Наталья Осояну - Звёздный огонь [litres]

Разрушить, уничтожить, обратить честолюбивые планы старого пирата в пыль, в пепел, в мусор. Звездочет был столь уверен в своей власти над Змеенышем, что не считал нужным что-либо от него скрывать. А матросам «Утренней звезды» было невдомек, что желтоглазый парнишка в черном знает все до единой тайны их капитана, включая и его настоящее имя – оно одно ввергло бы их в трепет. Этим тайнам и впрямь ничего не грозило: что может сделать раб, не способный без приказа хозяина даже дышать? Но Звездочет позабыл об одной немаловажной вещи: на суше высокая гора или бездонная пропасть станет непреодолимым препятствием для путника, а вот в море путей великое множество.

Змееныш не мог нарушить приказ, но мог его обойти.

И обходной путь, совсем недавно скрытый в тумане, теперь сиял перед ним во всей красе.

«…Принцесса больше не могла скрывать тайну. Она пришла к отцу и сказала, низко опустив голову:

– Я всегда была послушной дочерью! Но однажды в окно моей комнаты заглянула Вечерняя звезда, и с тех пор мне нет покоя, потому что дар видеть сокрытое оказался бесполезен. Помоги узнать, о чем говорят звезды, иначе я покину тебя!

Короля очень испугали слова принцессы; он не знал, как поступить, и решил обратиться к тому, кого молва называла знатоком небесного наречия. Молодой князь с душой, подобной пламени, согласился помочь владыке и прибыл в замок так быстро, что многие удивились: уж не восточный ли ветер примчал его на своих крыльях?

Когда король увидел юношу и услышал его речи, то понял сразу: стоящий перед ним не только красив, но и умен не по годам, а потому опасен.

– Что же мне делать? – размышлял король. – Если я не пущу его к дочери, то потеряю ее. Если пущу – тоже потеряю… Как быть?

– Я могу помочь, ваше величество, – сказал старший советник. – В комнату принцессы ведет единственная лестница, а сама эта комната расположена на вершине башни. Чтобы ее покинуть, надо стать птицей! Так пусть же юноша поклянется вам и мне, что никогда не предложит принцессе сойти вниз по этой лестнице и не сделает такого, что могло бы вызвать у нее подобное желание!

Князь, в чьих глазах мерцали огни, поклялся.

– Да будет так! – решил король. – Позволяю тебе войти в покои моей дочери. И поторопись: она так измучена песнями звезд, что едва встает с постели.

Когда князь вошел в комнату принцессы, она сидела в большом кресле у окна и смотрела во тьму. Ее прекрасное лицо побледнело и осунулось, но все же не утратило красоты, а глаза сияли, отражая свет звезд.

– Я солгала отцу, – сказала девушка. – Я сразу поняла, что Вечерняя звезда говорила о тебе – о том, кому хватило смелости изучить язык ночных небес. Она описала тебя так подробно, что мне даже не нужен сейчас свет, – я и без него знаю, как ты выглядишь.

– Быть может, ты также знаешь, о чем я думаю?

Князь оказался достаточно смел, чтобы подослать к возлюбленной Вечернюю звезду, свою подругу, но и принцесса была достойна поклонника – она умела видеть сокрытое и читала в сердцах людей то, о чем они сами не подозревали. Мудрая девушка не стала признаваться, что знает наперед все, о чем хочет сказать князь с пламенной душой, и проговорила:

– Нет, мне это неизвестно. Открой тайну!

– Я думаю о том, что эта ночь – прекраснейшая из ночей, а ты – прекраснейшая из женщин. Слышишь? Звезды говорят, что твои глаза светятся ярче, чем любая из них. Я клянусь и призываю всех обитателей ночных небес в свидетели: наша с тобой дорога всегда будет вести лишь вверх!

– А если мы достигнем края неба? – спросила принцесса, заранее зная ответ.

– У неба нет края, – торжественно произнес князь.

И тотчас же к окну, у которого они стояли, держась за руки, подошла летающая лодка с парусами, сотканными из звездного света. Влюбленные ступили на ее палубу, и небесный фрегат помчал их прочь – туда, где над горизонтом уже зажглась Утренняя звезда.

Больше их никто не видел».

– Какая прекрасная сказка! – воскликнула Фаби, откладывая рукопись. – Я ничего подобного раньше не слышала! Это тоже из Книги Основателей?

Ризель покачала головой.

– Нет. В библиотеке полным-полно старинных книг и рукописей – не таких драгоценных, но достойных внимания. Знала бы ты, как много историй, восхитительных и пугающих, мне довелось прочитать за последний год! И всякий раз неоконченная история ранит меня, словно острое лезвие… – Принцесса устало вздохнула, и почти сразу на ее бледном лице появилась слабая улыбка. – Хотя, если вдуматься, любой финал, даже самый хороший, убивает сказку. Она по-настоящему живет, только будучи незаконченной. Так и мы живем… пока живы.

– Да, – задумчиво проговорила Фаби, вновь обратив взгляд к окну, за которым сияла луна. – Кто знает, путешествовали эти влюбленные на своей небесной лодке еще долго-долго или же ее звездные паруса растаяли с приходом рассвета? Иногда неведение предпочтительнее знания… – она осеклась, услышав странный звук, и посмотрела на Ризель. – Ваше высочество!

Принцесса сидела, закрыв глаза, и по ее щекам текли слезы.

Это был, как сразу решил Умберто, не просто узел, а повелитель всех узлов.

Несведущему тугой клубок мог показаться беспорядочным переплетением веревок, однако Умберто видел в нем мысль, идею, чей-то замысел… загадку! А всякая загадка требовала, чтобы ее разгадали, поэтому моряк, не теряя времени, взялся за работу.

«Нет такого узла, который я не сумел бы развязать!» – когда-то похвалялся он перед капитаном «Невесты ветра», набивая себе цену. Крейн слушал молодого нахала, посмеиваясь; как теперь было известно Умберто, феникс набирал команду, руководствуясь вовсе не особыми умениями претендентов, а чем-то иным. «Ремеслу можно научить, – сказал однажды капитан. – Но если у человека душа гнилая, как старая половица, которая даже на растопку не пойдет, то с этим уже ничего не поделаешь». Впрочем, Крейн ценил все таланты своего помощника и никогда не упускал случая ими воспользоваться.

Умберто по локоть запустил обе руки в гигантский узел, пытаясь нащупать его сердце, как вдруг веревки зашевелились. Испугавшись, он попытался отскочить, но не тут-то было: веревки плотно обхватили его запястья и натянулись, не давая вырваться на свободу.

«Нет, так не пойдет! – подумал он. – Мне не нравится такая бестолковая смерть!»

Страх исчез, но это мало помогло: вскоре Умберто безнадежно запутался в огромной паутине и повис на веревках. Одна из них стягивала его шею – и узел становился все туже и туже. Моряк затрепыхался, словно муха в паутине, по которой уже приближается паук. Стоило об этом подумать, как «паутина» начала раскачиваться, будто по ней и впрямь пробиралось что-то очень тяжелое.