Вадим Панов - Прошлое должно умереть

– Решила выгулять обновку, – ровно ответила Кира, усаживаясь напротив дамы. – Я добилась перевода в Астрологический флот меньше месяца назад, так что сегодня у моего мундира премьера. Вам повезло оказаться в первом ряду.

И церемонно склонила голову.

Сотрапезники повторили ее жест, скрывая от вредной Вельмины улыбки. А та не унималась:

– Собираетесь заняться астрологией?

– Исследованиями, – поправила ее рыжая.

– Что вознамерились исследовать на Каате?

– Я лечу на Тинигерию.

– Неизведанный для вас мир?

– Любая планета способна преподнести сюрпризы.

Дамы обменялись холодными взглядами, после чего адира дер Жеенкро обратилась к капитану Ульхману:

– Мне кажется, женщина не должна тратить жизнь на сомнительные забавы, поскольку для нее есть множество интересных и достойных занятий.

Капитан дипломатично промолчал, вовремя положив в рот кусочек ветчины.

А Кира едва удержалась от ехидного вопроса: «Рукоделие?», понимая, что одно-единственное слово вызовет грандиозный скандал. Лучше потерпеть, чем дать окружающим дополнительную пищу для сплетен.

Тем более что для недовольства у почтенной дер Жеенкро действительно был повод: при появлении Киры молодой капитан Верзийского флота перестал оказывать ее дочери знаки внимания, полностью сосредоточившись на новой гостье.

– Вы – цеповод?

– Паровингер, – спокойно ответила Кира, проклиная положение, заставившее ее путешествовать в «обществе равных». – Это летающие лодки, характеристики которых произвели на руководство Астрологического Флота благоприятное впечатление. Мне поручено разработать и испытать мобильный комплекс, чтобы оценить возможность его включения в состав Астрологических экспедиций.

– В чем смысл? – быстро спросил верзиец.

– Паровинги быстрее.

– Но им нужна вода. Они не могут приземлиться где угодно, как цеппели.

Аппараты тяжелее воздуха появлялись в небе Герметикона все чаще и становились все надежнее, что не могло не нервировать консервативных цепарей. С легкой руки галанитов в моду входили аэропланы, безумные этажерки, главное достоинство которых заключалось в легкости производства – при необходимости этих «летательных аппаратов» можно было построить огромное количество и тем изменить рисунок современной войны. Аэропланы пока ничего не могли противопоставить цеппелям, а вот тяжелые паровинги казались опасными соперниками, поскольку обладали и хорошей грузоподъемностью, и большим запасом хода. За межпланетные полеты цепари пока не беспокоились, поскольку работа астринга требовала точного наведения, а ни аэропланы, ни паровинги не умели зависать в воздухе, но военное воздухоплавание явно ожидали перемены.

– Пустынные области можно исследовать традиционным способом, а там, где есть моря, реки или озера, разумнее применять паровинги, с их помощью изучение планет пойдет гораздо быстрее, – сказала рыжая.

Ответить верзиец не успел.

– У меня такое чувство, будто я оказалась в гараже, – не удержалась от комментария Вельмина.

– В эллинге, – хладнокровно поправила адиру Кира.

Каатианка собралась ответить, даже рот открыла, но капитан увидел появившегося в дверях посыльного, кивнул ему и поднялся.

– Мы в точке перехода, адиры, и обязанности призывают меня на мостик.

– Нам пройти в салон? – спросила Кира.

– В этом нет необходимости, адира, – ответил Ульхман. – Все пассажиры сейчас в ресторане, и я рекомендую не покидать его до самой Кааты.

– Надеюсь, все пройдет удачно, – прошептал верзиец.

Вельмина вздрогнула, и Кира поняла, что дурное настроение каатианки могло быть вызвано еще и приближением перехода.

– Адиры, синьоры, прошу всех оставаться за своими столиками! – громко объявил метрдотель. – И прошу с пониманием отнестись к тому, что на время перехода обслуживание прекратится.

Верзиец вытащил из кармана медальон со святым Хешем и повесил на шею. Юная дер Жеенкро отложила приборы и сделала глоток воды. Когда она поставила стакан, в помещениях «Колесницы» завыла сирена.

Межпланетные перемещения осуществлялись через создаваемый астрингом тоннель и занимали считаные минуты. В эти мгновения цеппели неслись через Пустоту, преодолевая немыслимые расстояния, и главную опасность для экипажа и пассажиров представляли Знаки – ужасные прикосновения Пустоты, собирающие жатву с путешественников. Поэтому путешественники – и цепари, и пассажиры – во время переходов собирались вместе, минимум втроем, и обязательно запирали двери: под действием Знаков люди, случалось, выпрыгивали за борт, навсегда пропадая в таинственном Ничто.

А о приближении Пустоты сообщала сирена. Это означало, что бортовой астролог закончил наведение, и корабль вот-вот отправится к другой звезде.

– Подойди. – Едва разнесся сигнал, Вельмина подозвала дочь и вцепилась в ее руку.

– Надеюсь, все пройдет удачно, – повторил верзиец, внимательно наблюдая за тем, как метрдотель кладет на центральный столик ключ. Таковы правила: дверь заперта, но ключ находится на виду. И того, кто за ним потянется, нужно хватать и крепко держать.

– Переходы – обязательная часть жизни цепаря, – отвечает Кира, но ее не слышат.

– Я тоже думал перейти в Астрологический флот, – говорит верзиец, утирая выступивший на лбу пот. – Когда нет войны, служить в нем интереснее, чем в армии.

– Полагаю, вы правы.

Кира ловит себя на мысли, что слишком громко произносит ответ. Потом понимает, что верзиец все равно не слышит, а потом – что за большими окнами больше нет темного неба Линги, а только серая хмарь Пустоты. «Колесница» так мягко вошла в переход, что Кира этого не заметила. А заметив – поворачивается к каатианкам, убеждаясь, что с ними все в порядке. И слышит оглушающе громкое тиканье: большие напольные часы, одно из украшений ресторана, начинают отсчитывать время с ужасающим грохотом, и каждая секунда молотом бьет по голове. Видимо, такой пришел Знак: тихое становится громким, а громкое – едва слышимым.

– Как вы себя чувствуете? – шепчет Кира, и адира Вельмина отшатывается. И, кажется, ругается. Но ругается громко, поэтому ничего не слышно.

Сирены тоже не слышно.

Зато часы тикают так, что, кажется, их звук вот-вот разнесет цеппель на части.

Часы выводят из себя, все морщатся, но все следят за движением стрелок.

Три минуты.

Главное развлечение во время перехода – следить за часами. Во-первых, потому, что часы всегда честны. Пустота лжет, показывает то, чего нет, показывает умерших людей, несуществующие миры и чудовищные пробоины, через которые в цеппель вползают чудовища, но Пустота никогда не трогает часы. Никто не знает почему, но все знают, что часы всегда честны. Во-вторых, важны минуты. Если Знаки поздние и первый явился после третьей минуты, путешественникам придется тяжело. Если ранние, будет легче, и есть шанс, что они исчезнут еще до окончания перехода. В-третьих, если стрелка начнет пятнадцатый круг, то нужно попрощаться с друзьями. Или вознести молитву. Или зарыдать. Потому что начиная с пятнадцатой минуты Пустота не отпускает – таков ее закон.