Энтони Райан - Песнь крови

— Он мертв, — сказал Френтис уже гораздо спокойнее. — А я жив. Так что забудь об этом. Дважды его не убьешь.

Они вместе вернулись в цитадель, кутаясь в плащи: было холодно, хотя зима заканчивалась, и деревья вокруг понемногу одевались зеленой весенней дымкой.

— В будущем месяце — испытание мечом, — сказал Френтис. — Волнуешься?

— Отчего? Думаешь, мне стоит волноваться?

— Я уже прозакладывал все свои ножички на то, что ты одолеешь всех троих в первые же две минуты. Нет, я имею в виду — из-за того, что будет дальше. Тебя же куда-то отошлют, верно?

— Думаю, да.

— Как ты думаешь, нам разрешат служить вместе, когда я пройду посвящение? Мне бы очень этого хотелось.

— Мне тоже. Но не думаю, что у нас есть выбор. В любом случае, снова мы увидимся нескоро, это уж точно.

Они задержались во дворе. Ваэлин чувствовал, что Френтис хочет сказать что-то еще.

— Я… — начал было мальчик, потом умолк, нервно переминаясь с ноги на ногу. — Я рад, что ты замолвил за меня слово, когда я пришел сюда, — сказал он наконец. — Я рад, что попал в орден. У меня такое ощущение, что мне суждено было попасть сюда. Так что ты не переживай особо, что бы со мной ни случилось, ладно? Что бы со мной ни произошло, тебе не обязательно чувствовать себя виноватым и прибегать на помощь, если я попал в беду.

— Ну а ты бы прибежал, если бы в беду попал я?

— Ну, это другое дело.

— Абсолютно то же самое.

Он хлопнул Френтиса по плечу.

— Ступай отдыхать, брат.

Ваэлин успел сделать несколько шагов, когда Френтис сказал нечто, что заставило его остановиться. Еле слышным шепотом мальчик произнес:

— Ожидающий нас погубит.

Ваэлин развернулся и увидел, что Френтис ссутулился, кутаясь в плащ и обнимая себя за плечи, и лицо у него настороженное. В глаза Ваэлину он не смотрел.

— Что-что? — переспросил Ваэлин.

— Он так сказал.

Френтис скривился, как от боли, и Ваэлин понял, что мальчик заново переживает свои страдания в руках Одноглазого.

— Я отказался говорить ему то, что он хотел знать, и он разозлился. Он все расспрашивал меня об испытаниях, о том, чему нас тут учат. Он, кажется, думал, будто нас тут учат Тьме. Тупой ублюдок. Но я все равно не собирался ему ничего говорить. И он снова принялся резать меня ножом, а потом и говорит: «Ожидающий погубит твой ненаглядный орден, мальчик».

«Ожидающий…»

— А он тебе не сказал, что это означает?

— Он снова принялся меня резать, и я потерял сознание. Он только-только успел привести меня в чувство, а тут вы пришли.

— А ты аспекту об этом говорил?

Френтис покачал головой.

— Даже не знаю почему. Просто мне показалось, что об этом никому говорить не стоит, кроме тебя.

Ваэлин ощутил озноб, не имеющий никакого отношения к вечерней прохладе. На миг он снова очутился в лесу во время своего испытания бегом и услышал тех людей, убивших Микеля и спорящих, того ли они убили. «Тот, другой… Ты же слыхал, чего сказал тот, другой… У меня от него мороз по коже…»

— Да, никому об этом не рассказывай, — велел Ваэлин. — Одноглазый тебе ничего не говорил.

Он взглянул на Френтиса, который, дрожа, кутался в плащ, и заставил себя улыбнуться.

— Он был просто безумец. Его слова ничего не значат. Но все же пусть лучше это останется между нами. Если рассказать об этом братьям, пойдут дурацкие разговоры…

Френтис кивнул и зашагал прочь, по-прежнему обнимая себя за плечи под плащом и, видимо, теребя свои шрамы. «Что ему приснится нынче ночью? — подумал Ваэлин и ощутил укол вины и сожаления. — Ну почему это не я убил Одноглазого?»

Поутру в день испытания мечом прошел ливень, от которого земля раскисла. Их настроения это не улучшило. Испытание проходило на арене на окраине города, в старинном здании из хорошо обработанного гранита, сильно пострадавшем от времени и стихий. Здание называлось просто Кругом, и Ваэлин никогда не встречал ни одного человека, который знал, когда и для чего оно было построено. Теперь, глядя на него, юноша видел, как много общего между этим зданием и храмом Семи орденов, который они обнаружили под городом: здесь опорные колонны ярусами восходили наверх, точно так же, как в том изящном подземном сооружении. Тут и там на камне виднелись орнаменты, полустертые, но замысловатые, напоминающие куда лучше сохранившиеся узоры в храме. Он обратил на это внимание Каэниса, когда мастер Соллис провел их в тень колонн, но Каэнис только хмыкнул в ответ. Сегодня даже он был слишком озабочен, чтобы уделять время любопытству.

Ваэлин видел на лицах братьев страх и неуверенность, но обнаружил, что сам он не в силах разделять эти чувства. Дентоса стошнило так, что он вернул все съеденное за завтраком, а Норта был бледен и стискивал губы, но Ваэлин ничего подобного просто не чувствовал. Ему было не страшно, а почему — он и сам не понимал. Сегодня ему предстоит сойтись в бою с тремя людьми. Он должен их убить, или они убьют его. Ему следовало бы похолодеть перед угрозой смерти. Но, возможно, ему мешало бояться именно то, что ситуация была предельно проста. Его не терзали никакие вопросы, никакие тайны, никакие секреты. Он либо выживет, либо умрет. Но, невзирая на неспособность испытывать страх, предстоящее испытание все же тревожило его, и назойливый голосок где-то в глубине души упорно нашептывал ему то, чего Ваэлин слышать не желал: «Быть может, ты не боишься испытания потому, что это доставляет тебе удовольствие».

Помимо своей воли он вспоминал испытание знанием и ту страшную истину, которую вытянули из него аспекты. «Я умею убивать. Я умею убивать не колеблясь. Мне было суждено сделаться воином». На него нахлынули воспоминания о людях, которых он убил: тот лучник в лесу, безликие убийцы в Доме Пятого ордена, наемник Одноглазого… Он действительно не испытывал колебаний, убивая их, но неужели это доставляло ему удовольствие?

— Ждите здесь.

Мастер Соллис провел их в комнату, расположенную в стороне от главного входа. Стены здесь были толстые, но все равно сюда доносился гул толпы в Круге. Испытание мечом пользовалось неизменной популярностью в городе, но билеты приобрести могли только те, у кого было достаточно денег, так что, как правило, лишь самые богатые подданные Королевства приходили полюбоваться этим трехдневным зрелищем, зачастую ставя громадные суммы на исход того или иного поединка. Полученная прибыль шла Пятому ордену на исцеление болящих. Ваэлин невольно улыбнулся этому парадоксу.

— Ну и чего смешного? — осведомился Норта.

Ваэлин покачал головой, сел на каменную скамью и стал ждать. В сегодняшней группе Ваэлина было двадцать братьев. Остальные пятьдесят, оставшиеся от трех сотен, которые начали обучение десяти-одиннадцатилетними мальчишками, прошли испытание в предыдущие два дня. Пока что десять из них погибли, и еще восемь были изувечены так сильно, что уже не могли продолжать службу в ордене. Многие другие получили серьезные ранения, требующие многих недель лечения. Нескончаемая процессия израненных и подавленных братьев, тянувшаяся в ворота ордена в предыдущие два дня, заметно увеличила ту ношу страха, которую теперь влачили на себе большинство из них. Из всех присутствующих только Ваэлин и Баркус выглядели невозмутимыми.