Энтони Райан - Песнь крови

— Что он там высматривает? — поинтересовался Ваэлин, который, кряхтя, затаскивал на склад очередной мешок. — Железка и есть железка, все они одинаковые!

— Примеси, — ответил Баркус, бросив взгляд на мастера Джестина. — Заготовки откованы другим кузнецом, по всей вероятности, не таким искусным, как наш мастер. Вот он и проверяет, чтобы убедиться, что изготовивший их кузнец добавил в них не слишком много некачественного железа.

— А как он определяет?

— На ощупь, в основном. Эти заготовки сделаны из многих слоев железа, скованных вместе, а потом скрученных и расплющенных. В результате на металле остается узор. Хороший кузнец может отличить качественную заготовку от некачественной просто по этому узору. Я слышал про таких, которые отличали даже по запаху!

— А ты так можешь? В смысле, на ощупь, а не по запаху?

Баркус расхохотался, и Ваэлин уловил в его смехе нотку горечи.

— Да мне и за тыщу лет так не научиться!

В полдень явился мастер Соллис и велел им отправляться на тренировочное поле, тренироваться на мечах: сказал, что им нельзя терять навыки. После тяжкого труда в кузнице они еле ворочались, и Соллис пускал розгу в ход куда чаще обычного, хотя Ваэлин заметил, что бьет она далеко не так больно, как прежде. Он мимоходом задался вопросом, не смягчает ли мастер Соллис удары нарочно, но тут же отмахнулся от этой мысли. Это не мастер Соллис становится мягче, это они становятся жестче. «Он нас выковал, — осознал Ваэлин. — Он наш кузнец».

— Пора разжигать горн, — сказал им мастер Джестин, когда они вернулись в кузницу, наскоро умяв свой обед. — Про горн вам следует помнить только одно.

Он протянул руки, демонстрируя многочисленные шрамы поверх бугристых мускулов.

— Он горячий.

Он заставил их опорожнить несколько мешков угля в кирпичное кольцо, служившее горном, потом велел Каэнису его разжечь: для этого необходимо было заползти снизу и подпалить дубовую щепу в специальном отверстии. Ваэлин от такого поручения был бы не в восторге, но Каэнис без колебаний заполз под горн с горящей свечкой в руке. Через несколько секунд он вынырнул обратно, чумазый, но целый и невредимый.

— Похоже, неплохо разгорелось, мастер, — доложил он.

Мастер Джестин, не обратив на него внимания, присел на корточки, наблюдая за разгорающимися углями.

— Ты!

Он кивнул на Ваэлина: кузнец никогда не звал их по имени, явно считая необходимость заучивать имена бесполезной помехой.

— К мехам. И ты тоже, — он указал пальцем на Норту. Баркусу, Дентосу и Каэнису было велено стоять и ждать других поручений.

Вскинув свой тяжелый квадратный молот, мастер Джестин взял из груды рядом с наковальней одну из железных заготовок.

— Клинок азраэльского образца куется из трех заготовок, — сообщил он мальчикам. — Из толстой куется сердцевина, и из двух потоньше — края лезвия. Эта, — он продемонстрировал им заготовку, — предназначена для лезвия. Заготовке необходимо придать нужную форму, прежде чем она будет сварена с остальными. Лезвие меча ковать сложнее всего, оно должно быть тонким, но прочным, оно должно хорошо резать, но при этом выдерживать удары других клинков. Посмотрите на металл, внимательно посмотрите!

Он сунул заготовку под нос каждому по очереди. Его грубый, неровный голос почему-то звучал завораживающе.

— Видите вот тут черные пятнышки?

Ваэлин пригляделся повнимательнее и действительно разглядел на темно-сером фоне железа крохотные черные вкрапления.

— Это называется «звездное серебро», потому что, когда его нагревают в огне, оно сияет ярче небес, — продолжал Джестин. — Но это не серебро, это разновидность железа, редкая разновидность. Его добывают в земле, как и все металлы, в нем нет ни капли Тьмы. Но именно благодаря ему мечи ордена прочнее прочих. Благодаря ему ваши клинки выдержат удары, от которых иные разлетятся вдребезги, и, если вы будете достаточно искусно ими владеть, смогут рубить кольчуги и доспехи. Это наша тайна. Берегите ее как зеницу ока!

Он махнул Ваэлину и Норте, давая знак качать меха, и стал наблюдать, как их усилия мало-помалу вознаграждаются: черная масса угля начала светиться оранжево-красным.

— А теперь, — сказал он, поднимая молот, — смотрите внимательно, пробуйте и учитесь!

Ваэлин с Нортой обливались по́том, ворочая тяжелую деревянную рукоятку мехов — с каждым новым потоком воздуха, который они направляли в горн, в кузнице становилось все жарче. И воздух делался все гуще, так что даже дышать стало трудно.

«Ну же, давайте дальше, ради святой Веры!» — стонал про себя Ваэлин. Скользкие от пота руки нещадно ныли, а мастер Джестин все ждал… ждал… ждал…

Наконец, удовлетворившись, кузнец взял заготовку железными щипцами и, сунув ее в горн, дождался, пока оранжево-красное свечение передалось металлу и растеклось по всей его длине. Потом Джестин вынул заготовку и положил ее на наковальню. Первый удар был легким, не более чем постукиваньем. Из заготовки вылетело маленькое облачко искр. Потом кузнец взялся за работу всерьез. Молот взлетал и падал с четкостью барабанной дроби, искры летели фонтаном, молот временами расплывался в воздухе — с такой скоростью Джестин им махал. Как ни странно, поначалу светящаяся заготовка почти не менялась, хотя к тому времени, как мастер Джестин снова сунул ее в горн и нетерпеливо махнул Ваэлину и Норте, чтобы они качали сильнее, заготовка вроде бы немного удлинилась.

Казалось, это тянулось не менее часа, хотя на самом деле прошло, наверное, минут десять. Мастер Джестин бил молотом по заготовке, возвращал ее в горн, снова бил. Ваэлин обнаружил, что мечтает оказаться на тренировочном поле: лучше уж рукопашный бой на мерзлой земле, чем эта пытка. Когда наконец мастер Джестин дал им знак остановиться, они оба, пошатываясь, отошли от мехов и высунули голову за дверь, алчно хватая сладостный воздух.

— Этот ублюдок нас уморить норовит! — выдохнул Норта.

— А ну, давайте сюда! — рявкнул мастер Джестин, и мальчики бросились обратно. — Давайте, привыкайте к настоящей работе! Глядите сюда.

Он показал им заготовку. Первоначально это был круглый пруток, теперь она превратилась в трехгранную полоску металла длиной около ярда.

— Вот, это лезвие. Пока оно выглядит грубым, но, будучи сварено со своими собратьями, оно сделается острым, сверкающим и грозным.

К мехам было велено встать Дентосу и Каэнису, и мастер Джестин взялся за вторую заготовку. Звон молота гулко вторил их тяжелому дыханию. Закончив второе лезвие, кузнец взялся за толстую центральную заготовку. Его удары сделались сильнее и резче. Он вытянул заготовку в длину, вровень с лезвиями, потом сформировал выпуклую грань вдоль нее. К тому времени, как он закончил, Каэнис с Дентосом валились с ног, и к мехам встали Баркус с Ваэлином. Кузнец стянул все три заготовки скобой у основания и приготовился соединять их.