Вадим Панов - Прошлое должно умереть

– Боишься стать нормальным?

– Я хочу стать нормальным и все для этого делаю, – тихо продолжил адиген. – И, кажется, у меня получается, потому что иногда… иногда я испытываю страх, о котором ты говорила, ведьма… Тот самый страх… Ты правильно сказала, ведьма, ты действительно хороша, наверное, лучше всех ведьм спорки. Ты один раз заглянула в мою голову и во всем разобралась. Но ты понятия не имеешь, как сильно я устал…

– Я понимаю тебя лучше, чем ты думаешь, – мягко ответила Тайра, продолжая гладить мужчину по голове. А он не сбрасывал ее руку.

– Правда?

– Мне много лет, Помпилио. Я пережила родителей, пережила первого мужа, человека, которому поклялась быть верной всегда и которого любила больше жизни, а потом пережила множество любовников, – грустно поведала ведьма. – Страх, которого нет в тебе, сотни лет был моим спутником, а потом исчез, и, знаешь, когда он ушел, я перестала быть настоящей. Отсутствие страха помогало творить вещи, за которые мне стыдно.

– Вечность заставила тебя ненавидеть людей?

– Я родилась в Эпоху Белого Мора, и родилась на Линге…

Помпилио вздрогнул.

– Да, мессер, я помню твоего прапрапрапра- и еще невесть сколько «пра-» дедушку дара Горацио Кахлеса, мой отец служил ему… а потом заразился. Все мы заразились, но нам повезло: нам разрешили уйти в Вечную Дыру, прыгнуть на неизвестную планету с билетом в один конец и так спастись, но прежде чем мы ушли, нас хотели убить… Я помню, Помпилио, я все помню… – Тайра помолчала. – Долгое время память питала мою ненависть. А потом ее забрала Вечность. Не память – ненависть. Или не так пафосно: не Вечность, а я сама, потому что устала. Я тоже устала, Помпилио, ты не можешь представить себе, как сильно я устала. На фоне моих столетий твоя депрессия – всего лишь глупый каприз.

Некоторое время адиген молчал, впитывая исповедь Младшей Сестры, а затем сказал:

– Но мы не остановимся: ни ты, ни я.

– Поэтому я тебе помогу, – пообещала Тайра.

– Заставишь позабыть о Лилиан?

– Нет, ни в коем случае, – серьезно ответила женщина. – Я экспериментировала и точно знаю, что нельзя лишать человека части жизни. Тем более такой счастливой части.

– Лилиан умерла страшной смертью, взрослые мужчины, видевшие войну и грязь, тряслись от ужаса, рассказывая мне о гибели Лилиан. Что здесь счастливого, ведьма?

– Ты вспоминаешь только смерть?

– Да.

– Вот в этом я тебе помогу, Помпилио: помнить свет, а не тьму. – Тайра чуть сильнее надавила на его лоб и приказала: – Закрой глаза…

Обитаемые планеты Герметикона сильно отличались одна от другой: уровнем развития, системой власти, природой, архитектурой, климатом, верованиями… Встретить два одинаковых мира не представлялось возможным. Где-то правили адигены, где-то – короли, где-то – диктаторы, президенты, настоящие или подставные, присланные губернаторы или «народные собрания». Одни планеты развивали искусства и науку, другие поднимали промышленность или торговлю, используя свое благоприятное расположение, третьи превратились в сырьевые придатки, жители четвертых сознательно отказывались от благ цивилизации, предпочитая тихую жизнь на окраине Вселенной.

Не было в Герметиконе одинаковых миров, но существовало нечто, крепко объединяющее все островки человечества. И это нечто называлось Омутом – межпланетной преступной организацией, раздвигающей свои границы вместе с первооткрывателями и не оставляющей без внимания даже самые отдаленные миры.

Там, где появлялась возможность заработать незаконным способом, сразу же возникал Омут – кривое отражение Герметикона.

А зарабатывали бандиты разными способами: грабежами и насилием, мошенничеством, проституцией, азартными играми, торговлей краденым, контрабандой и многим другим – в центральных, цивилизованных мирах; пиратством, работорговлей и прочими столь же грязными делишками – на окраинах, где понятие «Закон» или отсутствовало, или не имело должной крепости.

Омут раскинулся по всему Герметикону, а центрами его являлись сферопорты, точнее – примыкающие к ним криминальные районы, кварталы уголовников, с которыми мирились даже лингийские власти: ведь темная сторона неистребима, и лучше держать ее под контролем, чем наблюдать, как расползается она по здоровому организму.

В Каледо – сферопорту Тинигерии, район Омута назывался «Выход-Выход» и располагался к северу от посадочного поля, примыкая к гигантским складским полям и плавно перетекая в кварталы бедноты. Так же, как в любом другом сферопорту, районом Выход-Выход заправляли очень серьезные люди, обращаться к которым Коме и Туше было не по чину. Они договорились о встрече с уголовником рангом ниже, но «надежным» – так его рекомендовали знакомые контрабандисты с Бахора, готовым пойти на любое преступление, платили бы деньги. Звали бандита Эхом, и, увидев его, Туша сразу понял, что человек он трусоватый, подлый и продажный.

Однако больше им идти было не к кому.

– Привет, – произнес Кома, усаживаясь напротив бандита.

Встречу назначили на территории тинигерийца, в темном кабаке на краю Выход-Выхода, и потому Эхо не побоялся оказаться за столиком в одиночестве. Он был щуплым очкариком с неприятным мышиным лицом, одетым в грязную, дурно пахнущую рубашку и с торчащими во все стороны волосами. Волосы у Эха были то ли грязными, то ли седоватыми, и щеголь Горизонт с отвращением подумал, что из них в любой момент могут вылететь целые сонмы насекомых.

– Привет, – повторил Туша, располагаясь рядом с напарником.

Однако ответа они не получили.

Эхо шумно хлебнул какого-то пойла из глиняной кружки, оглядел гостей неприязненным взглядом поверх очков и ощерился:

– Вы должны сразу заплатить за услуги.

Зубы у него оказались редкими и желтыми, а голос – тонким. В общем, карикатурная мышь, какой ее изображали на иллюстрациях к сказкам.

– Сразу не получится, – спокойно ответил Горизонт.

При переговорах Иона всегда изображал тупого громилу, и отдуваться приходилось Коме.

– Тогда разговора не будет.

– Я не первый раз веду дела и знаю, как легко и просто местные кидают путешественников.

– А как путешественники кидают местных?

– Мы не обращались к Честным, поэтому нужно искать компромисс.

«Честными» в Омуте называли наиболее авторитетных уголовников, подтверждающих заключенные сделки своим словом. Трудно удержаться от соблазна «кинуть» делового партнера, когда вокруг множество пригодных для жизни планет и есть возможность спрятаться так, что найти тебя не сумеет ни лингийская тайная полиция, ни верзийская жандармерия. Даже не трудно, а почти невозможно удержаться от соблазна, и эта видимая безнаказанность едва не привела к краху аккуратно создаваемой межпланетной преступности. Криминальные авторитеты с изумлением поняли, что им требуются не только понятия, но и правила, законы, и создали систему Честных, дающих гарантию, что заключенная сделка обязательно состоится. В противном случае имя отступника вносилось в единый «черный список», и на него начинали охоту все уголовники Герметикона.