Дмитрий Скирюк - Кукушка [litres]

– Даже у меня?

«Даже у тебя».

Жуга перехватил меч лезвием под мышку, подобрал рубашку, бросил её в бассейн и там оставил – вода на заставе была такой чистоты, что за два часа вымывала из одежды грязь и пот без золы и щёлока. Двинулся к выходу. Единорог прошествовал за ним.

– Позавтракаешь со мной? – спросил Жуга, не оборачиваясь.

«Благодарю , – с достоинством ответил тот. – Я не ем людскую пищу» .

– Почему? Не можешь?

«Не хочу».

Человек не стал больше ни о чём его спрашивать, и остаток пути оба проделали в молчании. Зверь Века, Белый Индрик, следовал за травником на расстоянии шага или двух – тот непрерывно ощущал спиной его дыханье, настолько холодное, будто он питался мятой, льдом и ключевой водой.

Через казавшуюся бесконечной анфиладу комнат, больше похожую на лесную аллею, через огромный зал – абсолютно пустой и непонятно для чего предназначенный, через короткий коридор они проследовали в дальнюю башню, ту, где состоялась встреча с Тилом и которую травник облюбовал для жилья. Подниматься по лестницам не требовалось: на нижнем ярусе, в одном углу пустой и длинной комнаты (наверно, бывшей кордегардии) он устроил постель, в другом – склад провизии. Обстановка комнаты, с её уродливыми, оплывшими формами мебели и стен, являла посетителю живой пример упорных, но безуспешных попыток травника овладеть эльфийской магией. Стол не держал посуды, на лежанках невозможно было спать, не сломав позвоночник, а на скамьях могли сидеть разве что певчие птицы. На полу стояли пустые бутылки и большущий медный чайник, казавшийся здесь особенно неуместным.

Дальний край стола дал дюжину побегов, все в свежей зелени и синеньких цветочках.

Зверь с видимым интересом огляделся. Небольшое помещение с его приходом сразу сделалось будто просторнее.

«Я смотрю, ты взялся за дело всерьёз».

– Что получилось, то получилось, – отозвался Жуга, доставая еду.

«Я бы предпочёл, чтобы ты погодил с трапезой» , – пронаблюдав за ним, сказал единорог.

– Почему?

«Я пришёл говорить».

– Да бога ради! Можешь говорить, мне не мешает, – пожал плечами травник. Привычно забрался на стол, угнездил на коленях тарелку. – Я могу одновременно есть и слушать. Я же не ушами ем. – Он переломил лепёшку, протянул единорогу: – Хочешь хлеба?

«Не хочу».

– Зря: эльфы делали хороший хлеб. Если это, конечно, хлеб. Так… Ну тогда я не знаю. Если хочешь, можешь объесть вот эти веточки. Листья очень даже съедобны. Похожи на капусту, только пахнут как…

«Лис!»

Травник поднял голову и перестал жевать:

– Да?

«Я прошу тебя быть серьёзным».

Жуга опустил чашку и некоторое время молча ковырял в ней ложкой. Потом отставил в сторону.

– Послушай, Вэйхатил, – проговорил он. В голосе травника сквозили усталость и плохо скрываемое раздражение. – Я сижу в этом замке, как селёдка в бочке, уже бог знает сколько недель и месяцев. И, готов поспорить, ты мог прийти ко мне в любое время. Но ты не приходил. А теперь являешься и требуешь, чтоб я сейчас же, сию минуту выслушал тебя и был серьёзен. Знаешь что?

«Что?»

– Пошёл ты, вот что! Думаю, нет такого дела, которое не могло бы подождать ещё чуть-чуть после стольких месяцев.

Единорог переступил, будто в смущении.

«Я понимаю и прощаю , – был ответ. – Твои слова полны печали и бессилия. Но я на самом деле должен с тобой поговорить» .

– Ладно. Ладно. Что случилось?

«Я чувствую проколы в ткани бытия. В пространстве грёз и вероятностных событий. Их много. И почти все нити тянутся сюда. Щель между мирами приоткрылась. Ты выходил из замка».

Последнее не было вопросом или предположением – высокий знал.

Лицо травника осталось бесстрастным, лишь на скулах заходили желваки.

– Да, я выходил, – жёстко сказал он. – И что?

«Через чужое тело и сознание».

– А что мне оставалось делать? У меня нет выбора! Я должен – должен знать, что́ там происходит. Если бы я нашёл способ выйти отсюда, я бы ушёл. Но ты же знаешь, что я не могу! – Он поколебался и слегка изменил формулировку: – Пока не могу.

«Опасность, которой ты себя подвергаешь, гораздо больше, нежели ты думаешь и даже представляешь».

– Опасность, – хмыкнул травник. – Что тебе до той опасности? Все вы говорите о ней. Тил, Золтан, ты… Все. И ни один не сделал ничего, чтоб помочь. Вот ты. Ты можешь вытащить меня отсюда? Спорю на что угодно – можешь.

«Да, могу. Но после этого…»

– Я знаю, что случится после этого, – перебил его Жуга. – Я помню, что случилось с Тилом. Но я помню и то, что память к нему вернулась. Пусть не сразу, но вернулась.

«Осенний Луч Солнца – эльф».

– Во мне тоже есть часть старшей крови. Или я не прав?

«Прав. Но всё далеко не так просто».

Единорог прошёл по загромождённой комнате и замер у окна, устремив свой взор на речку и луга за ней. Снаружи разгорался день, по ощущениям совершенно майский. Тянуло свежей зеленью и запахом воды. Весна, пришедшая в этот замкнутый уголок, пусть с запозданием, но брала своё.

«Заклятия, удерживающие замок в таком состоянии, сложны и нестабильны».

– Что? – Травник прищурился. – Я не понимаю. Повтори.

«Представь шар на горе. Хватит лёгкого толчка, чтобы он скатился. Так и тут. Быть вне мира и вне времени – дело сложное и противоестественное. Магия и силы Старшего народа могли подобное проделывать. Но мир не стоит на месте. В своём бессмертии Светлые нередко забывали о том, что время всё же существует. За последние недели ты несколько раз выходил за грань. Пусть не телесно, но в данном случае нет разницы. Катаэр Крофинд строился не для того, чтобы позволять такие фокусы. Сторожевые заклятия всё ещё работают, и будь здесь прежний гарнизон, тебя давно бы уже посадили под стражу. В одиночную камеру. Без дверей, с защитой от магического проникновения».

– Вот, значит, как…

«Именно так. Сам замок неразумен, это наблюдатель и слуга. Всё, что вложили в него создатели, отвечало их представлениям о безопасности и порядке, но и об этикете Светлые не забывали. Старший народ был сдержан и нетороплив в принятии решений. Выйти за барьер, преодолеть границу можно и случайно, ненароком, без злого умысла. А среди путешественников и постояльцев было много сильных магов. Если бы заклятье убивало на месте, война велась бы непрерывно. Всю последнюю неделю крепость содрогается от сигналов тревоги. Странно, что ты их не чувствуешь».

– А с чего ты взял, что я их не чувствую?

«Так ты нарочно? Я предполагал».

– И что? – подначил травник. – Боишься, что эльфы встревожатся и вернутся?

«Может случиться и худшее» , – уклончиво ответил единорог.