Скотт Оден - Стая воронов [litres]

Кюневульф уже понял, что это ловушка. Он обернулся предупредить остальных, но в это мгновение у его уха просвистела и вонзилась в горло первому лучнику ответная стрела. Тот сплюнул и пошатнулся, из пронзенной шеи брызнула кровь. Второй лучник выхватил из колчана еще одну стрелу; но как только он коснулся тетивы, из тьмы вылетела другая. Она прошила его голову на волосок выше левого глаза: широкий железный наконечник, пронзив кожу и крепкую кость, утонул в мягком сером мозге. Лучник рухнул, словно тряпичная кукла.

Кюневульф выдохнул проклятие. Отскочив от упавшего трупа, он схватил последнего сакса за загривок и потащил его назад.

– Быстрее! Возвращаемся к реке!

Гримнир шлепнул себя по окровавленному бедру, при виде пустившихся наутек последних саксонских свиней его разобрало веселье. Они шли ему точно в руки. Несмотря на все свои изукрашенные воинские одежки и оружие, эти задохлики все равно оставались крестьянами – таких неумех набирали в войска лишь для количества, вражеские мечи о них тупить.

Вот дурни! Но все же стая собак и волка задерет – нельзя было позволять им натравить на него целую армию. Усмехнувшись, он ринулся за ними вслед, зажав в когтистом кулаке три последние стрелы.

Нагнать жалких кретинов не составило труда. Они наугад неслись по ночному лесу – Гримнир мог выследить их по одному лишь вонючему запаху ужаса. Но на востоке поднимался серп луны, и хотя ее свет еле пробивался сквозь облака, дым и листья, зоркому Гримниру этого хватало. Он увидел, что саксы выскочили на открытое место, в посеребренную высокую траву и папоротники – и с удивлением теперь смотрел, как Кюневульф, упав зачем-то на четвереньки, зайцем бежит в сторону и прячется среди вздыбленных узловатых корней.

Второй остолоп, задыхаясь, добрался до звериной тропы и замедлил шаг. Если он и знал, что задумал Кюневульф, то не подавал виду. Наоборот, он рвался вперед, не удостоив своего лейтенанта даже коротким взглядом через плечо. Гримнир фыркнул; одним движением он натянул и выпустил вслед саксу стрелу. Тот успел сделать не больше дюжины шагов, прежде чем она вонзилась ему в правое колено. Воин с отчаянным криком рухнул на землю. Он вцепился в траву, попытался подняться, тяжело дыша и опираясь на здоровую ногу. Гримнир не возражал. Сакс не сдавался. Взывая к своему Распятому Богу и ругаясь сквозь зубы, он почти что выпрямился. Гримнир в ответ выпустил ему в спину еще одну стрелу, со смертоносными шипами на широком наконечнике. И в этот раз ублюдок уже не поднялся.

Прогалина погрузилась в тишину. Гримнир слышал, как хнычет от невыносимой боли сакс; чувствовал в воздухе его кровь, пот и мочу; слышал учащенное дыхание Кюневульфа, возомнившего себя хитрецом. Гримнир медленно вложил на тетиву последнюю стрелу. Сдвинулся чуть влево, чтобы лучше видеть саксонского лейтенанта. Тот был бледен и, выпучив глаза, словно загнанный олень, крепко сжимал в руках копье, как какой-нибудь талисман.

Раненый сакс застонал и заворочал языком:

– Кю-Кюневульф? Я н-ног не… не чувствую. Г-Господь всемогущий! П-помоги мне…

Кюневульф прижал палец к губам и подал ему знак лежать смирно.

– П-Пожалуйста… помоги.

– Да, тупица, помоги ему, – произнес Гримнир. Кюневульф вздрогнул, заслышав грубый резкий голос. – Я знаю, что ты там, свинья! За тем клубком корней, – лейтенант чуть не подскочил от испуга, когда последняя стрела Гримнира со свистом вонзилась в корень дерева всего в дюйме от его головы. Она дрожала, как струна арфы. Гримнир отбросил лук и схватился за рукоять клинка. – Если ты сам не поможешь своему приятелю, это сделаю я.

Он высвободил меч из ножен – сталь заскрежетала о кожу.

Кюневульф не ответил. Гримнир оскалил зубы. Любой викинг принял бы вызов – как Хрольф, сын Асгримма, который призывал на бой валькирий и достойно проявил себя в бою там, в Дании. Но этот сакс больше походил на римлянина, заносчивого и трусливого; он верил, что хитростью добьется того, чего не смог заполучить мечом.

– Выбирай, – Гримнир сплюнул и вышел на открытое место.

– Постой, – наконец отозвался Кюневульф. – Постой, дан. Давай договоримся.

Он медленно поднялся на ноги и обошел дерево, подняв копье, словно ждал подвоха.

– Договоримся? Переговоры для равных. И я тебе не грязный дан.

– Тогда кто ты? Швед? Норманн? Как… – Кюневульф смолк, впервые рассмотрев Гримнира при бледном свете луны. Перед ним возвышалось мрачное, покрытое кровью существо с длинными, перехваченными костяными и серебряными бусинами черными волосами. На волчьем лице горели угольями глаза. Лейтенант отскочил и чуть не упал на землю; копье клацнуло о ствол дерева, он перекрестился свободной рукой. – Матерь Божья! К-Кто?..

Гримнир подошел к поверженному саксу. Тот лежал в луже собственной крови и слабо дергался, скребя пальцами влажную землю. Хотя нить его судьбы уже была сплетена, он все равно продолжал бороться. Гримнир нагнулся, взял его за волосы и оттянул голову назад.

– Я Сын Змея и Брат Волка! Я тот, кто скрывается под капюшоном, маленький человечек, – ответил он, пристально глядя на Кюневульфа. – Если хочешь получить от меня вергельд кровью, подойди и стребуй его с меня!

Он вдруг с силой рубанул клинком по горлу сакса. Один раз. Второй. На третий позвоночник треснул, и в руке Гримнира осталась одна голова. Он выпрямился, держа свою добычу за длинные волосы.

Кюневульф побледнел от ужаса. На лбу выступили капли пота. Но, несмотря на туманящий разум страх, он не растерялся. Гримнир видел это по его глазам: даже сейчас он искал выход, надеясь спастись.

– Побежишь, – прошипел Гримнир, – и я заставлю тебя умолять о смерти. Я хочу задать тебе вопрос, маленький тупица. Ответь на него, и, может быть, останешься жить.

Кюневульф кивнул.

– Чт-то ты хочешь знать?

– Где в этой вонючей стране датский лагерь?

– Нигде, – ответил Кюневульф. Судя по прилившей к лицу крови, к нему возвращалась уверенность. – Нигде. Когда умер Вилобородый, мы объединились и загнали его сынка Кнуда обратно в море. Чтобы найти данов, тебе придется теперь плыть далеко на север, на Мэн и на острова у шотландских берегов, или на Гебриды, или на далекий Оркнеи… может быть, даже через Ирландское море в Дублин.

Гримнир разразился тирадой едких ругательств. Он яростно пнул лежащий у его ног труп и оглянулся в поисках новой жертвы. Недобрый взгляд из-под густых бровей остановился на лейтенанте. Повисло зловещее молчание, а потом Гримнир задал еще один вопрос:

– Тебе знакомо имя Бьярки Полудана?

Кюневульф замешкался, тщательно взвешивая ответ, будто понимал его важность. И крепче сжал скользкое от пота древко копья.