Ричард Морган - Стальные останки [litres]

– На кого из Учителей Цитадели вы можете опереться? – тихо спросила она.

– В такой ситуации? – Он пожал плечами. – Мало на кого. Арчет, ты перерезала горло надзирателю. Средь бела дня, чтоб его, посреди оживленной улицы. Что, по-твоему, они должны сказать на этот счет?

– На кого, мой повелитель? – повторила она с нажимом. Правила поведения в тронном зале стремительно утрачивали важность.

Джирал подавленно вздохнул.

– Речь о тех, кого можно подкупить или шантажировать? Ну, человек пятнадцать-двадцать. Добавь нескольких старых друзей моего отца – тех, кто почувствует опасность, если положение станет угрожающим. В лучшем случае, это еще полдюжины.

– Итого, допустим, двадцать пять?

– Если поднажмем и нам повезет – да.

– Не большинство.

Джирал скривился.

– А то я не знаю.

– Понятно. – Тошнотворный комок в желудке опять дал о себе знать. Она уставилась на свои ладони, держа их на уровне талии, и приказала растопыренным пальцам не дрожать. – Давайте посмотрим. Они проголосуют, достигнут очевидного решения и в лучшем случае потребуют, чтобы я предстала перед инквизиторским судом в Цитадели. Элит туда тоже поволокут, хотя бы как свидетельницу. Скорее всего, нужные ответы они не получат, а это значит продолжение допросов. После чего…

– Не смей переживать. – Внезапная мрачная горячность, с которой император это произнес, вынудила Арчет резко перевести на него взгляд. – Я дал слово отцу на смертном одре и сдержу его. Эти мерзавцы тебя не получат.

От благодарности защипало в глазах. Казалось, с ней заговорил не он – будто кто-то другой сидел на троне. Она сбежала бы из города, чтобы не попасть в руки приспешникам Цитадели, уже начала строить приблизительные планы на сей счет. Но такого… не ждала.

– Я… спасибо, мой повелитель. Мне не хватит слов, чтобы выразить…

– Ладно, ладно, – отмахнулся Джирал. – С этим разобрались, да? Мне самому не хочется иметь дело ни с грязными инквизиторами, ни с их игрушками. Вопрос, как нам выпутаться из ситуации, не прибегая к помощи войск. В конце месяца у нас не что-нибудь, а день рождения Пророка. В городе и без того будет полным-полно фанатиков, бьющих себя в грудь. Мне не надо, чтобы они собрались в разъяренную толпу и отправились штурмовать дворец.

– С точки зрения закона…

Он покачал головой.

– Забудь. Не поможет. Они будут цитировать законы с выгодой для себя и умалчивать о них там, где ее нет. Это духовные лица, Арчет, которые проводят всю свою гребаную жизнь, избирательно интерпретируя важные тексты в свою пользу. Мы должны подрезать им сухожилия еще до того, как они возьмутся за дело всерьез. – Он сплел пальцы и задумался. – Вообще-то, Арчет, тебе надо исчезнуть на некоторое время.

– И Элит.

– Ну да, конечно. Замечательно. И твоей северной ведьме тоже. Думаю, так даже лучше. Если вас обеих здесь не будет, у них исчезнет основа для претензий. – Он кивнул – медленно, но с нарастающей живостью. – Да, это сработает. Точно сработает. Мы вытащим тебя из города тайно, до темноты. Файлеху Ракану я поручу собрать эскорт. Тем временем соглашусь на созыв чрезвычайного совещания с Учителями Цитадели и пойду на уступки. Мы пошлем за тобой, а тебя нигде нет. Повторный вызов – никакого результата. Толика изворотливости – а Святая, чтоб ее, Мать в курсе, что этого таланта у придворных в избытке – позволит дотянуть до вечера. К тому моменту все поймут, что ты сбежала, а в наступившей темноте можешь находиться, где угодно. На рассвете по моему поручению городские патрули будут искать тебя по всем улицам. Когда не найдут, скажем, что по следам высланы Монаршие гонцы. Может, кое-кому из особо надежных я велю искать тебя не там, где надо, и помалкивать об этом. Пойдут слухи, что ты уехала в Трелейн или, возможно, в пустоши. Мы делаем все, что в наших силах, господа, спасибо, что уделили внимание. Будем держать вас в курсе. – Он пригрозил Арчет пальцем. – А пока мы тебя спрячем… где? Есть идеи, куда ты пойдешь?

Что-то сдвинулось у нее в голове, как смазанные детали люкового механизма на огненном корабле – компоненты один за другим скользнули и замерли в новом положении. Она почти услышала, как раздался глухой лязг. Внезапное волнение пригасило криновую ломку и заставило кровь быстрее бежать по венам.

Арчет прочистила горло:

– Подумываю об Эннишмине, мой повелитель.

Там, куда они попали, все вокруг заливал тусклый, зеленовато-серый свет, и высились стволы деревьев, сбросивших листву, будто зимой. Вялый, чахлый ветерок приносил слабый запах гнили.

Поначалу Рингил отметил перемену лишь с усталым недоверием. За время, проведенное в Олдрейнских болотах, он видал кое-что похуже, и эта перемена не обошлась без предупреждающих знаков. Широкая черная дорога, где они встретили Рисгиллен и остальных, начала исчезать, либо старея с фантастической скоростью прямо у них под ногами, либо истлевая изнутри, по мере того, как они проникали в новые земли, не допускающие ее существования. На поверхности дороги появились ветвящиеся трещины; некоторые были достаточно широкими и глубокими, чтобы по невнимательности угодить в них ногой и сломать лодыжку. Рингилу казалось, что время от времени он видит человеческие черепа, кем-то запихнутые в эти самые трещины. Но, наверное, это очередная болотная галлюцинация, к которым он относился с растущим безразличием.

«Ну, почти ко всем».

Джелим возвращается к нему опять – возможно, во сне, пока они устроили привал на дороге, а, может, и нет; на болотах разобраться нелегко. На этот раз Рингил стоит над ним с Другом Воронов за спиной, хотя меч наклонен не туда – рукоять торчит над правым плечом. Разница кажется странной и вызывает неудобство. Джелим останавливается неподалеку и глядит на него снизу вверх, не говоря ни слова. Его лицо выглядит таким, как прежде, только покрыто следами рыданий, и одет он лучше, чем настоящий Джелим – сын скромного торговца – мог себе позволить. Он смотрит на Рингила, их взгляды встречаются, и по щекам Джелима снова бегут слезы. При виде их Рингил чувствует боль в груди. Он хочет что-то сказать, но слова застревают в горле.

– Прости , – плачет Джелим. – Гил, умоляю, прости меня.

Теперь боль в груди Рингила не сдержать. Она рвет его изнутри, продвигаясь вверх и вниз, прямо в мышцы плеча и в…

– Прости меня, Гил, умоляю, прости меня, – Джелим шепчет снова и снова, глядя снизу вверх, будто зачарованный ужасным зрелищем. – Это должно было случиться со мной.

Внезапно оказывается, что штуковина, которая торчит из его правого плеча, – не рукоять Друга Воронов, а острие кола для казней, который продвинули на завершающие девять дюймов и застопорили механизм в основании клетки, а боль в груди – не страдание разбитого сердца, а бескрайняя словно океан, раскаленная добела и кромсающая на части агония, которая начинается между ног, прорывается через внутренности и грудную клетку, аккуратно минуя сердце. Так что умирать он будет несколько дней…