. Пощады не ждите. А теперь отдайте тело.

Лорд Дарнел отхлебнул из фляжки, набрал в рот вина и сплюнул его под копыта лошади гвардейца.

— Он нарушает правила переговоров своей неучтивостью, милорд, — заметил он, обращаясь к Аль-Гестиану. — Его следует покарать смертью.

— Нет.

Ваэлин пришпорил коня, въехал в промежуток между двумя отрядами и обратился к гвардейцам:

— Я провожу вас к телу.

Они поехали туда, где лежал труп. Ваэлин почувствовал ярость владыки битв, ненависть лорда Дарнела и вспомнил то, что сказал ему аспект Арлин: «Люди, которые любят себя, ненавидят тех, кто затмевает их величие».

Гвардейцы спешились, подняли тело Светоча и положили его на вьючную лошадь. Седоволосый стражник затянул ремни, притягивающие тело к седлу, и обернулся к Ваэлину. В глазах у него блестели слезы.

— Как твое имя? — хрипло спросил он.

Ваэлин не видел причин умалчивать.

— Ваэлин Аль-Сорна.

— Твоя учтивость не уменьшит моей ненависти, Ваэлин Аль-Сорна, Эрухин Махтар, Убийца Светоча. Честь велит мне лишить себя жизни, но ненависть заставляет остаться в живых. Отныне каждый мой вдох будет служить лишь одной цели: увидеть твою гибель. Мое имя — Нелиесен Нестер Хеврен, командир десятой когорты императорской гвардии. Не забывай этого.

С этими словами он и его товарищи сели в седло и ускакали прочь.

«Иногда Вера требует всего, что у нас есть». Снова слова аспекта, услышанные в тот день прошлой зимой, когда они с Ваэлином бродили по заснеженному тренировочному полю и Ваэлин рассказывал ему то, что следовало рассказать о королевских планах. День был холодный, куда холоднее обычного, даже для веслина, и послушники спотыкались в снегу, бегая, сражаясь и получая удары розгой от своих мастеров.

— Эта война будет не похожа ни на одну из тех, которые мы знали, — сказал аспект. Изо рта у него валил пар. — Будут принесены великие жертвы. Многие из наших братьев не вернутся назад. Ты это понимаешь?

Ваэлин кивнул. Он уже долго слушал аспекта и обнаружил, что сказать ему больше нечего.

— Но ты должен вернуться, Ваэлин. Сражайся так отважно, как только можешь, убивай столько, сколько придется. Но, сколько бы твоих солдат и братьев ни погибло, ты вернешься назад, в Королевство.

Ваэлин снова кивнул, и аспект улыбнулся — единственный раз за все эти годы, впервые с тех пор, как Ваэлин увидел его у ворот Дома ордена в свой первый день пребывания здесь. Улыбка почему-то сделала его старым — стали заметнее морщины вокруг глаз и тонких губ. Прежде аспект никогда не выглядел старым.

— Иногда ты так похож на свою мать! — печально сказал аспект. Потом повернулся и зашагал прочь. Его высокая фигура двигалась по снегу уверенно, не оступаясь.

Снизу, вздымая клубы пыли, огромными скачками примчался Меченый. В зубах у него болтался заяц. В здешних кустарниках водилось великое множество зайцев, крупных, широколапых, и королевская стража, как и Меченый, вовсю пользовалась легкой добычей. Травильная собака бросила зайца к ногам Ваэлина и коротко, хрипло гавкнула.

— Молодчина, дурацкая собака, — Ваэлин почесал ему шею. — Спасибо, бери его себе.

Он взял зайца и швырнул его вниз с холма. Меченый помчался следом, радостно тявкая.

— Ты обычно оставляешь его дома, когда мы отправляемся в поход, — заметил Френтис, присаживаясь и откупоривая фляжку.

— Я решил, что ему понравятся новые охотничьи угодья.

— Так это, значит, был сын их императора, да? — спросил Френтис. — Мужик-то тот в белых доспехах.

— Избранный наследник. Похоже, император выбирает себе наследника из числа своих подданных.

Френтис нахмурился.

— Это как же?

— Ну, по-моему, это как-то связано с их богами.

— Мог бы тогда выбрать кого-нибудь, кто умеет получше драться. Этот дурень и в седле-то толком держаться не умел!

Невзирая на то что младший брат говорил легкомысленным тоном, Ваэлин чувствовал его озабоченность.

— И чего его сюда понесло вообще?

— Да ты не тревожься обо мне, брат, — Ваэлин улыбнулся Френтису. — У меня на сердце не настолько тяжко.

Френтис кивнул и устремил взгляд на пустыню, раскинувшуюся к югу от них.

— Я вообще не понимаю, на кой королю так сдались эти земли. Одни кусты да пылища. Ни одного деревца не видел с тех пор, как мы тут высадились.