Кэтрин Фишер - Алая шкатулка [litres]

– Ди, – выдохнул Джейк.

Ребекка отчаянно пыталась вспомнить все, что знала об этой болезни, которая уничтожила треть населения Европы.

Она передается через блох?

Крепко прижимая к себе ребенка, девушка старалась обходить лужи и постоянно задерживала дыхание.

Тень закончилась, как черное лезвие ножа. Они вышли на небольшую, сверкающую на солнце площадь. Напротив возвышалось каменное здание устрашающего вида с узкой башней. Два стражника прислонились к стене по обе стороны от единственной двери.

Дэвид выглянул из-за угла и тут же отпрянул:

– Мы пришли. Это Барджелло. Городская тюрьма. Посмотрите вон туда.

Джейк поднял голову и увидел, что из окна второго этажа свисают два тощих куля из костей и одежды, которые когда-то, возможно, были людьми. Запах удушающий. Они медленно развернулись.

– Бог мой, – пробормотал Джейк.

– Мой господин прячется там от чумы. – Дэвид вытер пот с лица и попытался улыбнуться. – Я бывал здесь. Заехал как-то во время отпуска в тысяча девятьсот восемьдесят шестом. Ел мороженое в кафе, которое стояло как раз на этом месте.

На секунду на лице Дэвида проступила растерянность. Словно он перестал понимать, где находится. Потом развернулся и вышел из-за угла.

Они медленно поднялись по ступеням. Стражники оторвались от стен.

– Доктор…

– Это моя пациентка. – Дэвид махнул им: – Не подходите, держитесь подальше.

Джейк, обняв одной рукой Ребекку с ребенком, поспешил пройти в здание. Он надеялся, что там будет прохладно, но, пройдя через каменную комнату, они оказались во внутреннем дворе с боковой лестницей.

Дэвид шумно выдохнул:

– Первый этаж. Поторопитесь.

Они шли по открытой галерее. Она была уставлена сундуками, как будто хозяин замка вытащил сюда все свои богатства. Дэвид, не обращая внимания на сундуки, бежал по выложенному каменными плитами полу. Яркий солнечный свет проникал через высокие широкие окна и оставлял на полу раскаленные квадраты.

– Сюда, – тихо позвал Дэвид.

Джейк сначала его не заметил. Вокруг громоздились статуи языческих богов, христианских святых и ангелов. Огромные раскрашенные сундуки. Еще там был стол с объедками на тарелках.

А потом в темном углу у стены он увидел знакомую вещь, похожую на черную дверь.

Обсидиановое зеркало.

Сначала птица была не больше точки, потом стала расти, а когда стремительно вылетела наружу, у Сары даже дыхание перехватило.

В клюве птичка держала половину монеты.

Сара протянула руку. Монета упала ей на ладонь.

– А теперь только не ошибись, – предупредила птица, – не вздумай бежать, не то я так засвищу, что вся армия Ши ввалится сюда через дымоход и стены. Даже думать не хочу о том, что с тобой будет.

Сара нервно сглотнула:

– Так ты мне угрожаешь?

– Обстоятельства вынуждают. – Птичка поправила клювом маленькое желтое перо.

Сара глянула на сломанную монету с половиной лица греческого бога. Вдруг девушке стало стыдно. Она совсем забыла об ужасах, которые творятся в далеком и печальном будущем, забыла свою клятву верности, забыла Карлу и Макса.

Птичка наклонила голову набок и скосила глаз на Сару:

– Ты что, плачешь?

– Нет, – соврала Сара. – Слушай, я должна это забрать. Она принадлежит мне. Я отдала ее Саммер…

– Не произноси ее имя. – Птичка даже как-то уменьшилась в размерах и стала похожа на крохотного блестящего птенчика. – Она услышит!

– А теперь, – продолжила Сара, – мне нужно забрать ее. Это очень важно. Не могу объяснить причину, но…

– Ты одна из Веннов?

Сара не знала, как лучше ответить, поэтому просто кивнула.

Птичка развернулась вокруг оси и возбужденно захлопала крыльями. Потом немножко подросла и сказала:

– Я видела его. Ошина Венна. Красивый мужчина. Она очень изощренно его пытала.

– Он больше не Ошин. Он теперь Оберон.

Птичка как будто бы пожала плечами:

– Оберон, Оливер, Ошин. Для нее нет никакой разницы. Она как погода, как земля. Не знает ни возраста, ни сострадания. Подойди.

Сара надела цепочку с монетой на шею и подошла ближе к шкатулке:

– Пойми, я должна…

– Это она со мной сделала.

Птичка смотрела на Сару глазом-бусинкой. Девушке показалось, что она увидела в его глубине какую-то искорку. Как будто огонь вспыхнул.

– Заперла меня здесь. Превратила в механизм из палок и перьев.

– За что?

– Я ее ослушалась. В Лесу есть одно место. Ловушка. С виду ничем не отличается от обычной травы. Но если смертный ступит на него, он застрянет там, а время потечет дальше. Так она шутит. В общем, все стали ждать, когда кто-нибудь подойдет к этому месту.

Саре было страшно, но в то же время хотелось узнать конец этой истории.

– Все, кроме тебя.

– Я… – Птичка поправила клювом перья. – Я была непослушной и решила ее позлить. Смертный оказался обычным крестьянином. Он шел с полей, закинув лопату на плечо. Ши, как мухи, стаями летали вокруг. Я его предупредила. Шепнула на ушко. Видела бы ты, как он побежал! – Птичка тихо и печально свистнула. – А потом она об этом узнала.

– Мне очень жаль, но я должна идти, – сказала Сара.

– С монетой? – Птичка презрительно пискнула. – Ты никогда не выйдешь из этой комнаты. Разве только…

– Что? – спросила Сара, уже зная ответ.

– Возьми меня с собой. Положи шкатулку в карман и уходи. Я проведу тебя через Саммерленд. Откажешься – я подниму шум.

Сара чуть не засмеялась. Очень уж забавной была напыщенная птичка.

Но потом снаружи донесся грохот. Девушка встрепенулась:

– Что это?

– Уверена – ничего хорошего.

Сара решилась. Только она одна могла уничтожить зеркало. Не колеблясь ни секунды, сунула шкатулку в карман и развернулась к двери.

Дверь оказалась открыта.

В зале не было выхода. Даже тот, через который они сюда попали, исчез. Не было вообще ничего, только бесконечные обсидиановые зеркала, все одинаковые. И все, как думал Венн, иллюзия.

– Ловушка Саммер, – сказал он. – Если мы войдем в одно из них без браслета…

– Какая разница, – мрачно заметил Гидеон. – Мы все равно никуда не переместимся. Это – Саммерленд, а он не заканчивается.

Уортон пропустил мимо ушей это парадоксальное замечание. Учитель рассматривал себя в зеркале: похоже, действительно немного прибавил в весе.

– А вы что думаете? – обратился он к Венну.

Тот нахмурился, подошел к ближайшему зеркалу и уперся в него ладонями. Поверхность была черной и твердой.

– Мы так привыкли проходить через зеркала, – пробормотал он, – что забыли об их истинном предназначении. – Оберон пристально смотрел в свои голубые, как лед, глаза. – Они показывают нам то, что мы считаем реальностью. Но это не так. Реальности не существует.

Венн широко расставил пальцы. Уортон заметил на черной поверхности зеркала крохотную светящуюся точку. Не веря своим глазам, он наблюдал за тем, как эта точка увеличивается и трансформируется в круг, потом в квадрат. Вскоре она заняла все зеркало и превратилась в окно, которое выходило на какую-то странную, залитую солнцем и мощенную булыжником узкую улицу.