Алексей Глушановский - Тень Основателя [litres]

И это, собственно, не являлось бы проблемой, но вот морской обычай, однозначно требующий оказания помощи этим бедолагам, проблемой являлся. Спуск шлюпок при такой погоде то еще «удовольствие». Впрочем, это была проблема боцмана и матросов. А вот лечение выловленных недоутопленников оказалось уже моей задачей. И не могу сказать, что это меня радовало. Ну что нам было не пройти чуть правее или левее? Или здесь же, но на часик-два позднее?

Н-да… Вы никогда не пробовали срочно лечить порядка тридцати человек (если точнее – тридцать два, вместе с капитаном и старшим помощником) от переохлаждения, ушибов, переломов, рассечений, сотрясения мозга средней тяжести в довольно-таки тесной кают-компании когга при сильной качке? Ах да, и при острой нехватке всех и всяческих лекарств вдобавок. Если не пробовали, то и начинать не советую. Удовольствие намного ниже среднего. Добить было бы гораздо проще, честное слово!

Ну это я так, ворчу… На самом деле сделать я мог не так уж много. Вправил вывихи, наложил шины на пару простых переломов да велел дать бедолагам по чарке подогретого вина со специями в качестве лекарства от переохлаждения. Больше всего возни было с капитаном. Оскольчатый перелом нижней части бедренной кости и раздробленная коленная чашечка это не шутки. Чудо еще, что бедренная артерия не пострадала… Но и без того потрудиться пришлось изрядно. Правда, и результат был хорош. Хромать он теперь, конечно, будет до конца жизни, но и жизнь и ногу мне ему удалось спасти. Благо у меня еще оставалось немного настойки макового молока, иначе болевой шок довершил бы то, что не удалось сделать морю и упавшей мачте.

«Они не те, за кого себя выдают», – тихий шепот на самом краю сознания возник к вечеру семнадцатого дня плавания. А я-то надеялся, что этот далеко не самый приятный, хотя, надо признать, довольно полезный постоялец моего мозга – или, может быть, души? – окончательно исчез после учиненного разгрома в порту Лаоры.

Но увы… не всем желаниям суждено сбыться… Моим, похоже, в этом плане особенно не повезло.

«Во-первых, здравствуй!» – Настроение у меня было поганое.

«Увы, мне нечем здравствовать». – Похоже, у этого Голоса, кем бы или чем бы он ни был, настроение было ничуть не лучше.

«Во-вторых, – не обращая внимания на его слова, продолжил я, – было бы весьма неплохо познакомиться. Если, конечно, ты не являешься моей шизофренией или персональной галлюцинацией».

«Я уже называл тебе свое имя и прозвания. Если ты не смог запомнить, это не мои проблемы. Попробуй сварить себе какое-нибудь зелье от склероза – ты ведь в этом вроде как разбираешься? – шепот был очень тихим, доносясь как будто из невероятной дали, но яду в нем хватало, чтобы отравить все Восточное море, да еще и на изрядный кусок Буйного океана осталось бы. – Но я не об этом. Предупреждаю тебя, люди, которых вы взяли на борт и исцелением которых ты занимался – не те, кем они назвались. Тебе стоит внимательнее следить, кто у тебя за спиной, особенно сейчас, когда они начали невозбранно перемещаться по судну».

«Тоже мне новость… – я презрительно ухмыльнулся, – я всегда слежу за спиной. И то, что эти типы имеют такое же отношение к береговой страже, как я – к балеринам княгини Ветарис, очевидно любому, кто имеет глаза на лице и хотя бы зачатки мозгов в черепе».

«Следить за спиной – дело хорошее. Вот только ее еще надо уметь защищать. А вот с этим у тебя ближайшую неделю будут проблемы. Смертная сила опасна. И ты слишком активно ее использовал. Если не хочешь переродиться, нужен перерыв. Как минимум неделя. Лучше месяц или два. Учитывай это… наследничек!»

– Вы же понимаете, что скрыться не удастся. Инквизиция всегда карает тех, кто осмеливается идти против ее воли. И щедро награждает своих помощников. – Лежащий на узкой койке изможденный человек слегка привстал, скрывая на груди небольшой медальон черной бронзы с изображенными на нем тремя языками пламени. – Итак, что вы решили?

Побледневший и как-то осунувшийся Гессар вытер выступивший на лбу холодный пот.

– Как вы можете… Он ведь спас вам жизнь… – тихо пробормотал купец.

– Моя жизнь и жизни моих солдат – ничто пред ликом Пресветлого, – холодно отрезал его собеседник, в очередной раз поморщившись от боли в пострадавшей ноге. – Нет, вы, конечно, можете попробовать просто выкинуть меня в море… Но мои солдаты будут против. Сделать это тихо вам не удастся. А даже если вы перебьете нас всех… Рано или поздно инквизиция всегда добивается своего. А у вас дочь…

– Дочь, которая жива только благодаря ему! Я не буду предателем!

– Дочь, которая пока жива благодаря милости Пресветлого. Как и вы. Как и ваши люди. Как и ваша сестра, проживающая в Рионе, на улице Ювелиров, и ваша мать, живущая там же в Купеческом квартале. Но милость Пресветлого не распространяется на тех, кто отступает от его заповедей и помогает отродьям Темной Леди!

– Лучше бы мы прошли мимо… – грустно пробормотал д’Касс, обреченно склоняясь в кресле.

– Нет, не лучше, – мотнул головой победитель этого спора. – Далеко не лучше. Храм помнит все и всегда. Помогая отродью, вы, пусть невольно, пусть по незнанию, стали врагами храма. Помогая мне, вы вернете дружбу и расположение Света.

– Я понял… Понял. Что от меня требуется? Это только ради Лессы… – закрыв лицо ладонями, тихо промолвил Гессар.

– Разумеется… ради нее и прочих ваших друзей и родственников. А теперь слушайте внимательно. Отродье тьмы слишком опасно, и если только он почует угрозу…

Инструктаж занял совсем немного времени. Вскоре все так же опечаленный Гессар покинул каюту, а вслед за ним, тяжело хромая на раненую ногу, удалился и его собеседник. И только после того, как дверь за ними закрылась и смолк скрип лестницы, ведущей на палубу, в углу, в глубокой тени, отбрасываемой сундуком, кто-то пошевелился. Отблеск лампы мелькнул на рыжих волосах, и выбравшаяся из своего укрытия Лесса с наслаждением потянулась, разминая затекшее тело.

– Значит, только ради меня, папочка? – недовольно прошипела она, яростно блеснув глазами. – А меня ты об этом спросил?! Спасибо тебе, Великая Темная, что укрыла меня и дала возможность предотвратить бесчестье, – с детской серьезностью произнесла она, слегка поклонившись в сторону темного угла, откуда только что вышла. И может, это была фантазия, может, невесть откуда налетевший сквозняк, а может, корабль покачнулся на волне, но тень пошевелилась, словно благосклонно кивая на обращенную к ней молитву: пошевелилась, и вновь замерла.