Соман Чайнани - Мир без принцев [litres]

Агата вспомнила его слова: «Ты не можешь быть доброй, Софи. Ты моя».

Теперь, когда Агата считала, что ее лучшая подруга превращается в ведьму, она озабоченно спрашивала себя: был ли прав Директор школы? И почему декан этого не замечает?

– Как вообще кто-то может верить в несусветную чушь, которую пропагандирует декан?! – возмутилась Агата, стараясь отвлечься. – Королевства женщин долго без мужчин не протянут. Как они будут, м-м-м… размножаться и расти?

– Это момент, который мы особенно любим, – осклабилась Дот.

Рабы.

Другим запоминающимся моментом на уроке стало появление Яры, танцовщицы с приветственного парада. Несколько неуклюже она протиснулась внутрь, сверкая рифлеными мышцами и ведя себя так, будто это совершенно нормально – пропустить все утренние занятия и вдруг явиться на вечерние.

– Хочешь рассказать о своей родословной, Яра? – высоким голосом спросила Поллукс.

Яра по-птичьи крикнула, мотнула головой и села.

– Цыгане, без всяких сомнений, – пробормотала Поллукс.

Пока Агата таращилась на сияющее лицо Яры, ее рыже-красные волосы и клубничного цвета веснушки, она снова подумала, что никогда не встречала столь отличной от всех девочки… Но кого же она ей все-таки напоминает?..

– Бродит туда-сюда, как школьная зверюшка, – прошептала Дот. – Это потому что она не может говорить. Декан жалеет ее.

Агата пропустила ланч в обеденном зале, чтобы встретиться с Эстер и Анадиль на крыше башни Чести под моросящим дождем. Дот отказалась с ними идти, ссылаясь на мириады социальных обязательств. В том месте на крыше, где когда-то ютился сад с фигурно подстриженными деревьями, посвященный истории короля Артура, теперь красовалась живая изгородь в память о королеве Гвиневре – жене Артура и матери Тедроса, которая однажды бросила их обоих и больше никогда не появлялась.

– Неудивительно, что Тедрос хочет напасть на нас, – прокомментировала Эстер, глазея на резные сценки из жизни стройной королевы, а заодно прихлебывая жидкую кашу.

– Как декан может делать из нее героиню? – возмутилась Агата. – Она же бросила своего сына!

– Декан считает, что она освободилась от мужского гнета, – съязвила Анадиль, наблюдая, как ее крысы играют каменными осколками разбитой гаргульи, которую когда-то сокрушил Тедрос. – Конечно, она не вспоминает, что Гвиневра сбежала из дому, чтобы скитаться с тощим рыцарем.

Агата уставилась на аккуратно подстриженные фигурки сада, которые выставляли Гвиневру святой. «Ты ведь не думала, что я расскажу нашу настоящую историю?» – с вызовом спросила ее Софи, когда они вернулись домой. Каждую сказку можно перевернуть с ног на голову с выгодой для себя. Хорошее показать плохим, плохое сделать хорошим, и обратно. Именно так было во время войны школ в прошлом году. Даже сейчас Софи клялась, что она добрая и хорошая, хотя все в их истории подсказывало Агате, что подруга уже была на стороне Зла.

– Между школами защитного барьера нет, он стоит только вокруг ворот, – сказала Эстер, обращаясь к Анадиль. – Но Агата не сможет добраться к Тедросу из-за тех крогов в озере…

– Каких крогов? – спросила Агата, поворачиваясь к ним.

– Это шипастые белые крокодилы. Они нападают только на девочек, – поспешила объяснить Анадиль.

Агата вспомнила про поток какой-то жижи, на который наткнулась в лесу, – кроги затащили под воду только олениху, а олень благополучно уплыл. Она еще раз облегченно выдохнула, похвалив себя за то, что не рискнула тогда перебраться на другой берег.

– И сточными трубами она тоже не сможет воспользоваться, так как они забаррикадированы, – размышляла Эстер. – Она даже не может выйти через западные ворота…

– А портал на мосту все еще существует? – спросила Агата, осматривая крышу.

Эстер нахмурилась:

– Я же говорила: Тедрос не мог сказать «мост»…

Дверь за ними распахнулась, и на крышу хлынули бабочки. Они появились как раз вовремя, чтобы услышать, как девочки весело щебечут о том, как же здорово обедать на крыше. Дождь между тем впитывался в их одежду и превращал еду в несъедобную жижу.

Пока хрустальная башня погружалась в сумерки, Агата, все сильнее нервничающая в преддверии ночи, спешила на курс «Женские таланты». Но в отличие от остальных преподавателей, профессор Шиба Шикс даже не пыталась их чему-то учить. Профессор, когда-то внушавшая страх и трепет на уроках «Злодейские таланты», стояла в радужной комнате из леденцов, закутанная в красную бархатную мантию по самые бородавчатые щеки. Она держала в руках поблескивающую записку на украшенной бабочками бумаге.

– Декан только что поставила меня во главе… – она запнулась, – школьной постановки. – Она грузно придержалась за стену позади, чтобы не свалиться от удара. – Пробы начнутся пятнадцатого числа в обеденном зале.

– А что будем ставить? – спросила Беатрис.

Однако профессор Шикс была слишком взбудоражена, чтобы ответить. Нелепо моргая, она пыталась смириться с глянцевыми изгибами леденцов вокруг нее; с тем, что никогдашницы сидели рука об руку со всегдашницами; с тем, что покрытый блестками приказ велит ей режиссировать пьесу для девочек…

– Дьявольская школа! – выдавила она наконец и заставила девочек до конца урока читать «Искусство женских хитростей» .

Пока остальные девочки шуршали страницами, Агата разглядывала громадное облако тумана, зависшее над Озером-на-Полпути, столь густое, что она с трудом могла разглядеть за ним вспышки молний. Еще несколько часов, и у нее появится шанс переписать окончание своей сказки. И изменить тем самым весь сказочный мир. Но сможет ли она сделать это? Даже если ее подруга превращается в ведьму, сможет ли она поцеловать Тедроса, зная, что это навсегда?

Вдруг Агата заметила кусочек пергамента, упавший под стул Арахны. Какие-то девочки обменивались записками? Агата подтянула бумажку ногой и подняла. Она узнала оба почерка.

Агата смяла записку. Значит, Софи ее подозревает!

Агата спешила в Синий лес на свой последний урок, а в голове у нее пульсировали тревожные мысли: как одновременно пробраться в школу, в которую нет входа, и удостовериться, что Софи не заметит ее исчезновения? Пробегая мимо музея Добра, она заметила два силуэта в приоткрытой двери и знакомую вспышку рыже-красных волос…

– Я дала тебе две недели, – раздраженно произнес голос декана.

– Но я пытаюсь! – ответил ей кто-то низким голосом.

– Если ты хочешь здесь остаться, найди мне…

Декан внезапно замолчала и исчезла. Дверной проем был пуст.

«Странно», – подумала Агата, крадясь из зала. Она была уверена, что голос, который отвечал декану, принадлежал той девочке, которая, как все думали, не может говорить.