Ричард Морган - Стальные останки [litres]

Эгар вошел в блокгауз с кусочками двендовских внутренностей на обоих лезвиях копья-посоха как раз вовремя, чтобы увидеть Арчет, прижатую к полу. В нем вспыхнула ярость, как мгновенный горячечный жар. Он издал пронзительный вопль берсеркера и прыгнул на двух двенд без раздумий. Первый повернулся как раз вовремя, чтобы получить клинком копья в брюхо. Второй отпрянул на шаг, словно его ударили, а потом рубанул в ответ мечом. Безжалостный Эгар взмахнул копьем так, что насаженный на него первый двенда налетел на тело Арчет. Удар другого противника маджак поймал древком и пинком сбил его с ног. Навалился изо всех сил на застрявший в двенде конец копья, повернул древко туда-сюда, и раненый заорал, забился в конвульсиях. Эгар рассудил, что нанес достаточный ущерб, выдернул оружие, присел и развернулся лицом ко второму двенде, который вскочил на ноги.

– Тоже хочешь сдохнуть? Ну, давай, ублюдок.

Этот двенда был очень быстрым. Он с воплем прыгнул и пролетел над движущимся в его сторону копьем, не задев, на лету пнул Эгара в лицо. Маджак пошатнулся, но устоял. Кровь во рту – сломанный зуб? Но…

Двенда приземлился всего в паре футов от него и развернулся, намереваясь ударить мечом. Эгар торопливо вскинул копье-посох, его серединой ткнул существо в грудь и протащил задом наперед через всю комнату, пока оба не рухнули среди трупов и сломанных стульев. Двенда выронил меч. Эгар в отчаянии стукнул древком под подбородок шлема. Встал на колени. Двенда откуда-то вытащил длинный узкий нож и попытался достать маджака, но древко копья, придавившее руки, ему мешало. Эгар опять ударил древком снизу вверх и навалился всем весом. Двенда издал булькающий звук. Узкий нож снова полоснул Драконью Погибель, зацепил бок и соскользнул с ребра. Эгар зарычал, отпустил копье, схватил безликий шлем и ударил им о каменный пол. Двенда опять ткнул его ножом и, кажется, на этот раз попал. Маджак судорожно втянул воздух, пытаясь как следует ухватить шлем за гладкие бока, ощутил новый всплеск жгучей боли вдоль ребер, ударил коленом, чтобы удержать руку врага. Сжимая поверхность шлема, Драконья Погибель давил и крушил, не жалея оставшихся сил. Двенда дергался и пищал. Эгар оскалил зубы в ужасной ухмылке, продолжая выкручивать противнику башку. Его голос был похож на скрежет, рвущийся из горла.

– Да, да, я тебя слышу. Почти… готово… погоди еще…

…и опять нож, а Драконья Погибель его почти не заметил в сгущающемся красном тумане, от усилий его голос стал тонким и тихим…

– …чуток…

…тварь теперь вопила, лупила его ножом и сжатым кулаком, пиналась. Неважно, неважно, не обращай внимания на эту хрень…

– …самую малость…

Хруст.

И голова двенды внезапно сделалась безвольной и бессильной в руках Драконьей Погибели. Тело существа обмякло. Нож звякнул о каменный пол.

– Вот так, – прошипел маджак. – Наконец ты заткнулся.

Он тяжело вздохнул и вскрикнул от боли, вспыхнувшей в ребрах, стоило им пошевелиться. Его глаза наполнились слезами. Он выдохнул сквозь зубы, будто проглотил что-то слишком горячее.

– Мать твою, как больно…

– Ага, рассказывай.

Он повернулся – и увидел Арчет, которая ковыляла навстречу, стискивая плечо. Но в раненой руке чернокожая воительница сжимала нож и, кажется, не собиралась падать. Он издал смешок и тотчас об этом пожалел.

– Эй, ты живая.

– Пока что. – Она кивком указала себе за спину. – Прикончила второго из твоих дружков.

Он тяжело поднялся над трупом двенды, взглянул на раненый левый бок и поморщился.

– Очень мило с твоей стороны. Я-то думал, он уже готовенький. У него ж кишки повылазили, точно тебе говорю.

– Ну… – Она пожала плечами и поморщилась. – Олдрейнская магия, знаешь ли. Лучше наверняка. Как там, снаружи?

Эгар сделал пару осторожных, пробных вдохов. Стиснул зубы и разочарованно зарычал. Наклонился, чтобы поднять копье.

– Не знаю… Эти ублюдки выходят из темноты, куда ни кинь взгляд. Видел, по крайней мере, пятерых твоих мальчиков из Престола Вековечного убитыми, но не знаю, удалось ли им забрать с собой кого-то из плохих парней. Это нехорошо.

Арчет поискала взглядом другие свои ножи. Заметила Убийцу Призраков, неуклюже присела и подняла.

– Тогда нам лучше убраться отсюда, – проговорила она.

– Да, я боялся, что ты скажешь…

И тут они услышали звук, от которого лицо маджака просветлело, словно кто-то волшебным образом избавил его от боли.

Снаружи орал Рингил – хрипло, но совершенно четко, по-тетаннски:

– Держаться! Держаться, мать вашу! Они умирают, как люди! Стоим все как один! Стоим!

Файлех Ракан лежал мертвый посреди улицы, с раскроенной олдрейнским топором головой. С двумя двендами он расправился – они лежали неподалеку от его ног, – но третий оказался слишком быстрым. Рингил как раз бежал к блокгаузу с искалеченным отрядом выживших и видел, как все случилось, но опоздал, не успел ничего предпринять.

Двенда, который прикончил Ракана, резко повернулся на звук шагов. Рингил атаковал. Поднял щит, чтобы заблокировать удар топором, напрягся и отбросил оружие в сторону. Другом Воронов попытался достать бедро врага. За последнюю безумную четверть часа он узнал, что олдрейнские доспехи прочны ниже колена, словно там, под тканью, есть что-то вроде поножей, защищающих голень. Выше колена сила уступала место гибкости, и черный материал, обтягивающий ноги, был тоньше. Человеческая сталь, может, не рассекала его, но для кириатской он был все равно что гнилая парусина. Рингил разрубил ногу двенды на ширину ладони, вытащил оружие и отступил. Когда тварь упала на колени, воткнул Друга Воронов ей под шлем.

Прием становился привычным.

Он завертел головой. Остатки Ракановских патрулей отступили к блокгаузу, как и планировалось, но надвигающиеся со всех сторон двенды их сильно прижали. Он насчитал четверых гвардейцев – нет, троих; вот еще один упал в грязь, сраженный клинком двенды, с фонтаном крови, бьющим из наполовину рассеченной шеи, – еще четверо были у него за спиной, причем один не в лучшей форме.

И со всех сторон, посверкивая крошечными язычками синего пламени, приближались двенды. Крин громыхнул у него в голове, огнем написал ответ позади глаз.

Он поставил сапог на шлем мертвого двенды, повернул голову и рубанул Другом Воронов. Понадобилось три отчаянных, жестоких удара, чтобы отделить голову от тела. Он наклонился – чувствуя, как губы кривятся в странной улыбке, – и сунул левую руку в кровавое месиво у основания шлема. Плоть, трубки – и грубый обрубок хребта. Рингил ухватил кость покрепче, поднял голову в шлеме и зашагал к ступенькам блокгауза.

Поднял свою добычу так, чтобы ее было хорошо видно в свете факелов. Набрал полные легкие воздуха и заорал: