Кесия Люпо - Мы – кровь и буря [litres]

– Эмрис? – Она повернула голову, сморщив от боли лицо.

Он стоял слева в нескольких футах от нее, и Лина увидела между его ладонями маленькое грозовое облако. По лицу струился пот, отчего параллельные шрамы на лице блестели во мраке. Облако рычало, билось и пускало голубые молнии, озаряя зал зловещим светом.

– Силой Фола я изгоняю тебя, Хаос, – воскликнул Эмрис.

Его слова и грохочущее облако подстегнули память. Лина посмотрела на свою грудь, ожидая увидеть обнаженное сердце – но, конечно, кроме грязной и опаленной приключениями серой формы Фола она ничего не увидела. Бабочка порхнула над ее сердцем и многозначительно направилась в сторону облака.

И тогда ее осенило: облако и есть ее сердце.

– Эмрис, нет!

Сумев скатиться с саркофага, Лина болезненно приземлилась на живот и приподнялась на локтях. Констанция стояла без маски, прикованная к стене невидимой силой. Глаза ее горели яростью, но она не могла промолвить и слова. Ее трость со светящимся наконечником валялась на полу. Лампы вокруг мерцали, а мертвецы шевелились, словно в беспокойном сне.

– Силой Фола я связываю тебя с пустотой, – произнес Эмрис.

Встав на четвереньки, Лина дрожащими мышцами подтолкнула себя на корточки. Она видела, что Эмрис с трудом произносил слова заклинания: шторм в его руках был беспокойным, сильным, сверкающим. Еле-еле Лина поднялась на ноги. Ее тело кричало в агонии, а перед глазами все расплывалось. Ей не хватало воздуха, но она старательно цеплялась за сознание. Бабочка порхнула ей на плечо, и с внезапной уверенностью Лина почувствовала связь с существом – ту единую нить, которая связывала ее с заклинанием, с жизнью.

– Эмрис! – воскликнула она. – Если ты уничтожишь облако, я умру!

Но он не слышал. Он не чувствовал ничего, кроме решимости. Лина ощущала прилив его сил, которые пытались побороть грозовое заклинание. Она понимала, что должна что-то сделать, пока он не закончил свой ритуал.

– Силой Фола я связываю тебя…

Лина прыгнула прямо на грозовое облако.

От ее прикосновения облако взорвалось, озарив зал сине-зелеными вспышками. Силы нахлынули на нее, словно волна, и в приливе чистой эйфории вся боль мгновенно исчезла. В ушах пульсировало. Лина снова оказалась здоровой и за один глубокий вдох забрала облако обратно в легкие. В зале стало ясно. Лина стояла над Эмрисом, который лежал на земле без признаков жизни. На его лице застыло выражение ужаса, а широко открытые глаза уже ничего перед собой не видели.

Констанция упала на колени, тяжело дыша. Заклинание Эмриса разрушилось вместе с его жизнью.

– Бестолочь! Вот глупая бестолочь! – кричала Констанция дрожащим голосом, спеша в сторону Эмриса.

Она не плакала. Она была в ярости. Лина не понимала, на кого она кричит: на нее, на Эмриса или на саму себя.

– О… – Голос Лины осип, и по щекам хлынули слезы. – Что же я натворила?

Но времени не оставалось. Мертвые поднимались на ноги, замечая живых среди своих. Лина обернулась. При виде гремучих конечностей и измученных лиц без плоти она задрожала от страха. Уверенность, которая овладела ею при пробуждении, мгновенно испарилась. Однако слова мертвого мужчины до сих пор звучали в ее ушах.

«Та, кто распускает нити облака, ткет из них бурю».

Разве это не значит… что она могла использовать заклинание и командовать им? Но как? Как она вернула к жизни мертвецов? Она не хотела оживлять трупы – точно не гниющих Предков, которые окружили их и медленно приближались. Это не жизнь. Это лишь заклинание, которое питалось жизнями людей. Лина хотела вернуть Эмриса, его улыбку, его дух, его самого. Она едва могла поверить, что потеряла его.

– Помоги мне, Констанция, – попросила она. – Я не знаю, как это сделать! Разве ты тоже его не любишь? Прошу тебя!

Констанция могла и не прятать лицо под маской. Ее эмоции все равно не менялись. В глазах ее вспыхнуло сомнение, но лишь на секунду, после чего лицо снова застыло. И тогда она просто ответила:

– Нет.

– Нет?

Констанция поднялась на ноги и взяла трость. Маска ее лежала чуть дальше в окружении мертвецов. Несмотря на угрюмый вид, она, казалось, смирилась с потерей.

– Все вы сделали свой выбор, – заявила Констанция, глядя на Лину, брата и мужчину, которого любила. – Здесь мне больше нечего ждать.

Порхнув мимо нескольких вставших на пути Предков, она скрылась за аркой.

Констанция побежала по винтовой лестнице в главный похоронный зал. Здесь воскресшие Предки уже поднимались по ступеням в медленной процессии. Люки в тронный зал были открыты. Возгласы ужаса, похожие на призрачные совиные крики, вновь просачивались в темноту. Поспешив вперед, Констанция мельком заметила волосы матери и грязное длинное голубое платье: впервые за восемнадцать лет она поднялась на ноги.

Надежда и ужас трепетали в сердце Констанции. Не думая, она вдруг закричала:

– Мама!

К ее удивлению, тело остановилось. Как только мать обернулась, просочившиеся через люки тронного зала последние лучи дневного света осветили ее лицо. Свет не имел волшебной природы. Напротив, казалось, далекое солнце решило подарить свои лучи мертвецам. Теперь Констанция ясно увидела мать. Несмотря на худобу и бледность, бальзамирующие средства прекрасно сделали свою работу и сохранили ее красоту: высокие скулы; полные губы; кожу, чуть темнее, чем у Констанции; насыщенно каштановые волосы. В ее глазах, похожих на настоящие, блестели темно-синие сапфиры. Но все это было видимостью. Это существо с пустым взглядом – не ее мать.

Констанция закричала в приступе новой ярости. В потоке горя силы ее покинули. Она потерпела неудачу и ослабла. Вытягивание грозового заклятья почти полностью лишило ее сил. Выставив трость перед собой, Констанция воззвала к оставшейся магии, которая кружила в ней так же хрупко, как морская пена вокруг островов материнского дома.

За мгновение до того как уничтожить тело матери, Констанция в последний раз на него посмотрела. Тело выглядело так, будто хотело заговорить. Без доли сомнений Констанция выпустила магию, и Предок рассыпался в прах, со звоном разбросав драгоценные камни по каменному полу.

Констанция поспешила через погребальный зал, уклоняясь от Предков и пустых могил. Слезы текли из глаз, но теперь ей не было до них дела. Жрицы научили лгать, оставаться сильной и скрывать свою истинную сущность – но ради чего?

«Быстрее! Нужно бежать быстрее!».

Увернувшись от руки покойника, Констанция споткнулась, но продолжила бег. Она знала, что не сможет противостоять каждому Предку в склепах. Нужно выбираться отсюда.

«Нужно выжить! Нужно жить дальше!».

Скудный свет сочился через открытые люки. Солнце исчезло. Наступили сумерки. Предки толпились вокруг лестницы, как на похоронной процессии. Сомнение закралось в ее душу.