Вадим Панов - Прошлое должно умереть

Три минуты, но первый Знак уже был, а значит, переход получится не очень трудным.

Кира улыбается, отворачивается от часов и видит в глазах верзийца признаки безумия.

– «Старый друг» пришел, – шепчет опытный метрдотель, не сводя взгляд с молодого офицера.

Знак подлый, лгущий о том, что самый близкий человек пропадает у порога, не в силах войти внутрь, и нужно выскочить, чтобы помочь, чтобы втащить его внутрь, чтобы не позволить умереть.

– Я не могу его оставить!

Верзиец делает шаг к центру зала, к столу, на котором лежит ключ. Метрдотель не успевает перехватить офицера: он слишком далеко, а движения в Пустоте замедлены, Кира, к своему стыду, не успевает среагировать, позволяет словившему Знак мужчине проскочить мимо себя, и… Положение спасает адира Вельмина, которая бьет верзийца по голове серебряным кувшином. Затем опускается на стул и вновь сжимает руку дочери. И Кира понимает, что страшно отнюдь не Вельмине. И еще понимает, что настоящая адира умеет не только заниматься рукоделием. И еще – что Вельмина дер Жеенкро только что спасла молодому капитану жизнь.

Впрочем, во время переходов такое случается. И очень часто.

А потом сирена умолкает, и в окнах появляется голубое каатианское небо.

«Колесница Эппа» совершила межпланетный переход.

«Если соберешься путешествовать без меня по адигенским планетам, помни: предложение «немного отдохнуть с дороги» означает минимум три дня, возможно, неделю, если будет организована охота или, в твоем случае, маскарад…»

«Почему в моем случае – маскарад?» – осведомилась Кира.

«Так принято, – терпеливо объяснил Помпилио. – Если я путешествую один, мне предложат поохотиться, если ты путешествуешь одна, устроят в твою честь бал-маскарад, если мы вместе – спросят, чего мы хотим, но все равно сначала устроят охоту, а потом – маскарад. – Он улыбнулся и продолжил: – Во время ознакомительного путешествия бывает неплохо провести у старых друзей недельку-другую, но когда отправляешься по делам, глупо тратить месяц на совершение двух переходов, правда?»

«Правда».

«О чем я и говорю».

«Но ведь можно путешествовать инкогнито».

«Можно, – кивнул Помпилио. – Однако, если тебя опознают, поползут слухи, и все станут следить за твоими передвижениями с удвоенным вниманием. А тебя, скорее всего, опознают».

«Что же делать?»

«Самая большая проблема – Верзи. Дерек – мой старинный друг, верный и надежный. И Дерек точно обидится, если к нему не заехать, а заедешь – проведешь в гостях неделю. Поэтому, если торопишься – Верзи необходимо избегать. На остальных планетах не давай о себе знать, но потом придется извиняться. Письменно».

«Ты так делаешь?»

«Всегда».

Кира учла предупреждение Помпилио и во время стоянки на Каате не покидала каюты и не показывала таможенникам документы.

Высадив каатианских пассажиров и взяв на борт новых, «Колесница» направилась к следующей точке перехода, «окно» из которой привело цеппель в Каледо – сферопорт Тинигерии, в котором девушка рассталась с гостеприимным капитаном и его вышколенной командой и на автомобиле отправилась в отель «Ожерелье Т» – лучший на планете.

В сеть «Ожерелье» входило шесть отелей, по одному на сферопорт, и каждый считался эталоном роскоши и комфорта. И снобизма, разумеется, куда же без него, поэтому стать гостем отеля могли далеко не все обладатели нужного количества золота. Рыжая сильно сомневалась, что Кира Дагомаро могла рассчитывать на номер в «Ожерелье», даже несмотря на многомиллионное состояние, а вот драгоценной супруге мессера Помпилио были немедленно предоставлены апартаменты с панорамным видом на Старый город, включающие в себя и горничную, и массажистку – «Адира, вам совершенно необходимо привести себя в порядок после дальней дороги!» Были предложены билеты в Оперу – «Неужели вы не слышали чарующий голос Бартеломео Бардолио? Послезавтра его бенефис, соберется весь тинигерийский свет». Само собой: вечернее платье, куафер и экипаж. «Вы не захватили бриллианты? Ничего страшного, адира, любой ювелирный дом будет счастлив одолжить вам драгоценности для выхода в свет…»

Распрощавшись с заботливым портье, Кира приказала горничной готовить ванну, сообщила массажистке, что придет через пару минут, разделась, бросив вещи на пол гардеробной, накинула халат, а проходя через гостиную, увидела на крышке рояля конверт. Открыла, достала сложенный пополам лист бумаги и, ничуть не удивившись, прочитала:

«Завтра, 20:00, кафе «Павлин и пальма».

То, что девушка должна явиться одна, подразумевалось.

Эта Эпоха длилась уже более трех столетий и считалась эрой цеппелей – гигантских кораблей легче воздуха, умеющих путешествовать от планеты к планете, через бесконечную Пустоту. Цеппели олицетворяли нынешнюю Вселенную и прошли долгий путь от редких, вызывающих удивление красавцев, которых строили поштучно и знали наперечет, до привычного элемента пейзажа, на который не всегда обращали внимание.

Массовый флот погубил романтику воздушных судов. Цеппели устаревали, отправлялись на утилизацию, продавались на нищие планеты по бросовым ценам, меняли хозяев и названия, и постепенно торговые пути заполнились не только новенькими или ухоженными кораблями военных и крупных корпораций, но и потрепанными «старичками», многие из которых больше походили на музейные экспонаты. И торговое судно «Лавка Ангелины» относилось к их числу. Судя по обводам корпуса и характерной форме гондолы, «купец» был выстроен на Бахоре – только там лобовую часть делали восьмиугольной, а не округлой, как в остальном Герметиконе. Со стапелей «Ангелина» сошла лет тридцать назад, многократно ремонтировалась, а сейчас требовала замены левого руля высоты и одной мотогондолы, скрипела всеми соединениями, а ее третий баллон явно подтравливал гелий.

Скрипела, но продолжала летать.

В отличие от современных грузовиков, «Лавка Ангелины» брала товар не на подвесную платформу, а в два объемных трюма, что было отличительной особенностью всех «купцов» и высоко ценилось свободными торговцами окраинных миров, из-за чего производители продолжали выпускать суда этой конструкции.

«Купцов» в Герметиконе было много, и Филарет Рубака относился к ним с презрением, как хищник. На борту «Ангелины» он держался вежливо, говорил негромко, первым протянул капитану Диккенсу руку и даже похвалил царящий на борту порядок, но все равно чувствовалось, что пират совершает над собой усилие, не считает торговцев равными и не понимает, для чего Огнедел привел его на цеппель. А тот не спешил с объяснениями: сначала уговорил Рубаку отправиться на планету Зарид, в сферопорту которой, Чарсити, как раз стояла «Лавка Ангелины», познакомил с капитаном, старшим помощником, двумя астрологами – почему-то на борту их оказалось двое, но раздраженный Лях не обратил на эту деталь внимания, – привел в кают-компанию и предложил выпить.